Ангелы террора - Сергей Шхиян

— Алексей Григорьевич, голубчик, что случилось? Куда вы пропали?!

— Немного заплутался. Вот этот человек помог выбраться, — ответил я, указав вслед отъезжавшему Петру.

— А мы не знали, что и подумать, — то ли сердито, то ли взволнованно говорил Александр Иванович. — Несколько раз от Александры Михайловны приезжали нарочные справляться о вас.

— Так случилось, — неопределенно сказал я, — роковое стечение обстоятельств. А где Гутмахер с Ольгой?

— Они уехали в Москву, — вместо мужа ответила Софья Аркадьевна. — Ольге Глебовне непременно захотелось посмотреть вторую столицу.

Разговаривая, мы вошли в дом. Татьяна Кирилловна в своем крестьянском наряде не отставала от меня ни на шаг. Такое непосредственное поведение деревенского мальчика в барских покоях вызвало недоумение у хозяев, но из чувства такта никто не подал вида, что удивлен.

— Этот мальчик — толстовец, — поспешил я объяснить странное поведение девицы Раскиной. — Шел пешком в Ясную Поляну ко Льву Николаевичу, да чуть не замерз.

Раскрывать инкогнито Татьяны Кирилловны мне почему-то не захотелось, возможно, из опасения новых вопросов. Объясняться и тем более рассказывать, что с нами действительно произошло, я не собирался, Чтобы не ставить доброе семейство в двусмысленное положение. И вообще, мне следовало немедленно убраться отсюда подальше — мало ли какую еще пакость придумают борцы за народное дело.

Мы прошли в малую гостиную. Татьяна Кирилловна тут же с отсутствующим видом уселась в вольтеровское кресло. Теперь хозяева смотрели на девушку без удивления, а с интересом.

— Так как вам удалось заблудиться в такой близи от дома? — вновь вернулся к теме моего исчезновения хозяин.

Я не успел придумать правдоподобной версии и немного замялся, но потом догадался все свалить на национальный напиток:

— Кучер, шельма, был сильно пьян и завез не в ту сторону, а потом у нас поломался экипаж, и крестьянин, которого вы видели, помог вас найти.

Объяснение, на мой взгляд, получилось довольно правдоподобное, во всяком случае, больше вопросов мне не задавали.

— Вы, наверное, измучились в дороге, — сказала Софья Андреевна, — вам нужно помыться и выспаться. Баня протоплена…

Идея с баней показалась мне настолько забавной, что я чуть не рассмеялся. Опять судьба толкала меня на банные приключения с девицей.

— У нас, к сожалению, в доме нет ванной комнаты, вы, вероятно, привыкли к большему комфорту, — неверно поняв мою улыбку, поспешила оправдаться хозяйка.

— Баня — это замечательно, — поспешил я успокоить Софью Аркадьевну. — Только вот молодой человек, кажется, дал обет не мыться, пока не встретится со Львом Толстым.

— Нет, я не давала, то есть не давал никакого обещания, я один не останусь, я с вами, — неожиданно для меня заявила Татьяна Кирилловна.

Ситуация делалась совсем забавной. Кажется, кроме меня, никто не заметил перепутанного мальчиком родового окончания.

— Ну, мыться так мыться, — сказал я. — Нам это очень не помешает, как и хороший ужин. Правда, Ванюша?

«Ванюшей» я назвал Татьяну Кирилловну, но она не поняла, к кому я обращаюсь, и никак не отреагировала на свое новое имя.

Оскудевшее в средствах чиновничье дворянство уже лишилось былого крепостнического размаха. Никаких прудов и купален при бане не было, да и заведовал ей не специальный человек, а обычный истопник. Впрочем, Софья Аркадьевна зря жаловалась на отсутствие ванной комнаты. Банька была, что надо: отделана мраморными плитами с небольшим мраморным же бассейном и офигительными медными кранами. Краны мне понравились больше всего. В предбаннике стояли два обширных кожаных дивана и висело большое зеркало. Истопник, молодой мужик с глупым, простецким лицом, проводивший нас до этого гигиенического сооружения, предложил, было, свои услуги, но я отправил его восвояси.

Честно говоря, особых стремлений к романтическому приключению у меня не было. Возникшее было теплое чувство к Татьяне Кирилловне не успело настолько окрепнуть, чтобы преодолеть физическую и нервную усталость. Мне хотелось побыстрее помыться, поесть, выспаться и убраться как можно дальше от мертвых и живых революционеров.

Между тем, когда мы остались одни в довольно интимной обстановке, девица Раскина, кажется, впервые подумала о том, что мы с ней вообще-то разнополые особи. Шоковое состояние у нее уже прошло, и теперь она смотрела во все глаза на то, как я снимаю с себя пальто.

— Вы собираетесь раздеваться? — поинтересовалась девушка тонким, каким-то даже фальшивым голосом.

— А вы собираетесь мыться прямо в армяке? — в свою очередь спросил я.

— Нет, но как можно… Я думала, что вы побудете во дворе…

— После того, как вы напросились мыться со мной, это будет довольно странно выглядеть. Тем более, я замерз и устал.

— Но это же невозможно!

— Почему? Идите мойтесь первая, а я посижу здесь. И советую сначала выстирать белье и положить его сушиться на печку…

— Но как я смогу при вас, при вас, — девица запнулась и задумалась, как бы поделикатнее выразиться, потом все-таки решилась и сказала прямо, — раздеться?

— Я отвернусь, — пообещал я. — Вы уже, кажется, спали со мной, и ничего с вами не случилось.

— Да, но это совсем другое…

— Значит, не мойтесь и можете отвернуться, когда я разденусь. Решайтесь на что-нибудь.

— А вы честно отвернетесь?

— Честно, — почти искренно пообещал я.

— Нет, так все равно нельзя, — опять впала в сомнения Татьяна Кирилловна.

В предбаннике было жарко натоплено, и я успел вспотеть. Начинать новую серию пререканий и уговоров ужасно не хотелось, и я прибегнул к прямой, подлой лжи.

— А Лев Николаевич всегда вместе с женщинами моется, удивительно, что вы этого не знаете…

— Почему же не знаю, — обиделась толстовка. — Я об этом, конечно, читала, но ведь не вдвоем же, а так вообще…

— Ну и мы с вами не так, а вообще…

— Ну, хорошо, я разденусь, только помните, вы обещали на меня не смотреть…

— Обещал, — подтвердил я и, сняв пиджак, лег на один из диванов. — Я буду лежать к вам спиной. Вас это устроит?

Как раздевалась девушка, я не слышал, хотя она находилась всего в двух шагах от меня. Только когда скрипнула дверь в моечное отделение, я сориентировался, что она справилась со непривычной мужской одеждой и начала принимать «водные процедуры». Лежать на боку лицом к спинке дивана было неудобно и я перевернулся на спину. В моечном отделении было тихо, я закрыл глаза и начал даже задремывать, когда передо мной возникла одетая в серую, длинную посконную рубаху Татьяна Кирилловна.

— Василий Тимофеевич, я не знаю, как напустить воду, — огорченно сказала она.

Я встал и, как и обещал, не глядя на нее, отправился в моечную. Девушка пошла следом за мной. Я показал ей, как открывать простейшие краны, как смешивать горячую и холодную воду, и вернулся в предбанник на свой диван. Минут через пять опять скрипнула дверь, и в нее выглянуло облепленное мокрыми волосами раскрасневшееся личико.

— Василий Тимофеевич, извините меня, ради Бога, но я не знаю, как выключить воду. Вы мне не покажете? Только вы обещали на меня не смотреть!

Меня удивила такая вопиющая беспомощность, однако я ничего по этому поводу не сказал и опять отправился в моечное отделение. В этот раз ничего не увидеть было просто невозможно, потому что все было в полном, обнаженном естестве. Правда, Татьяна Кирилловна норовила стоять ко мне спиной или боком. В мужском платье она казалась более хрупкой, а так, в естестве, было видно, что херсонская маменька явно не держала девочку в черном теле, и все, что надо, у ней было соблазнительно округло.

Я сумел взять себя в руки и, отгоняя грешные мысли и «соблазнительные образы», показал, как закрывается кран, после чего, ни слова не говоря, вышел.

Новое явление нимфы не заставило себя ждать: девица Раскина принесла развесить на теплой печке постиранное белье.

Теперь она вела себя более непосредственно и прятала от меня не свои женские прелести, а глаза. Меня все это начало забавлять, и только ирония помогла справиться с нахлынувшими эмоциями, тем более, что девочка оказалась очень даже миленькая…

— Теперь идите мыться вы, — сказала Татьяна Кирилловна, очаровательно улыбаясь, когда в очередной раз явилась в предбанник. — Не бойтесь, я не буду подглядывать.

Этого, как ни странно, я почему-то боялся меньше всего. Голенькая Татьяна Кирилловна, между тем, села на соседний диван, скромно поджав ножки, и отвернулась. Ей предстояло ждать, пока высохнет стиранное исподнее белье. Я быстро разделся и, по-прежнему молча, отправился мыться. В моечном отделении было влажно и душно. Я скоренько ополоснулся и отправился в парную. Одному париться оказалось скучно, я немного погрелся и плюхнулся в мини-бассейн с холодной водой. Сидящая в соседнем помещении Татьяна Кирилловна занимала меня куда больше, чем банные удовольствия. Однако холодная вода остудила начинающий подниматься пыл и позволила справиться с грешными мыслями. Замерзнув, я сел на мраморный полок. В этот момент дверь парной рывком распахнулась, и в нее влетела моя обнаженная нимфа.