Месть обреченного - Виталий Гладкий

– И все-таки?

– Не переживай, как-нибудь отмахаюсь. Не впервой.

– А если не удастся?

– Не кличь беду языком, она и так придет. Поживем – увидим.

– Получается, что ты опять меня прикрываешь.

– Только потому, что именно я втравил тебя в эту историю.

– А я, значит, пацан, несмышленыш?

– Слава, давай не будем. Я весь в дерьме, и мне не отмыться до скончания века. На моей совести пять трупов. Саенко держит меня за задницу, и я не имею возможности даже взбрыкнуть. Если хочешь знать, я без пяти минут покойник. Желаешь составить мне компанию?

– Я не могу поверить…

– Я тоже. Точнее, не хочу верить. Но, к сожалению, все зашло чересчур далеко, и Саенко не имеет права не доложить генералу, а тот, в свою очередь, кому-нибудь повыше. Вот такая карусель, товарищ лейтенант. Думаю, оргвыводов долго ждать не придется.

– А что Саенко?

– Приказал, чтобы я ни пара из уст. Даже тем, кто в генеральских лампасах.

– Страхуется?

– Угадал. Но его зацепить трудно, в верхах кучкуются все свои, они глотку перегрызут любому за друга сердешного, а вот мы, серые мышки, в самый раз. Чик ножичком гнилой корешок – и опять ввысь, поближе к солнцу. Все шито-крыто, два сбоку – ваших нет.

– Но если тебе понадобится моя помощь…

– Еще как понадобится. Не сомневайся…

Когда мы вернулись в кабинет, телефон внутренней связи орал как сумасшедший.

Я с наскока нечаянно опрокинул стул, пока дотянулся до красной, будто раскаленной трубки, и смахнул на пол вентилятор Баранкина, который больше гудел, чем гонял воздух. – Вы где болтаетесь?!

Мне показалось, что Саенко рявкнул из-за приоткрытого окна, так отчетливо было слышно.

– В сортире, товарищ полковник! – бодро отрапортовал я, прозрачно намекая на "медвежью болезнь" после его разноса.

– А-а… Срочно поезжайте в кафе "Красная горка". Оперативная группа, наш человек и следователь прокуратуры уже на месте.

– Извините, а мне что там делать? По-моему, одного представителя УБОП вполне достаточно. – Дело как раз по вашей части… В голосе Саенко ясно послышалась издевка. – Там гора трупов. Поторопитесь.

И он уткнулся в бумаги.

Не было печали… Если в кафе гора трупов, то я там нужен, как корове седло.

Заранее могу дать голову на отсечение, что не будет ни следов, ни свидетелей и вообще – ни одной зацепки.

Это мы уже проходили.

И не раз.

Ладно, поплетусь…

– Оцэ дывына! Здорово, Сергей Батькович! Звыняй, забув отчество.

– Иван Савельевич?! Вот так встреча. Здравствуйте.

Мы едва не обнялись от избытка чувств, но тут я, наконец, заметил первый труп, который лежал недалеко от входа, и лишь крепко пожал руку моему старому знакомому, следователю прокуратуры Ивану Савельевичу… Черт, а вот фамилию не помню!

– Якымы судьбами? Будешь вести дело?

– Приехал на экскурсию, – огрызнулся я, во все глаза глядя на открывшуюся передо мной картину.

Ни хрена себе, кордебалет, пять покойников!

– А машины бачыв на улице? Вдребадан! Шо творится, шо творится…

Машины, или, вернее, все, что от них осталось, я уже осмотрел.

Когда я приехал, они еще дымились, выгоревшие дотла. И в одной и в другой виднелись обугленные человеческие останки.

– Представляешь, никто из прохожих не пострадал!

– Профи, – коротко бросил я, проходя в глубь кафе.

– Ага, профи, – согласился Иван Савельевич. – У нутрях каша, а корпуса раздуло. Это же надо так…

– Кто эти люди? – спросил я, кивком указав на мертвецов. – Пока не знаю. Зараз допрашують директора кафе. Там…

Ивае Савельевич указал на дверь с табличкой "Служебный вход".

– В кабинете, – уточнил он.

– Фамилию не знаете?

– Груздев… чы можэ, Груздь…

Груздь! Ну и ну…

Я лихорадочно перелистал в памяти страницы дела на губернатора, нашел нужную и почувствовал легкий озноб – в последнее время Груздь был едва не на ножах с Грузином.

Очередная разборка двух боссов преступного мира?

– Ты где сейчас? – поинтересовался Иван Савельевич.

– Тружусь в УБОП, – решил не скрывать я место службы.

– Сурьезная фирма, – с уважением сказал следователь. – Между прочим, один из ваших туточки. Прибыл вместе с якым-то начальником из службы безопасности. Сидят в кабинете директора кафе.

– А вы все там же?

– Ага.

– По-моему, вам давно пора сесть в прокурорское кресло.

– Згинь, нечистая! Тьху, тьху… Ты шо, моей смерти желаешь?

– Иван Савельевич, как вы могли такое подумать?

– Мне до пенсии зосталось чотыре годочка, а ты – прокурорское кресло… У меня детки, внучата… и жинка добра, мухы не зобидит – на кой ляд голову пид танк класть?

И добавил доверительно, почти шепотом:

– У нас такое творится… ой-ой… не только гавкают друг на друга, а еще и грызутся, як скажени. От времена пишлы… – Иван Савельевич, а что вы скажете по этому поводу? Я кивком указал на трупы, возле которых суетились эксперты.

– Смотрел… – покрутил он головой. – Цэ шось удивительное…

– Почему?

– Я думаю, шо их убыв один человек.

– Один?! – не поверил я. – Иван Савельевич, вы гляньте на этих мордоворотов. Чтобы с ними справиться, нужен киборг. Вы фантастику смотрите?

– Не. А про киборга знаю. Не думай, шо мы совсем отсталые. Один он був, точно тебе говорю.

Махнув рукой на бубнящего свое Ивана Савельевича, я присоединился к экспертам.

И когда через полчаса встал с коленей, то моя уверенность в том, что тут поработала целая бригада "ракет", пошла на убыль.

– Удостоверился? – спросил не без ехидства Иван Савельевич. – С меня бутылка, – развел я руками. – И закуска, – поторопился добавить Иван Савельевич. – Уму непостижимо, но факт – похоже, что их и впрямь уложил один человек. – Дывына… – согласился Иван Савельевич. – Да уж… – Хто цэ может быть? В нашем городе таких шось не помню. – А я – тем более. Не человек, а монстр. – Залетный?

– Не исключено. У мафии денег куры не клюют, могут пригласить на разборку кого угодно. – Отож и я так маракую. Не наш он. – Наш, не наш – все равно нам отдуваться. – Не вам, а мне, – с горпестным вздохом сказал Иван Савельевич. – С чем вас и поздравляю.

– Не дадут спокойно дожить до пенсии… – Иван Савельевич снова забубнил о своем, наболевшем. – И хто это может быть? Як этот… как его… А, вспомнил! – ниндзя. Дуже страшна людына… – Был когда-то один… Тот мог бы…

Воспоминания вдруг хлынули на меня, будто где-то прорвалась плотина времени.

– Но, увы, и возможно, к сожалению, его среди нас уже нет, – сказал я печально.

– Ты о ком?

– Помните дело Лукашова?

– А як же…

– Этот парень меня спас.

– Його казнылы?

– Да. А я ничем не мог ему помочь.

– Почему? Ведь у того хлопца була сыльна позиция во время суда – помощь сотруднику органов при исполнении…

– Он отказался от защиты. Хотя… не думаю, что она ему бы помогла.

– Шось не пойму…

– На него навалились со всех сторон такие силы, что будь защитник даже семи пядей во лбу, это не помешало бы заинтересованным лицам припаять парню расстрельную статью в любом случае.

– Прискорбно…

– Еще как прискорбно. Я пытался с ним встретиться, поговорить – он отказался наотрез. По-моему, ему просто не хотелось жить. И все равно я бегал по инстанциям, доказывая, что парню "вышку" дали зря, хлопотал о пересмотре дела… А, что теперь об этом толковать! Все мои усилия были напрасны.

– Да-а, дила…

Меня кто-то тронул за рукав. Обернувшись, я увидел нашего сотрудника, которого направил сюда Саенко.

– Груздя будешь допрашивать? – спросил он.

– На кой он мне… На нем где ляжешь, там и встанешь.

– Точно. Молчит, как партизан. "Не знаю, не видел, не помню, меня здесь не было…" – и все дела. Смотрит волком и только сопит. – Он вор "в законе". Расколоть его на допросе у нас кишка тонка. – Ну… Демократия, черт бы ее побрал…

– Такие и в прежние времена особой разговорчивостью не отличались. Так что демократия здесь ни при чем. – Может, закрыть его на пару дней в СИЗО? Гляди, размякнет…

– Закрой… – Я скептически ухмыльнулся. – И будешь потом объясняться во всех инстанциях, что ошибка вышла. У него адвокатов больше, чем сотрудников в УБОП.

– Считай, что по поводу СИЗО я пошутил, – мрачно сказал коллега и закурил, играя желваками. – Я так и подумал.

– Но мне кажется, он здорово напуган. Ты, кстати, не видел, в каком состоянии железная дверь, что ведет в его кабинет?

– Еще туда не дошел.

– Поинтересуйся. Такое впечатление, что по ней заехали болванкой, которой крушат стены старых домов, предназначенных под снос. Замок – вдрабадан, засов согнут в три погибели, проушины оторваны… И между прочим, ключик-то торчал изнутри. Ему, правда, потом кто-то голову оторвал, но сами бородки достать не смог, а может, и не успел – корпус замка был смят и заклинил ключ. Вот теперь и кумекай, кто там находился внутри и куда он потом девался.