По ту сторону снов - Гамильтон Питер Ф.

– Браво, следователь, – сказал Найджел Шелдон. – Очередной преступник повержен.

Он протянул ей бокал вина:

– Вот. Я выбрал «Камисси»; ты всегда любила белое с фруктовыми нотками. Охлажденное.

Паула не часто теряла дар речи.

– Найджел. Что ты здесь делаешь?

С нарочито невинным видом он обвел жестом столик, накрытый для двух персон.

– Жду тебя.

– Найджел…

– Да ладно, – усмехнулся он. – Прекрасный вечер на планете, где есть немножко дикой природы, – это так бодрит. Ты успешно закрыла еще одно дело. Не трать момент попусту. Отпразднуй со мной.

Паула села напротив него.

– Ты же не собираешься снова сделать мне предложение? Не повторяйся.

Он налил немного «Камисси» в свой бокал.

– Конечно, нет. Я счастлив в браке.

– Ты всегда был счастлив в браке.

– Сейчас в моногамном.

– Хм-м? – Она вопросительно подняла бровь.

– Ты так цинична.

– Как ты узнал, что я буду здесь?

– Есть несколько человек, которые все еще должны мне услугу; они навели справки в твоем офисе. – Он повернул голову, указывая на удаляющуюся спину Алисии. – Вы выбрали не лучший момент.

– Момент был самый подходящий для наших целей, – не согласилась Паула.

– Бедная Алисия так не считает. Но, конечно, лучше любить и потерять…

– Винсент Хэл Акраман любил достаточно. Хватит с него.

Найджел оценивающе усмехнулся:

– Так ты по-прежнему не идешь на компромисс?

– Ты знаешь ответ.

– Да, но… Что, ты сейчас действительно занимаешься такими делами? Отследить незаконное клонирование?

– Это был очень странный случай.

– А ты любишь странные случаи. Они бросают тебе вызов. И все-таки разве это твой масштаб?

– Почему мне кажется, будто ты к чему-то клонишь?

– Потому что ты лучший детектив всех времен и народов. Ну давай, выдохни и расскажи мне. Похвастайся немного перед тем, кто тебя ценит. Насколько плохой парень наш старина Винсент?

Паула сделала глоток вина. Вино ей понравилось.

– Очень плохой. Нам известно, что он клонировал Беатрис Лиссард двадцать восемь раз, но он хорошо заметал следы. Дигби просканирует его память, когда они прибудут в Париж. Я почти не хочу знать, сколько раз он это сделал на самом деле.

– А кто такая Беатрис?

– Его старая подруга. Очень старая. Я беседовала с ней некоторое время назад. Она и Винсент вместе росли на Кеньяне триста лет назад. И когда ему исполнилось двадцать, а ей семнадцать, они влюбились. Все было так прекрасно, как всегда в этом возрасте, а потом развалилось.

– Как всегда в этом возрасте.

– Примерно. Он слишком зациклился на ней и попытался ее ограничивать, вот она и ушла и нашла кого-то другого. А он – нет.

Зеленые глаза Найджела расширились. Он понял.

– Значит, он клонировал ее и снова прожил романтическую историю.

– И снова, и снова, и…

– Значит, Алисия?..

– Это Беатрис, да. Последняя из них. Он высший, поэтому биононики поддерживают его тело в биологическом возрасте двадцати лет.

– И каждый раз, когда клонированной девушке исполняется семнадцать… Фу-у-у… – Найджел сморщил нос и сделал большой глоток. – Определенно странный тип. И что, для вящей жути, он сам их растил?

– Нет. Вот почему он действовал только во Внешних мирах. Он находил женщину из натуралов, у которой начинали закрадываться мысли о грядущей кончине. Здесь это достаточно распространенное явление. Вера часто колеблется перед лицом смерти, когда люди видят, как другие фракции нашего вида продолжают веселиться век за веком. Винсент выступал представителем благотворительной организации высших и предлагал женщине помощь из трастового фонда – оплатить ей внедрение генов прогрессоров во время омоложения. Так она получит пару дополнительных столетий, даже не связываясь с биононикой. Но, чтобы воспользоваться трастовым фондом, она должна вырастить бедную маленькую девочку-сиротку.

– Дико и ненормально.

– Да уж. Я даже не знаю, как его назвать. Серийный первый любовник?

– Как ты его обнаружила?

– Не все клоны Беатрис остались правоверными натуралами, когда история первой любви закончилась. Некоторые из них перебрались в Центральные миры и получили несколько новеньких отличных генов прогрессоров. Две из них оказались на Октиере с интервалом в двадцать три года. – Паула со значением подняла брови. – Восемь лет назад вторая из них зарегистрировалась в клинике, сделала анализы – и вот сюрприз, ее геном уже был зарегистрирован в правительственном архиве.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Мне любопытно: какой специалист?

– Не поняла?

– Ты сказала Алисии, что организовала для нее консультацию специалиста-психолога. Какого профиля?

– Проблемные подростки.

– Ну да, их хватает. И что, когда вы прочтете его память и узнаете имена всех клонов, расскажете всем этим «Беатрис» друг о друге?

– Понятия не имею.

Паула принялась читать меню. Напечатанное на листе плотной бумаги, оно было модной новинкой – а следователю напомнило о ее официальном родном мире. Рай Хаксли.

– Это решение я могу с легкостью отфутболить начальству.

– Паула, у тебя нет начальства. Даже АНС делает то, что ты просишь. Они признают твою ценность.

Она усмехнулась:

– Ага, вот настал момент, когда ты скажешь, зачем ты здесь?

– Я покидаю Содружество, ты знала?

– Очередной колонизационный флот вашей династии будет построен через три года.

– Конечно, ты это знаешь, – кисло сказал он.

Она застенчиво улыбнулась:

– Если только ты снова не соскочишь в последний момент.

– Зачем так грубо?

– Все думают, что ты улетел с большим колонизационным флотом династии Шелдон в трехтысячном году. Почему ты не улетел?

– Ну, были некоторые… дела, их требовалось завершить. К тому же в жизни без известности есть свои преимущества. Знаешь, как здорово иметь возможность ходить среди людей и чтобы никто к тебе не цеплялся? К примеру, я могу пригласить красивую женщину на ужин, и вся унисфера не взорвется от этой новости.

– Погоди, ты же не собираешься позвать меня с собой? Это хуже брака.

– Разве я настолько ужасный тип?

– Нет, конечно. Прости, Найджел. Я не это имела в виду. Просто я не хочу покидать Содружество.

– Понимаю. Я горжусь тобой, Паула, ты знаешь?

– Гордишься? Я тебе дрессированная собачка?!

– Я сделал возможным Содружество благодаря технологии червоточин – ну, я и Оззи это сделали. И только нечто столь восхитительно безумное, как Содружество, могло породить тебя.

– Точно. Мое появление было неизбежным с того самого момента, как Оззи ступил на Марс.

– Па-апрашу! Это я первым ступил на Марс! Оззи не доверял скафандру, который мы смастерили с ним вместе. Хочешь верь, хочешь нет, но в те времена он был маленьким консервативным ботаном.

– Ах, прости, я задела твое чувствительное место.

– Туше. – Он поднял бокал, салютуя.

– Так почему ты все-таки решил нас покинуть? Творцу наскучило его творение?

– Скорее, стало раздражать.

Она загрузила свой заказ в крошечную сеть острова. Жаренная на сковороде рыба чун в чесночно-масляном соусе с размятым молодым картофелем и сахарным зеленым горошком. Шеф-повар за стойкой одобрительно ей кивнул.

– Значит, это наша вина?

– Теперь у нас есть биононика, мы покончили со смертью. – Он раздраженно обвел рукой людей на платформе. Влюбленные пары были поглощены друг другом. – И что мы сделали, имея все это?

– Захватили ближайший район галактики, обнаружили чужие расы и другие чудеса, создали АНС, дали людям возможность жить в точности так, как им нравится. Ну конечно, – саркастически хмыкнула она, – это просто ужас. Удивительно, что не все бегут прочь от Содружества.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Центральные миры в порядке. Люди там цивилизованные и ответственные. Все остальные…

– Тянут нас назад. Ах они неблагодарные.

– Почему ты здесь нужна, Паула? Зачем ты им? Потому что они несчастны и пытаются решить свои проблемы ошибочными методами.