В свободном падении - Анна и Сергей Литвиновы

– Достаточно, – оборвал ее вдохновенную речь генеральный.

Попросил оператора:

– Дай посмотреть.

Лицо – сонное, равнодушное.

Непонятно: нравится ему или нет.

– Ну, что? Любит меня камера? – не выдержала Адель.

– Сойдет, – усмехнулся шеф. – Только рот не криви. – И коротко приказал: – С завтрашнего дня работаешь корреспондентом в отделе новостей.

– Вау! – не сдержалась девушка. – Спасибо вам огромное!

А генеральный скупо улыбнулся:

– Это ты Кешке спасибо скажи.

– Кому? – опешила Адель.

– Иннокентию Степановичу. Мы с ним давно знакомы. Очень за тебя просил.

«Вот это, – мелькнуло у нее, – мужик! Лучше б я за него замуж вышла!»

…На работе в отделе новостей Адель (как и боялся муж) пропадала целыми днями. Бралась за любые темы – хоть заседание городской администрации снимать, хоть драку в ночном клубе, лишь бы наработать опыт. Постоянно приставала к опытным журналистам с вопросами. Неотрывно, будто хорошее кино смотрела, наблюдала, как коллеги проводят прямые эфиры.

– Молодец, Адель, так и надо. Таланта у тебя особого нет – зато хватка бульдожья, – посмеивался над ней криминальный хроникер Костик.

Работа ей нравилась. Правда друзей среди коллег завести не удалось. То ли она, «молодая, да ранняя», всех раздражала, то ли просто по жизни: телевидение – гадючник.

Единственный – в этом городе! – друг только был: Иннокентий Степанович.

Его – с тех пор как помог ей на телевидении продвинуться – Адель среди гостей мужа выделяла. Всегда старалась сесть рядом, когда говорил, заглядывала в рот. Рассказывал Иннокентий Степанович (о литературе, музыке, медицине) – просто заслушаешься. Ее тоже всегда выслушать был готов. И советы давал.

…Адель в принципе не выносила, когда ее учат. В университете преподаватели даже баллы ей на экзаменах снижали за то, что все подвергала сомнению и спорила с ними безо всякого уважения к регалиям. А вот Иннокентия Степановича слушаться ей хотелось. Потому что верилось: он не покрасоваться хочет, но искренне ей помочь.

Насколько все-таки разные они с Гришкой!

Если муж – по повадкам – напоминал ей подростка, то друг – по поведению, не по внешности! – годился на роль старца. Не просто умного, а вроде оптинского. Понимающего, всепрощающего. У Адели сразу настроение повышалось, когда он в гости заглядывал. Всегда сама старалась проводить его в гостиную, заварить чаю, поговорить.

Гришка даже забеспокоился, однажды подозрительно спросил:

– Ты не влюблена часом в моего Кешку?

– Глупости, – отрезала Адель.

И не соврала.

Влюбиться – значит, секс. А какой может быть секс с отцом, гуру, жилеткой для слез и сомнений?!

Иннокентий Степанович продолжал ее опекать. Направлять – очень умело и незаметно.

…В университете она учила французский, язык в путешествиях не самый полезный. Муженек ей уже весь мозг прокапал, чтоб английский освоила. Однако Адель за учебу браться даже не думала – потому что хорошую вроде идею Гришка в неприятные слова облекал:

– Давай, берись за язык, а то ходишь за границей, как дурочка деревенская.

Или:

– Попой вертеть (это он про аэробику) у тебя время есть, а английским заняться все некогда.

После подобных высказываний учиться просто назло не пойдешь.

Иннокентий же Степанович произнес мягко – однажды, когда все вместе пили вечерний чай:

– Английский для эффектной девушки – столь же естественен, как на каблуках уметь ходить.

И на следующий же день Адель побежала искать курсы с хорошими преподавателями и удобным расписанием.

Муж, кстати, разозлился. Во время следующей встречи произнес едко:

– Эк ты, Кеша, укротил мою кошечку. Учебников накупила, уроки учит, в машине теперь вместо «Металлики» только «йес ит из» слушает.

– А ты не иронизируй, – спокойно усмехнулся друг. – Лучше помоги ей. Сам ведь язык хорошо знаешь.

– Нет, я учить не умею. Тем более на уровне «elementary», – снисходительно молвил Гриша. И продолжая изгаляться: – Слушай, раз ты на нее такое влияние имеешь – подвигни, что ли, женушку мою еще на кулинарные курсы записаться. А то готовить вообще не умеет. Когда Нинка, домработница, выходная – голодать приходится.

И снова Иннокентий Степанович на ее стороне:

– Так ты в рестораны красавицу жену выводи!

А потом – уже не при Гришке – научил, как гренки с помидорами и сыром сваять:

– Блюдо холостяцкое, простое. Но, если руку набить, очень вкусное получается!

…Ну, как такого человека не уважать?!

Первый свой прямой эфир Адель построила на собственный страх и вкус. Сама определяла формат передачи, тему, кого в студию пригласить, ничьих советов не слушала.

«Выскочка!» – шептались коллеги.

И дружно предрекали ее «Гостиной» оглушительный провал.

Костик (тот, что криминальную хронику вел) прочитал сценарий, пригвоздил:

– Говорильня. Ни о чем.

Даже Лидка (собственная ассистентка!) осмелилась высказать мнение:

– Гостей вы, Адель Александровна, каких-то скучных подобрали. Чиновница, докторша. А чего актриска престарелая стоит!

Однако Адель решила: смотреть, как другие работают, можно. Но когда речь идет о собственном детище – на свет его надо произвести исключительно своими силами.

А что ей удалось зазвать в студию саму Аглаю Львовну, приму городского театра, вообще неслыханная удача.

Актриса чем-то неуловимо напоминала ей Иннокентия Степановича. Породистое лицо, сдержанные манеры, правильная, даже нарочито литературная речь.

– Нудная, старая тетка. На нее посмотришь – сразу зубы от скуки ломит, – ухмылялась ассистентка.

– Ты просто в людях не разбираешься, – горячо возражала Адель. – Моя передача называется «Гостиная», понимаешь? Место, где ведут непринужденный, интеллигентный small talk. В концепцию старушка вписывается идеально.

– Кому твой смол-ток интересен? – пожимала плечами Лидка. – Библиотекаршам? Так их у нас на весь город – десять человек. А нормальные люди звезд на льду смотрят. Или «Большие гонки». Что может прикольного рассказать твоя актриска-динозавриха?

– Про судьбу свою. Про мужей. О работе. Аглая Львовна всю жизнь в театре служит, еще до войны начинала, представляешь?

– Ага, – не сдалась ассистентка. – Вот и будет занудствовать: раньше масло дешевле было, трава зеленее! Тоска!

По-хорошему, разговор со старушкой запросто можно было дать в записи – ни о чем остро актуальном они говорить не собирались, опыта вещать на камеру у пожилой дамы тоже никакого. Вдруг смутится или сердчишко в ответственный момент прихватит?

Но только «Гостиная» изначально заявлена как передача, что целиком идет в прямом эфире. На репетиции – ее провели за день – старушка тоже держалась бодрячком. Легко усвоила, что смотреть надо вовсе не на ведущую, умело и даже с определенным кокетством переводила взор с камеры на камеру.

И в момент прямого эфира не подкачала. Мило шутила, на вопросы отвечала впопад. Историю про своего первого мужа – погибшего в первые дни войны – поведала столь проникновенно и ярко, что у Адели даже в носу защипало. (Ведущая очень надеялась, что зрителей тоже проняло.)

«Даже жаль, – мимолетно подумала она, – что выделила старушке в своей «Гостиной» всего десять минут. Лидка сзади, за камерами, уже мечется, нервно тычет в циферблат наручных часов».

Адель (сколь сумела, корректно) вклинилась в рассказ гостьи. Произнесла проникновенно:

– Спасибо огромное, Аглая Львовна. Беседа с вами доставила мне – и всем нашим зрителям! – истинное удовольствие.

– Я тоже рада, – мгновенно сказала старая женщина, – пообщаться с кем-то, кто is not dead from the neck up.

Лукаво улыбнулась. И, похоже, ни секунды не сомневалась, что ведущая мгновенно парирует.

Адель же про себя ахнула. Вот это подстава!

Начала лихорадочно соображать.

«Dead» – мертвый… «neck» – кажется, шея… А что все вместе-то значит?! Откуда ей знать. Учится языку – всего ничего, полтора месяца[4].

Ребус, конечно, не разгадала (а счет ведь – в прямом эфире! – на доли секунды идет!). Ляпнула первое, что в голову пришло:

– Вы тоже прекрасно выглядите!

Старушенция взглянула недоуменно, смущенно пробормотала:

– Спасибо.

– Заставка! – истерически зашипела Лидка из-за камер.

В двадцатисекундную паузу следовало выдворить актрису из студии, посадить на ее место следующего гостя…

Адель все успела. Эфир продолжался.

Мелких огрехов, оговорок и ляпов, безусловно, не избежала – но в целом, она чувствовала, передача удалась.

А когда (возбужденная, чуть пьяная от эмоций и торжественного шампанского) выходила спустя час из студии – ей навстречу бросилась старая актриса. Ждала ее под дверями!

Вид усталый, виноватый.

– Аглая Львовна! – опешила Адель. – Что вы здесь делаете?

– Вас ждала, – просто ответила старая женщина. – Извиниться хотела.