На грани фола (Крутые аргументы) - Анатолий Манаков

На Востоке не зря считают интеллект способным лишь завести человека в дремучие джунгли, где не найти сладостного умиротворения в себе. На Востоке стараются познать мир, отбросив противоречие между утверждением и отрицанием. Признав жизнь фактом, не требующим объяснения. Начнешь объяснять и неизбежно станешь извиняться за свое появление на свет. Надо не объяснять, а хвататься за жизнь голыми руками, самому добывать себе пищу духовную, не уповая на постороннюю помощь.

Что у нас в Америке привыкли думать? Вещь либо есть, либо её нет, На Востоке же не верят в Бога Творца и потому избегают категорических утверждений, презирают логику, игнорируют детали и стремятся к познанию явления в целом. Отсюда и выражаются витиевато настолько, что ускользает истинное значение сказанного и даже кажется преднамеренно скрываемым. Размышляют спокойно, размеренно, невозмутимо, словно соприкасаются с вечностью, где исчезают все контрасты и условности. Если у нас слишком увлекаются анализом, то там требуется больше живого предчувствия и интуиции, чем ума. Истина там вообще раскрывается в процессе ни к чему не обязывающей беседы по дзэновскому методу мондо, методу вопросов и ответов, причем когда сам вопрос частенько подразумевает ответ.

Ну да ладно, достаточно об этом. Я тоже могу обмануть себя для успокоения совести, довериться иллюзиям. И все же, благодаря именно дзэн многие вещи действительно теряют для меня былую значимость. Единственное, что мне нужно сегодня из материальных приспособлений, так это парусник, о котором я мечтал всю жизнь. Пусть даже для этого мне придется потратить все мои сбережения, думаю в конце мая выйти в первое плавание в океан. Пока же осваиваю в теории приемы лавирования короткими галсами против ветра и прочие премудрости парусной навигации.

Кем я считаю себя? Неудачником или баловнем судьбы? Добился ли я в жизни всего мною желаемого? Честно говоря, меня это сейчас совсем не волнует. Я просто учусь наслаждаться каждым её мгновением, находить в себе душевный покой, искренне радоваться случайной встрече с любым незнакомцем, обратившимся ко мне на улице с вопросом, и быть ему благодарным за то, что он решил спросить именно меня.

Говорят, я в том возрасте, когда нужно не только знать свое истинное предназначение, но вместо молока попивать кефир, есть творог, заменять сахар медом и вообще потреблять больше калия, дабы кости не расклеились. Зачем я бегаю? Очисть кровью от шлаков межклеточные пространства. Где та ось, вокруг которой вращается моё чисто физическое здоровье? В животе. Мне кажется, большинство умирает именно от плохого питания, а чрезмерные физические нагрузки загнали в гроб больше народа, чем оздоровили. Сейчас для меня действительно важно не дать клеткам тела выйти из под контроля моего "главнокомандующего", поэтому стараюсь ходить бодро, жестко ступая, ибо без встряхивания плохо прочищаются печень, почки и сердце. Время от времени, дабы подстегнуть обмен веществ, бью "копытом" и мотаю головой, как лошадь после большого забега.

Недавно получил весть от Карлоса. Вместе со своими друзьями теребит мафиози со всего света, приезжающих в его страну с грязными по локоть руками от торговли оружием, наркотиками и людьми. Несгибаемый человек!

Слышал я, в мае Джулия собирается навестить тебя. Сожалею, у меня этого не получится по чисто финансовым соображениям. Во всяком случае, в ближайший год-два.

К Рождеству Фрэнк прислал мне открытку и свое фото из Британской Колумбии. Сидит на берегу озера у костра рядом с миловидной блондинкой и довольный уплетает свеженькую форель.

Такие, брат, мои дела на сегодня.

С наилучшими пожеланиями и надеждой на встречу.

Искренне твой, Джордж.

*

Москва - Лонг-Айленд (штат Нью-Йорк).

Дорогой Джордж!

Очень рад, что ты направил мне свое послание и, хотя прочитал его со смешанным чувством, счастлив услышать в нем твой бодрый, уверенный голос.

У меня все в порядке. По крайней мере, я так себе успешно внушил.

Сейчас я тоже живу один и у меня нет ни собаки, ни кошки. Своим обиталищем на эту зиму я выбрал деревянный дом, что стоит на краю большого леса в двадцати минутах ходьбы от железнодорожной станции и в девяноста километров от Москвы. Иногда, после обильного снегопада, нужно поработать лопатой и проделать себе от дома дорожку. Тепло в доме поддерживают печь, камин и обогреватели с подводной лодки, когда уж совсем холодно не хочется, чтобы температура опускалась ниже двадцати двух по Цельсию. Есть ещё баня, но её мне приходится задействовать не чаще раза в неделю или специально для приезжающих из города друзей, любителей попариться.

Просыпаюсь обычно, когда уже чувствую, что больше спать нельзя. Сажусь за стол завтракать, потом беру лыжи и в лес. Пять километров туда, пять обратно. Там ветра почти не чувствуется, лишь на лыжне хрустит снег, словно кости мои разминаются. Ну а уж если слишком морозно, остаюсь дома.

Независимо от погоды, после обеда меня обуревает зуд, что стихает лишь за письменным столом по мере заполнения мною чистых листов бумаги. Этой зимой задумал я тут одну вещицу, в которой хочу совместить все времена и эпохи, дабы лучше разобраться в некоторых явлениях, происходящих в моем родном отечестве, привлекая для этого и те знания, которые я получил во время моего длительного пребывания за его пределами. Окунаясь с головой в прошлое, я все же стараюсь поддерживать свою задницу на плаву настоящего и обнаруживаю там многочисленные подтверждения своим наблюдениям за днем нынешним.

По ходу своих изысканий я все больше утверждаюсь в том, что здравомыслящий и уважающий себя человек не должен служить своему государству только на уровне подсознания, тем более по тайной казенной надобности. Именно через такую службу мне удалось пройти, как надеюсь, с наименьшими потерями для себя. Однако, признаюсь тебе прямо, выпади мне шанс пройти все сначала, я по этому пути не пошел бы. Как и Генри Торо, отстаиваю за собой право отказать своему государству в своем сотрудничестве с ним, если оно заинтересовано главным образом и больше в развитии свободного рынка, нежели в защите прав личности и человеческих ценностей. Свобода и права гражданина должны предшествовать или, на худой конец, совпадать. И если уж занялся чем-то в частном или в организованном государством порядке, то не садись на чужую шею с целью въехать на ней в рай.

Духовно и нравственно я никогда никого не превосходил и не отказывал другим, живущим за границей в таком же патриотизме, как у меня. Просто так получилось, что через свой жизненный опыт я пришел для себя к выводу: целесообразность и разумность нынешних государств, правительств и законов строится преимущественно на политической и экономической выгоде, но не на нравственности. Истинная же, высоконравственная этика не раздумывает, как бы ловко соотнести справедливость с неправедным деянием, и ей безразлично, что диктуют политическая или экономическая целесообразность.

Если кто-то не согласен с политикой своего правительства, лучше ему там не работать, иначе он жертвует своей совестью, своим душевным равновесием и теряет возможность делать то, что считает необходимым. Для меня же демократия в сложившемся на сегодня у меня в стране виде очень далека от моего желания. Я все также отвергаю "единственно правильные" веру и образ жизни, не принимаю никаких образцов для подражания и считаю, что данная нам всем и повсюду живая или неживая природа охотно признает лишь одно право человека - на развитие в каждом из нас переменчивых состояний.

Как и тебе, Джордж, мне очень дорога сейчас моя независимость, которые мы заслужили хотя бы по возрасту. И все же, даже отряхиваясь от дурных традиций и ложных духовных подсказок, хочу сохранить возможность воздействия на меня чего-то благотворно разумного со стороны.

Знаешь, о чем я сейчас думаю? Ты великий телепат, ты всё знаешь. Ну а если затрудняешься догадаться, то скажу. Все без исключения смертные так и остаются грешниками до гроба, а ипостась святого угодника просто придумана нами для пущего душевного комфорта. Грех мне видится ещё и в том напыщенном самодовольстве, на которое настраиваются после замаливании в церкви сделанной ими пакости. Брезглив я и к себе в моменты, когда вдруг нахожу что-то общее с доморощенными инквизиторами, одаренными литературно-фискальными способностями, которые, если бы не страх перед наказанием, расправились бы физически со всеми своими политическими противниками. Не приемлю и тех, кто

ищет покаяния, чтобы на пути из храма придать своему воинствующему фанатизму прелесть благочестия. Не признаю я никаких молитв - ни в церкви, ни на партийных собраниях

Кстати, рассказав о своём увлечении дзэном, ты задел меня за живое. Еще работая в твоей стране, мне пришлось найти в нем массу полезного, что заставляет видеть истинную добродетель не в строительстве храмов или заучивании канонических текстов и даже не в общепринятой процедуре покаяния. В дзэн я нашел много для себя привлекательного. К примеру, его эстетику. Посмотри, как уравнивает она активность творящего и воспринимающего, подсказывает признать истинным то, что само организуется, раскрывается и без экзальтации заявляет о себе симбиозом слова, веры и дела.