Ходок - А Белый

Не гнушались подобным промыслом и банды новоявленных "всадников", пахать-то выделенные императором, но ставшие безлюдными земли кому-то надо?

Вот и готовлюсь к переходу, так как чужие земли пахать точно не буду, но хочу, чтобы пахали мои. Отметив, что окно посерело, а часы показывали без десяти минут восемь, понял, что наступает момент истины. И как только об этом подумал, так сразу же исчезло всякое волнение, и на душе стало легко.

- Вперёд, - пробормотал про себя и начал снаряжаться.

Сверху пижамы облачился в кольчужку, затянув её тактическим поясом с ножом и кольтом, а на шею повесил бинокль. Поверх всего надел пробковый жилет . Собрал оружие и стал выносить его на палубу, раскладывая под навесом, справа и слева от румпеля (рычаг руля).

Не спеша вернулся в каюту, откинул половичок и справа от двери пальцем зацепил стальное колечко и поднял прямоугольный люк - вход в двигательный отсек. Паоло Андреотти говорил, что двигатель вместе с рамой и всей системой передачи крутящего момента на винт, снят с расстрелянного во время войны сейнера. Здесь же крепилось два топливных бака по четыреста восемьдесят литров каждый.

- Проработал не более сотни часов, но перебран полностью и в течение двух тысяч часов ничего с ним делать не надо, лишь масло и фильтра менять, - он вручил картонную коробку и сказал, - Это ремонтный комплект на следующие две тысячи.

Честно говоря, мне нужен двигатель в первую очередь для того, чтобы ворваться в портал, а в перспективе главной движущей силой будет служить парусное вооружение. Ну, и гребцы. От излишних благ цивилизации нужно отвыкать, ибо никакая железяка не вечна. Впрочем, избавляться от него просто так, из-за нечего делать, не намерен.

Никаких аккумуляторов здесь не существовало, запуск кик-стартера осуществлялся ножным рычагом мотоциклетного типа. Открыв кран подачи топлива и, качнув помпу, отжал сцепление, включил нейтральную передачу и резко надавил ногой на рычаг, один раз и второй, после чего двигатель заурчал и, кстати, совсем не громко. Дав ему поработать пару минут, перегазовал акселератором и включил вторую передачу. Для вращения винта осталось лишь включить муфту вала.

Ну, нет у меня здесь помощников, поэтому, всё нужно делать одновременно, и здесь, и наверху. Зато есть две тяги, в виде стальных штырей, которые над палубой заподлицо загнуты буквой "Г". Одна из них включает муфту, передающую крутящий момент на винт, а вторая добавляет оборотов.

Помня бабушкины рекомендации, чтобы ничего приличного в портал не надевал, так как одежда может прийти в полную непригодность, выбежал наверх в чём был, прошлёпал сандалиями по мокрой палубе (опять заморосил дождь) и по трапику выскочил на пирс. Распустив на причальных кнехтах петли швартовых концов, забросил на борт, запрыгнул следом и втянул трапик.

Портал должен открыться в миле от берега сразу за скальной косой. Между тем, в моём распоряжении оставалось тридцать минут, при этом, даже не насилуя мотор, к месту можно зайти за восемь минут. Но закон подлости никто не отменял, поэтому, сидеть здесь нечего.

Как ни странно, но холода не ощущал, был лишь дискомфорт от моросящего дождя. Спрятавшись под площадку, которую обозвал "квартердек", вывернул рулевой рычаг вправо до ограничительного упора, затем, первой тягой медленно и аккуратно стал добавлять обороты, а вторую более смело потянул вверх, и почувствовал удар сцепления муфты. Мой кораблик вздрогнул и стал разворачиваться едва ли не на месте. Взглянув на волочившуюся за кормой шлюпку, я глубоко вздохнул, вдруг сообразив, что в ожидании возможных неполадок при запуске мотора, крайние секунды даже не дышал. Мой кораблик взял курс на выход из марины, весело заскользив по спокойной воде закрытой бухты.

Провожать меня на пирс никто не вышел, так незамеченным и миновал волнорез природного происхождения. Бабушка говорила, что при переходе в зимнее время надо затаиться на краю косы, не болтаясь на высоких волнах. Вот и я не заворачивая за косу, отключил муфту вала, и держа направление против набегающей волны, стал ожидать открытия портала.

Корабль потихоньку сносило вглубь, а я почти не отводил взгляда от циферблата точного хронометра. За тридцать секунд до времени "Ч", как и в прошлый раз в голове просветлело, мысли улетучились, а тело ощутило состояние невесомости и стало легко; будь у меня крылья, то можно было бы взлететь. Метрах в двадцати от выхода из бухты появился большой полупрозрачный в мутной серости диск, на треть осевший в море.

- Боже, помоги! - пробормотал я и включил сцепление муфты вращения винта.

Одновременно потянул тягу акселератора, полностью открыв заслонку подачи горючей смеси в двигатель. Его работу стало слышно даже сквозь шум моря и дождя, а корабль просел на корму и уверенно двинулся вперёд. По неширокой дуге вывел его на курс и направил возвышающуюся на носу голову грифона в центр портала. Вот она окунулась в серый кисель, а уже через две секунды в него нырнул и весь корабль. Между тем, его нос не выскочил наружу, затих и двигатель. Моя рука перестала ощущать румпель, ноги не чувствовали поверхности палубы, глаза перестали видеть, а в голове было совершенно пусто, лишь где-то на краю сознания мелькали образы из прошлой жизни.

Кажется, длилось это бесконечно долго, а может быть остановилось время?

Неожиданно в висках застучали молоточки, в глазах появилась маленькая искра, она стала расширяться и превращаться в яркое пятно, а руки и ноги обрели чувствительность. Корабль вместе с привязанной лодкой выплыл из марева и попал в солнечный день, но несмотря на, как бы, хорошую погоду, волнение в море было не менее шести баллов.

Часы стояли и я, чисто механически, не обращая внимания на когтистость пальцев, выставил новое время - одиннадцать часов и сорок две минуты. В соответствии с расчётами сейчас должно быть именно столько. Хотел выставить и новый день по Юлианскому календарю, но в это время корабль подбросило на волне, и пришлось оставить часы в покое, но увидел главное: после того, как взмахнул рукой, сработал маятник самозаводящегося механизма и самая длинная стрелка двинулась по кругу, размеренно печатая посекундный шаг.

Посмотрев под ноги, увидел торчащие из сандалий длиннющие, закрученные, как у коршуна когти. Да, и был волосат! Очень волосат! Борода и шевелюра свисали ниже пояса, их кончики были седыми, но немного выше волосы темнели, а ближе к телу были чёрные, как смоль. А ведь раньше имели пепельный цвет, а в молодости - тёмно-русый. Задумываться об этом не стал, так как услышал тишину. Нет, шум накатывающихся на камни волн слышал прекрасно, а вот двигателя нет, не слышал, и сносило меня не в бухту, а на скалистую косу.