Оковы призрачных вод (СИ) - Ллирска Бранвена

Ллеу сглотнул, пытаясь отлепить язык от гортани:

— Maddy… Where am I?*

*Мэдди… Где я?

— It’s our bedroom, Micky,* — фыркнула она, так, словно ей уже приходилось отвечать на этот вопрос сотню раз.

*Это наша спальня, Микки.

— Our? But… — Он все еще не решался произнести. — Is it… the human’s world?*

*Наша? Но… Это… человеческий мир?

Мэдди залилась хохотом:

— Ye’re just brilliant today! Yep! It’s our fucking shitty human’s world! And fucking shitty Bristol city! Hooray!*

*Ты просто блистателен сегодня! Ага! Это наш сраный человеческий мир! И сраный город Бристоль! Ура!

Она снова чем-то щелкнула и комнату залил свет. Несколько секунд оглушенный и ослепший Ллеу только и делал, что судорожно цеплялся пальцами за узкую полоску подоконника. А когда наконец решился открыть глаза, оконное стекло, мгновенно обернувшееся зеркалом, отразило в своей черноте чьи-то искаженные, перепуганные черты. Этот кто-то был почти двойником безумной Мэдди, только стрижен и одет немного по-другому. И все же Ллеу решил бы, что это она, не будь от нее до стекла целая дюжина шагов.

А еще у зазеркального двойника Мэдди был огромный лиловый синяк на правой щеке. И пятна крови на вороте серой в мелкую желтую полоску рубашки. Ллеу поднял руку и пощупал свою, все еще пульсировавшую болью щеку. Двойник проделал то же самое. И так же покривился от прикосновения. Ллеу положил ладонь на стекло, и двойник потянулся той же рукой ему навстречу: дай пять.

Тогда он снова закричал. Закричал и саданул что есть силы по проклятому лживому стеклу. Успел пригнуться, когда дождь осколков полетел в лицо. Мэдди тоже закричала и большой кошкой прыгнула на него, повалила на пол, принялась заламывать руки. В запертую ею дверь яростно тарабанили, Ллеу кричал, Мэдди кричала тоже, за дверью кричали в два или три горла. Ллеу кричал, кричал и кричал. Он знал, что с ним произошло самое страшное, что может случиться с фейри: он лишился рассудка. Он безумен. Безумен. Безу-у-уме-е-ен!!!

Глава 12. Чужой ребенок

— Точно не услышит?

Эйтлинн нервно шнуровала ботфорты. Почти все остальное — прическу, макияж, корсет — снова пришлось доверить Киэнну.

— Этт, вот на что ты меня подбиваешь? — Киэнн наконец нормально вымылся и теперь сушил волосы феном, перекрикивая монотонный гул. — Даже если бы услышал. Силу Глейп-ниэр нельзя применять против ребенка. Тем более своего собственного.

— Но… это же… — Она подняла растерянный взгляд от недовязанных шнурков. — Это же не то, чтобы против него, это…

— Слушай. — Киэнн выключил фен. — Зов всегда есть насилие. И боль. Не потому, что я так хочу. Или кто-то еще так хочет. А потому что оно так работает. Песнь ранит. Я, конечно, не исключаю, что, быть может, мы просто не умеем пользоваться Плетью по-другому. Не знаем, как иначе.

— Так узнай! — Эйтлинн опять начинала злиться. — Научись.

Киэнн вздохнул.

— Могу попробовать. Но будь готова к тому, что, если в конечном счете все пойдет не так, вероятно, тебе придется меня убить. И, по возможности, подменить труп. Не затягивая с этим. Я, конечно, человек, а значит мое мертвое тело не дематериализуется за пару часов, но лучше все же поторапливаться. И заранее попрактиковаться…

— Че-е-ерт!.. — Эйтлинн порвала шнурок. Руки у нее дрожали. — Прекрати.

— Не нравится? Безумный король тебе не понравится еще больше. — Он кивнул на обрывок шнурка в ее руке: — Починить или сама справишься?

Эйтлинн сердито мотнула головой. Совсем уже беспомощной ее считает, что ли? Элементарная же магия. Она быстро потерла разорванные края пальцами, сложила, заставив срастись. Обувь по-прежнему досаждала ей, и попытка встать на ноги чуть не завершилась позорным падением. Киэнн махнул рукой на полусырую шевелюру, небрежно заправив падающие на лицо пряди за уши и окинул фоморку скептическим взглядом.

— Идем?

— Угу, — кивнула она. — Деньги-то хоть взял? Мы едем на такси, еще помнишь?

— У меня превосходная память, мэм.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вчера они решили еще раз попробовать прежний способ поиска, и только если он не принесет результатов, переходить ко второму плану: позволить Киэнну принять что-то психотропное. Эйтлинн этот вариант развития событий по-прежнему не нравился, но она дала несколько расплывчатое согласие на него. Надеясь на ответную уступку: не брать «попользоваться» чужой автомобиль. Киэнн также согласился, хотя и не без колебаний. Конечно, кто-то третий в машине им был не слишком-то нужен, особенно с учетом вероятных припадков Киэнна в процессе охоты. Но Эйтлинн взяла таксиста на себя: если понадобится, она прочистит ему мозги ментальной магией и всех сопутствующих странностей поведения пассажиров он просто не заметит.

Уже в лифте Эйтлинн пришла в голову новая мысль:

— А ты не пробовал связаться с ним по-другому? Ну…

— Сразу же. И потом еще раз пятнадцать. Но, понимаешь ли, в условиях Сенмага фетч даже куда более одаренного волшебника далеко не уйдет. Его остановит любая проточная вода. То есть он даже Чикаго ривер не пересечет. — Индикаторы этажей неспешно помигивали. — Кроме того, даже если Лу получит сообщение, ответить на него он вряд ли сможет.

— Почему?

Киэнн закатил глаза:

— Этт, ну ты же такую туеву хучу всего у нас перечитала! И нашего, и фоморского. И таких элементарных вещей не знаешь? Дети фейри не способны пользоваться магией за пределами Маг Мэлла. Именно поэтому им категорически не позволяют отправляться в Сенмаг без присмотра родителей. И именно тот момент, когда эта, скажем так, невидимая пуповина обрывается и молодой фейри обретает некоторую независимость от магической стихии Маг Мэлла, и считается моментом взросления.

Эйтлинн уставилась в стену. Что ж все так сложно?

— И что, нельзя просто сказать ему…

— Можно, — снова оборвал ее на полуслове Киэнн. — Так и сделал. Но, прости, я не учил его пользоваться телефоном. Полагаю, что и ты тоже. Так что, боюсь, даже получив сообщение, он совсем не обязательно поймет, что именно от него требуется.

Индикатор в последний раз мигнул, высветив кнопку нижнего этажа. Дверь мягко распахнулась.

— Почему было так сложно создать нормальную магию или другое средство для двухсторонней связи?! Не письмо в один конец, а…

— Телефон? Скорее всего потому, что он остался бы невостребованным. Мир смертных, как я погляжу, тоже к этому подходит: звонить по телефону неприлично. Зачем, если можно отправить сообщение? Адресат прочтет или прослушает и ответит, когда ему будет удобно. А фейри испокон веков такие социопаты. Ты будешь, кстати, выходить? Или обратно поедешь?

Они молча пересекли фойе и вышли на улицу.

— Все имеет свою цену, детка, — словно отвечая на ее невысказанный вопрос, проговорил Киэнн. — Смертные платят свою за прогресс, мы, фейри — свою за воздержание от оного.

На стоянке перед отелем свободных машин такси не оказалось. Довольно предсказуемо, конечно. Скверные предчувствия вернулись к Эйтлинн: вызвать такси по телефону прямо из номера Киэнн не пожелал, мотивируя это расплывчатыми уверениями, будто не проблема и на улице поймать. Ну что ж, придется пройти немного пешком. Навык передвижения на десятидюймовых стальных ходулях, наверняка изобретенных каким-то садистом и женоненавистником, понемногу возвращался к Эйтлинн, а вот кожа под толстым слоем грима зудела нестерпимо. Чикаго по-прежнему плавился в раскаленной печи безжалостного августа, хромированные щеки припаркованных у обочины автомобилей бесстыдно бликовали, а по улицам и авеню во всех направлениях, точно нескончаемое варево из бездонного котла, расползалась густая человеческая масса. Лезла, текла, комковалась, как манная каша, оседала липкими сгустками у витрин ювелирных магазинов и сувенирных лавочек, просачивалась в щели ресторанов и закусочных, сливалась в жерла метро…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А ну стой, паршивец! — взвизгнула немолодая леди, похожая на четыреста фунтов земляничного мороженого в трещащем по швам вафельном стаканчике. — Ах ты, немытый пожиратель бобов!