Водный Лабиринт - Эрик Фраттини

Корнелиус поставил свой «БМВ» прямо за машиной Хоффмана и помог ему поменять колесо. Альварадо достал из багажника второе и стал наблюдать, как Корнелиус и Хоффман дружески болтают, стоя к нему спиной. Потом он подошел к ним сзади и резким движением вонзил шприц в шею жертвы. Вернер Хоффман изумленно поглядел на него и рухнул на землю, так ничего и не поняв.

Монахи дотащили грузное тело до машины, посадили специалиста по папирусам на пассажирское сиденье и пристегнули ремнем. По венам Хоффмана побежало сильнодействующее средство для расслабления мышц.

— Я выбрал ровно такую дозу, чтобы препарат не обнаружили в печени, — объяснил Альварадо. — Теперь поедемте, пока кто-нибудь не вызвал полицию.

Обе машины направились к Шауфелю. В его окрестностях находилось озеро, уже покрывшееся тонкой коркой льда.

Альварадо вел «БМВ» Хоффмана. В результате действия препарата на лице ученого появилось тупое выражение, но в глазах читался недоумевающий вопрос — за что? Через полчаса машины остановились в рощице, на северном берегу озера.

Отец Альварадо подошел к воде и потрогал лед ногой.

— «БМВ» точно провалится. Здесь его никто не найдет, — сказал он.

Убийцы перетащили Хоффмана на водительское место. Тело ученого напоминало бесформенный мешок с песком. Он не мог произнести ни слова, однако все еще был жив и находился в сознании. Альварадо увидел, как по его щекам катятся слезинки. Хоффман знал, что с ним сделают. Один из монахов произнес девиз братства, достал матерчатый восьмиугольник и положил его на заднее сиденье «БМВ».

Альварадо остановил машину на крутом берегу так, что фары смотрели прямо на озеро, открыл водительскую дверь, перевел рычаг переключения передач в режим движения и отпустил ручной тормоз. Автомобиль медленно въехал на лед и проломил его. Минуты через две-три был виден только задний номер.

Хоффман, все еще находящийся под действием медикамента, ощущал, как холодная вода заливает его по колено, затем по пояс, по грудь, по горло… Через несколько секунд его не стало.

Убийцы издали следили, чтобы их жертва вдруг не выбралась на лед. Они постояли так некоторое время, потом сели в свою машину и поехали в сторону Берна, но по пути остановились у телефонной будки.

Отец Альварадо набрал номер.

— Fructum pro fructo.

— Silentium pro silentio, — отозвался отец Мэхони.

— Задание выполнено.

По дороге в Берн оба долго молчали. Наконец отец Корнелиус спросил:

— Как вы думаете, он страдал?

— Вряд ли. Это средство не позволило ему набрать воздуха в грудь. Он умер сразу.

— Он знал, что умрет?

— Брат Корнелиус, верующий человек довольно долго свыкается с мыслью о том, что Господь ему не поможет. С Хоффманом было то же самое.

— Palmam qui meruit ferat,27 — почти неслышно пробормотал отец Корнелиус.

VIII

— Вставай, сестренка! — Ассаль прыгнула на кровать к Афдере.

— Дай мне поспать. Я прилетела очень поздно!

— Давай поднимайся. Роза приготовила такой завтрак! Ты же знаешь, что я твердо решила сделать из тебя толстуху. Кроме того, ты должна мне обо всем рассказать. Кстати, не забудь о том элегантном мужчине, которого мы видели на похоронах бабушки, — залилась смехом Ассаль, подошла к окну и стала раздвигать плотные шторы.

— Рассказывать нечего, — проговорила заспанная Афдера и направилась в ванную.

— Он еще не переспал с тобой?

— Нет. У него какие-то проблемы, которые мешают ему этим заняться.

— Вдруг он импотент, а признаться стесняется?

— Не думаю. А что у тебя с Сэмпсоном?

— Он попросил моей руки, — объявила Ассаль и выставила палец, на котором сверкал крупный бриллиант, вделанный в платиновое кольцо.

— Сестренка, как я рада за вас обоих!

В столовой, из окон которой открывался чудесный вид на Большой канал, уже был накрыт завтрак. Роза постаралась на славу. Она подала горячие булочки, хрустящие хлебцы, пармскую ветчину, соленое масло, пармезан, сыры из овечьего молока — пекорино и канестрато пульезе. Конечно же, не были забыты кувшины с соком и горячий кофе.

— Здесь всегда так холодно. Почему ты не включишь обогреватели? — пожаловалась Афдера, кутаясь в толстый шерстяной плед.

— А мне нравится, когда холодно и сыро. Бабушке тоже нравилось. Хватит, я хочу наконец узнать про твои египетские приключения!

Афдера стала подробно описывать все, что видела в Египте и в Швейцарии, пересказала разговоры с Лилианой Рэмсон, Сайедом и Бадани, а также с Агиларом и группой ученых. О попытке ее изнасиловать, убийстве Лилианы и покушении на Бадани она умолчала.

— Нам с тобой нужно решить, что мы сделаем с книгой Иуды. Если хочешь, оставим ее себе, — заключила она.

— А ты сама что думаешь?

— Ты же знаешь, я владею ровно половиной книги. Мне кажется, надо продать ее миллионеру-благотворителю или научному учреждению, чтобы ее могли исследовать ученые из разных стран. Фонд Хельсинга предлагает восемь миллионов долларов. Четыре тебе, четыре мне.

— Деньги меня мало интересуют. Вдруг ее купит богатый дядя, положит под стекло и будет любоваться в одиночестве? Вот что страшно. Если ты настаиваешь на этой сделке и нам дадут гарантии того, что покупатель передаст книгу научному учреждению для свободного исследования, то я не против. Давай продадим ее этому фонду.

— Как я люблю тебя, сестренка. — Афдера встала с дивана, на котором лежала, свернувшись клубком, и поцеловала Ассаль в макушку.

— Куда теперь пойдем?

— Мне надо сделать кое-какие важные звонки. — Афдера со стаканом сока в одной руке и теплым круассаном в другой пошла по комнатам и коридорам в библиотеку.

— Больше ничего не хотите съесть, синьорина Афдера? — спросила ее Роза.

— Нет, Роза, больше ничего. Мне не хотелось бы толстеть раньше тридцати пяти.

В библиотеке, где висели «Мадонна с младенцем» Альвизе Виварини и «Бичевание» Луки Синьорелли, Крещенция Брукс проводила долгие часы. Она изучала документы, составляла письма в музеи и отвечала на телефонные звонки со всех концов света. Для Афдеры воздух здесь был пронизан воспоминаниями о бабушке. Ассаль даже говорила ей, что слышит ее шаги за дверью, когда в библиотеке никого нет.

Свернувшись в удобном кожаном кресле, Афдера, все еще завернутая в плед, взяла листок бумага и стала выписывать имена тех, кому нужно было позвонить. Во-первых, Сабине Хуберт. Напротив ее фамилии девушка написала: «Радиоуглеродный анализ, перевод». Во-вторых, Агилару: «Продажа, сумма, покупатель». Третьим шел Абдель Габриель Сайед: «Рукопись, семья». Список заканчивался Резеком Бадани: «Кто послал того типа? Колаяни, Эоланд, Каламатиано. Здоровье».

В тишине, нарушаемой лишь негромкими звуками Третьей симфонии Рахманинова, Афдера набрала номер фонда Хельсинга.

— Привет, дорогая. Как дела? — сказала ей Сабина.

— Все хорошо, спасибо. Отдыхаю после поездки у себя дома, в Венеции.

— Повезло тебе! Я бы тоже хотела оказаться сейчас в Венеции, а не в Берне, — заметила вдруг реставраторша.

— Почему? Что-то случилось с книгой?

— Нет, с книгой все в порядке. Помнишь Вернера Хоффмана, специалиста по папирусам?

— Конечно, помню. А что с ним?

— Авария. Как раз в тот день, когда ты у нас была. Машина свалилась в замерзшее озеро. Вернер утонул.

По спине Афдеры пробежал холодок. Она села, выпрямилась и спросила:

— Как все это произошло?

— Полиция говорит, что случай очень странный. Озеро находится в километре от дороги, по которой он обычно ездил. Нас даже спрашивали, не было ли у него депрессии или склонности к самоубийству. Ты можешь себе представить Вернера со склонностью к самоубийству? Такого жизнерадостного человека надо было еще поискать. К тому же он очень любил свою работу. Не верю, что Хоффман вдруг захотел въехать в озеро и утонуть в нем. А если кто-то помог ему?

— Что-что?

— Может быть, кто-то помог Вернеру утонуть?

— Но как? Тогда получается, что он увидел кого-то знакомого или того, кто внушал ему доверие, и остановил машину. Не знаю, зачем ты задаешь такие вопросы, Афдера, но они меня пугают.

— Ладно, может быть, все это ерунда. Не бери в голову. Вероятно, и в самом деле произошел несчастный случай. Кто ведет расследование?

— Грюбер, кажется… Ханс Грюбер или как-то так, из отдела по расследованию убийств бернского управления. Если хочешь, я поищу визитку и дам тебе его телефон.

— Большое тебе спасибо.

Через пару минут Сабина снова взяла трубку.

— Записывай. — И она продиктовала номер.

— Я позвоню ему.

— Зачем?

— Сначала я хочу поговорить с ним, рассеять свои сомнения. Потом расскажу тебе кое-что.

— Я боюсь, что ты окажешься под подозрением, хотя в этом деле совершенно ни при чем.