Рыжий - Alex Berest

Бабули дома еще не было. Самое странное, что на линейке я её тоже не заметил. Так что быстро переоделся и поскакал в парк развлекаться. Несмотря на то, что нас отпустили со школы раньше других, в городском парке было уже не протолкнутся от детей из других школ.

Шум, гам, орущая из динамиков музыка и гудение аттракционов. Это то, чем встретил меня парк. Пытаться попасть на популярные аттракционы, такие как «Автодром», цепочный «Вихрь» или «Иллюзион» было практически невозможно. Нет, если конечно час или два в очереди отстоять, то можно. Но мне-то оно зачем? У меня и так начинала болеть голова от ужасного шума вокруг.

И я, не задумываясь, потратил все свои пять билетов на пять кругов, на «Колесе обозрения». На него очереди практически и не было. Старшеклассники еще не подтянулись в парк, а гиперактивной мелюзге моего возраста медлительный аттракцион был, видимо, не по душе.

Тем более, что пускали на него только с десяти лет или в сопровождении взрослого. У меня-то документ был, с указанием моих даты и года рождения. А у всех остальных только усы, лапы и хвост, как у кота Матроскина.****

С высоты сорока метров я, наконец, сложил общую мысленную карту города. Эти пять неспешных кругов, дали мне больше визуальной информации чем три месяца изучения города снизу. Вот если бы еще кто рядом сидел и давал объяснения что я вижу, где какой завод и район. Ну, ничего, не всё коту масленица.

После чего, еще побродил по парку, пытаясь найти одноклассников или знакомых, но так никого и не встретил. Слопал мороженное, отстояв за ним небольшую очередь. Зашел в тир и сразу вышел — толпа и духота. В салоне электронных и механических игр тоже не протолкнутся, к тому же в кассе кончились пятиалтынные.***** Везде облом и дискомфорт. И я пошел домой.

А третьего сентября у нас начались полноценные занятия. К моему удивлению, Татьяна Ивановна не цеплялась ко мне из-за моего галстука. Может быть старшая вожатая её просветила на мой счёт. Её синяк был искусно загримирован и если особо не присматриваться, то ничего и не было заметно. А вот отсутствие зуба, она скрывала наклоном головы и разговором через губу.

На двойных уроках труда, которые вел трудовик по прозвищу «Кабачок», первым делом с нас потребовали специальную форму. Халаты с беретками или фартук с нарукавниками. Вечером озадачил этим бабулю, на что она презрительно фыркнула и за один вечер пошила и халат и берет, из темно-синей ткани.

Постепенно я втянулся в учебный процесс. Первоначально, моя новая соседка, Олька Сидорова, старалась закрыть от меня свою тетрадь. Особенно на математике. Думала что я буду списывать. Я же только посмеивался на подобное, но постепенно стал замечать что, наоборот, Олька стала подглядывать ко мне в тетрадь. Ну и пусть, мне не жалко.

Не забыл я и про обещанное планирование для Владимира Владимировича. Думал, буду долго и мучительно вспоминать — ничего подобного, вспомнил сразу и за один вечер накатал годовой план первого года обучения.

— А почему первого года? — удивленно спросил меня он. — У старого тренера, на каждый год одно и тоже. Хотя да, извини, глупость сморозил. Он же каждый раз новую группу начинал обучать.

— Да они практически и не отличаются, — пояснил я. — Первый год основной, дальше идёт закрепление материала и всё усложняющиеся пешеходные походы. Сначала степенные, а затем категорийные.******

Проблема с классной руководителем вылезла там, где я её и не ждал. В конце недели, на уроке русского языка, нам раздали тетрадки с проверенным домашним заданием. Все выполненные мной упражнения были перечеркнуты крест на крест красной ручкой, а под ними красовался жирный кол. На моё возмущение, Татьяна Ивановна заявила:

— Это не ты писал, это не твой почерк. Я твои каракули за три года изучила наизусть. Уже бабушку заставляешь за себя работать?

Упс. У предыдущего Женьки почерк был действительно выдающийся, более или менее понятный, но с внезапными изменениями наклона в разные стороны и произвольно гуляющими размерами.

Мой же почерк, был практически идеальным, благодаря многолетней практике с чертежными шрифтами в начертательной геометрии и инженерной графике. Как-то я упустил эту проблему из вида.

Попытка объяснить, что я все лето работал над своим почерком и предоставление, как доказательство, рабочих тетрадей по остальным предметам ничего не дало, от меня отмахивались как от назойливой мухи.

Оставлять всё просто так я был не намерен и сразу после окончания уроков, решительным шагом направился в кабинет директора.

На этот раз, я внимательно ознакомился с табличкой на директорской двери. Калиниченко Степанида Карловна. Теперь я хоть знаю к кому иду, а не как в прошлый раз, летом.

Директор оказалась на месте, не прогнала, внимательно выслушала мою проблему. Сравнила почерки во всех тетрадях. А затем выдала двойной листок бумаги в линию и усадила писать диктант.

К моей удачи, директор была еще и учителем русского языка и литературы в старших классах. Поэтому, профессионально выбрала небольшой текст диктанта на девяносто слов. А после проверки изрекла:

— Твердые четыре-три, если не придираться то четыре-четыре. С орфографией у тебя нормально, а вот пунктуация хромает. Но почерк красивый. Я переговорю с твоим классным руководителем, Женя, можешь спокойно идти домой.

— Спасибо, Степанида Карловна, — поблагодарил я и почапал куда отправили.

Дома же мою задумчивую тушку отловила бабуля.

— Чего такой смурной? Побил кого или окно разбил? — поинтересовалась она, поигрывая тяжелой даже на вид толкушкой.*******

Пришлось делится новостями и рассказывать, что ходил разбираться к самой директрисе.

— Правильно сделал, внучок, — бабуля притянула меня к себе и взъерошила и так короткий ёжик волос. — Нельзя этой твари с рук гадости спускать.

— Ба? А чего она ко мне привязалась?

— Да, полюбовница она первая твоего отца. Погулял он с ней, да и бросил, и к твоей мамке перебежал. Кобель. Тьфу. Прости, Господи.

— А? — начал я вопрос.

— Рано тебе об этом знать, Женька! Но смотри! Станешь как Пантелей — вот этими самыми руками удушу, — предъявила она мне свои жилистые и морщинистые руки.

Я не найдя что