Перевертыши - Стюарт Вудс

— А почему так случилось, что вы ничего не знали о существовании Кейра?

— Да потому, что мне никто никогда о нем не рассказывал. Только через месяц после того случая, когда Жермен гостила у нас в Нью-Йорке, я от нее узнала, что у Хэмиша есть родной брат. Я была, как черт, зла на Хэмиша и даже устроила скандал по этому поводу.

— Он не признался, что у него есть брат?

— Ни в коем случае. Мне иногда начинало казаться, что он спятил.

— Но вы же жили с ним и могли знать его характер.

— Конечно, могла. Я имею в виду, что в остальном Хэмиш вполне нормален. Это был единственный пункт, который никак нельзя было преодолеть.

— То же самое я могу сказать о Кейре. Он либо игнорирует любые вопросы о брате, либо вообще отрицает его существование. Может быть, вы знаете причину таких отношений между ними?

— Понятия не имею, так же, как и Жермен. Это началось, когда им было восемнадцать, прямо перед поступлением Хэмиша в Принстон.

На минуту обе женщины, как будто утомившись от этого разговора, замолчали.

— Хотите познакомиться с Кейром? — спросила Лиз.

Ханна, начавшая было говорить, замолкла.

— Да нет, думаю, что это совсем ни к чему, — сказала она наконец. — Я сыта по горло Хэмишем и ничего больше не хочу иметь общего с этим семейством. Теперь мне до них нет абсолютно никакого дела.

— Понимаю.

Затем они снова примолкли, и потом Ханна прервала молчание.

— А что из себя представляет Кейр? — очень робко спросила она.

— Похож на Хэмиша, только по характеру совершенно другой. Вам, наверное, известно, в чем состоит их сходство? Хэмиш всегда мне казался каким-то бесстрастным, отрешенным. Не думаю, что могла бы близко подружиться с ним.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — ответила Ханна, энергично кивнув. — Я находила это ужасно привлекательным. Было нелегко пройти через все это, а потом узнать, какой он на самом деле.

— Неужели?

— Только иногда, совсем редко, в основном в постели, он открывался совсем по-иному. Забавно, что многих мужчин по-настоящему можно узнать лишь в постели.

Надо же, подумала Лиз, то же самое я могла бы сказать о Кейре. Но она постеснялась говорить об этом вслух. Они разговаривали с Ханной Драммонд, как две встретившиеся после долгой разлуки подруги. Затем воцарилась пауза.

— Вы надолго приехали? — спросила Лиз, стараясь возобновить начатый разговор.

— Я уеду отсюда через несколько дней, а Элфред чуть позже.

— Значит, Хэмиш не так уж часто видится с сыном?

— Нет, почему? Он в начале лета отдыхал уже с ним в Марта’з Вайнярд.

Откинув противомоскитную сетку, на веранду вышла Жермен и, нахмурив брови, плюхнулась в гамак рядом с сидящими в нем женщинами.

— Да, неплохо сегодня пришлось поработать. Я поругалась сегодня утром с горничной, и мне пришлось выполнять двойную работу. Смейся — не смейся, а эту треклятую работу все же пришлось выполнять мне.

— Кажется, у вас в этом сезоне слишком много дел, — заметила Ханна.

— Да, это вы правильно подметили. У меня всего восемнадцать коек, а можно было разместить втрое больше.

— А почему вы не хотите расширяться?

— Мне приходила в голову эта мысль. Только пока жив дед, я не могу ничего изменить. Он хочет, чтобы здесь все оставалось по-прежнему.

— Не все люди могут жить, придерживаясь старых правил, — задумчиво сказала Ханна. — А вообще-то это, наверное, очень здорово.

— По правде говоря, мне никогда не нравились рутинные порядки, — ответила Жермен. — Не люблю жить вчерашним днем.

— Значит, ты все же намерена расширить гостиницу, когда умрет дед? — спросила Лиз.

— Скорее всего, да. И он сам об этом знает. Просто хочет, чтобы я ничего не меняла до его смерти.

— И как все это будет выглядеть?

— С тыльной стороны гостиницы я пристрою флигель. Можешь не волноваться, я постараюсь, чтобы получился единый архитектурный ансамбль. Мне бы не хотелось, чтобы все думали, что я обезобразила это место.

— Я знаю, что ты никогда этого не сделаешь. В тебе нет той жилки благоустроителя, как в некоторых.

Жермен кивнула в сторону от ворот.

— Вот он, легок на помине.

К гостинице подкатил микроавтобус, из которого вылез двоюродный брат Жермен Джимми Уэзерс с огромным кожаным чемоданом.

— Похоже, он снова вынашивает какие-то планы относительно острова, — сказала Жермен.

— Ты хочешь сказать, что он вынашивает планы развития всего острова? — спросила Лиз.

— Да, именно.

— Ну как же ему это удастся сделать? Ему же не принадлежит ни один клочок этого острова?

— Пока нет. Но дедушка выгнал Читхэма, и если он не успел переделать свое завещание, то все владения будут поделены между его наследниками: Хэмишем, Кейром, мною, маленьким Элфредом и еще этим.

— Но разве нельзя забаллотировать «этого»?

— Нет, нельзя. Мой адвокат сказал, что кузен тогда затеет тяжбу с переделом имущества, а это значит передел всего острова.

Лиз наблюдала за нерешительной походкой Джимми, проследовавшего в гостиницу. Лиз была спокойна, зная, что Камберленд застрахован от таких людей, как Джимми и его подобные. Лиз захотела поделиться с Жермен новостью о том, что их дед составил новое завещание, но она не стала распространяться на эту тему, считая, что Ангес Драммонд должен рассказать об этом своим внукам сам.

Глава 24

Отдав Мартину подарки Рэмси, сержант Ли Уильямс думал, что сын просто с ума сойдет от радости. Держа в руках фирменную бейсболку, знамя команды и кожаный мяч, подаренные Бэйкером, Мартин прыгал так неистово, что Уильямсу на минуту даже показалось, что он может, подпрыгнув, не вернуться на землю.

— Отец, мы же будем сидеть на хороших местах? — уже в пятый раз за день спросил Мартин.

— Ну, я надеюсь, — ответил Уильямс. — Не может же Бэйкер пригласить нас на плохие места.

— Если мы будем сидеть где-нибудь в сороковом или даже тридцатом ряду, то это уже неплохо, — высказался Мартин. После чего, вздохнув, добавил: — Ну ладно, даже если это будет последняя зона, я все равно буду очень рад.

— Может быть, ты все же угомонишься, парень? — строго одернул его отец.

В толпе болельщиков они шли по проходу стадиона, пока не увидели табличку с указателем номера их ряда, и стали подниматься вверх по ступенькам. Выйдя из туннеля, они оказались прямо перед освещенным яркими лучами солнца футбольным полем.

— Вот это, черт возьми, да! — завопил Мартин. — Ты только посмотри, пап. Мы ведь прямо рядом с полем сидим.

— Мартин, я больше не собираюсь напоминать тебе, чтобы ты следил за своей речью, тебе грозят серьезные проблемы. Если я услышу от тебя еще одно скверное словечко, мы сейчас же уйдем домой. Понял?

— Да, папа, понял, — ответил присмиревший Мартин, когда они заняли свои места.

Лучшей погоды нельзя было пожелать, подумал Уильямс. Было семнадцать градусов тепла и ни единого облачка на небе, и у Мартина были все основания радоваться: они с отцом сидели на самых лучших местах стадиона. Уильямс, пока еще не решивший, как ему относиться к Рэмси, в этот момент был готов его расцеловать.

Их окружали одетые в лучшие осенние наряды жители Атланты. Пока Уильямс разглядывал респектабельную публику в своем ряду, в основном это были родственники или знакомые футболистов, миловидная девушка прошла мимо них и села на свободное место рядом с Мартином. В этот момент Уильямс порадовался, что прилично одел своего сына. Послышались звуки оркестра, и стадион взорвался громом аплодисментов, так как на поле появилась команда «Бобкэтс».

— Смотри, пап, вон Рэмси на костылях!

За командой шел Бэйк Рэмси, опираясь на костыли и руку помощника тренера. Одет он был, как тренер, в синие брюки и белую с короткими рукавами фирменную тенниску команды. Даже со своего места Уильямсу были хорошо видны бугристые мышцы на руках Рэмси.

— Здорово накачал тело? Да, пап?

— Ну, как сказать, — возразил отец. — Да, мышцы у него как будто в порядке. Посмотреть бы на них поближе.

— Ты хочешь рискнуть подойти к нему после игры?

— Нет, этого я сделать не могу. Нас же никто не приглашал. Скажи спасибо, что он нам дал такие замечательные места. Поэтому давай не будем казаться навязчивыми. Ладно?

В эту минуту сидевшая рядом с Мартином девушка повернулась в их сторону.

— Вы болеете за Рэмси Бэйкера?

— Да, мадам. Я, например, точно. — Указав на бесценный подарок, Мартин сказал: — Рэмси подарил мне этот мяч. Или, точнее, он передал его мне через отца. Видите, здесь его автограф? — спросил он, показав мяч девушке.

Уильямс с облегчением вздохнул, что его сын разговаривает весьма вежливо.

— Меня зовут Мэри Элис, — улыбаясь, девушка протянула руку.

Уважительно пожав ей руку, Мартин ответил: