Конфетка для мажора (СИ) - Драгам Аля

Отворачиваюсь к окну и уговариваю себя потерпеть. Рассматриваю домики, которые мы проезжаем. Люблю такие места — в них куда больше души, чем в огромных человейниках. А, может, я просто привыкла к этому формату. Город мне, бесспортно, нравится, но я ощущаю себя в нём чужестранкой, которой позволили заглянуть в другую жизнь.

К счастью, машина Амурского тормозит у знакомого дома, и я переключаюсь с упаднических мыслей на рациональные: выйти, подняться на нужный этаж, устроиться на подоконнике, написать подруге.

— Куда ты? — Спрашиваю, когда Амурский выбирается следом за мной.

— Провожу.

— Не стоит. Здесь… спокойный город, — спотыкаясь на словах, отвечаю. Не хочу, чтобы он видел, куда именно я иду.

— Можно я хотя бы здесь сделаю по-своему?

— Делай. Окей. Я подожду, пока ты уедешь, и поднимусь.

Рома притормаживает напротив. Сверлит своими синими глазами и покусывает губы.

— Бабка спит, так? И ты собираешься сидеть в сырой парадке? Ты нормальная вообще, Сахарова?

Роман

Я реально ощущаю горечь на кончике языка, когда девчонка отскакивает и начинает пятиться назад, увеличивая между нами расстояние. Чё за бред происходит?

Я чем-то обидел? Быстро воспроизвожу последние часы рядом и не нахожу за собой ни одного косяка.

Но она отходит и это факт. Я напряжённо слежу за лицом Юльки, но кроме разочарования ничего не улавливаю. Так неприятен? Что-то не было заметно, когда она сидела на моих коленях и отвечала мне. Или это тупо благодарность за поддержку?

Я вдруг кривлюсь, потому что мысль мне не нравится. Но сомнения уже закрались в душу, а помноженные на поведение девчонки, приводят к одному выводу.

Неприятен.

Как кипятком ошпарили. Я еще и красноречивое вытирание губ припоминаю одновременно с тихим хлопком двери. В реале тихим, а для меня, как серпом по… Короче, торкает сильно.

Ушла. Сбежала.

Давлю в себе порыв броситься следом: никогда не бегал за девчонками и не намерен начинать. Не хочет? Как знает. Найду другую, достаточно щёлкнуть пальцами.

Минут пять нахожусь в прострации, гипнотизируя трещину на подоконнике. От неплотно закрытой рамы тянет сыростью и холодом.

И куда она собралась? Сто пудово не станет будить подругу. Значит, отправится гулять? В её тонкой куртке под дождем?

Да твою же мать, Сахарова!

Хватаю ключи от тачки и толстовку, и срываюсь вниз.

Реально, прошло не так много времени, но около гостиницы девчонки будто не было никогда. Я успеваю пробежаться вдоль здания в обе стороны в надежде увидеть её сидящей в кафе на первом этаже. Упрямая, блин. Её тупо нигде нет.

Прикидываю, куда могла деться. Варианта два — вокзал или домой к Шумковым. Хорошо, что первый вариант практически по пути. Газую и проезжаю метров двести на приличной скорости, но дальше приходится выжать тормоз: если ямы не совпадают, уже счастье.

Юльку замечаю случайно: она идёт, опустив руки в карманы и глядя под ноги. Судя по тому, что не реагирует на движущуюся сзади машину, увлечённо думает о своём. Хотелось бы, чтобы обо мне, но я, как мазохист, прогоняю её жест с вытертыми губами.

В груди неприятно колет, но я стараюсь убедить сам себя, что действую исключительно из человеколюбия и мне больше не интересна эта девочка, там соблазнительно пахнущая сладостями.

Сахарова останавливается у неприметного деревянного здания, а я проезжаю пару метров вперед. Жду, когда она продолжит путь, но, видимо, этот дом был конечной точкой её маршрута.

Прищурившись, читаю табличку. Музей? Серьезно?

Видимо, серьезно. Юля ёжится, но никуда не уходит. Выжидаю. Пока стоит спиной, сканирую её фигурку. Зачётная! Стройная, невысокая, но до офигительности пропорциональная. Ловлю флешбэки совместной ночёвки и в низ живота незамедлительно ударяет молнией. Чтобы притушить пожар, закрываю глаза и считаю до десяти.

Напор дождя усиливается, и я вылезаю из салона, в несколько прыжков преодолев метры до деревянных ступенек. Несу откровенную ерунду, поставив перед собой цель вернуть девчонку если не в номер, то хотя бы погреться в тачку. Она сомневается, но по итогу идет со мной.

— Глупая, — противоречу себе, но ловлю холодные пальцы девчонки и согреваю своим дыханием, врубив на максимум печку. — Ледяная совсем. Ну куда ты решила бежать, м?

Я жду потепления во взгляде, но Юля выдает трешак:

— Забыл добавить любимое слово, — выдергивает руки и отворачивается к окну. — «Убогая, беги быстрее» звучит привычнее.

По ходу, ей по хрен, куда ехать и к кому, но находиться рядом со мной Юлька не желает. Это, чёрт возьми, обидно, хотя и звучит не впервые за утро. А ещё давит брошенное с ненавистью слово. Да, убогая, да называл… Но разве я знал⁈ Да и, по чесноку, мне хотелось её задеть, потому что она с первого же момента… задевала меня… Не так, как задевают, чтобы нарваться, а так… Чёрт! Мне хотелось смотреть на неё, хотелось дотронуться… Поэтому я и вел себя как конченый урод.

Отвожу по адресу и выхожу следом, потому что у меня есть некоторые подозрения. В окнах бабки темно и я не уверен, что Юлька станет её будить. Не станет… Но и задержать себя не даёт.

Отвечает мне резко и постоянно отводит глаза. А мне нестерпимо охота прижать к себе, согреть. Сказать ей, что я безумно сожалею, каким идиотом был раньше.

— Бабка спит, так? И ты собираешься сидеть в сырой парадке? Ты нормальная вообще, Сахарова?

Во все борются злость на неё и самого себя, и я уже на пути к продолжению, но окно над нашими головами распахивается, и знакомый голос Раисы Анатольевны гремит на всю округу:

— Юлечка, детка, это ты? Поднимайся скорее!

Знакомая горечь наполняет рот, когда Сахарова рвёт с места, по привычке не обернувшись.

Глава 37

Юля

Как вовремя Раиса Анатольевна решила выглянуть в окно! Моя решимость таяла с каждой секундочкой, и если бы Рома меня захотел поцеловать ещё раз, то, наверное, я бы не оттолкнула.

Он, конечно, показал себя заботливым и внимательным, но слишком живы в памяти все его оскорбления.

— Доброе утро! — Старушка встречает меня бодрым голосом. — А мальчик твой где?

Пожимаю плечами и бубню что-то невразумительное. К счастью, баба Рая интерес теряет сразу, отвлекаясь на двух молодых девушек, производящих уборку. Я вчера их не видела…

Разуваюсь, и принимаюсь помогать, параллельно думая, что делать дальше.

С одной стороны Ларку мне жалко и я очень хоу, чтобы она отдохнула, пришла в себя. С другой — я не представляю, куда мне деться, когда уборка закончится.

Обратно в гостиницу? Адрес при наличии интернета я найду, но ведь мест нет, мне вчера ясно дали понять.

Если только кто-то выедет? Например, Амурский с другом. Или Виктор собирается оберегать мою подругу всё время запланированное здесь? В этом случае моё пребывание может стать ненужным. Если честно, то такому повороту я буду даже рада, потому что сейчас вся сложившаяся ситуация напрягает.

Да, соседка хорошо нас приняла, но… Они для меня чужие люди, хоть и очень понравились своей теплотой. Я сейчас и Диму тоже имею ввиду.

— Юлечка, детка, дойти до Лариного папы посмотри, как он? А я пока с девочками закончу в кухне убираться.

Киваю и, получив ключи от соседней квартиры, засовываю ноги в кроссовки и выхожу на лестничную клетку.

Приложив усилия, открываю дверь. В нос ударяет запах стойкого перегара. Прикрываю лицо рукавом и двигаюсь в сторону окна, чтобы впустить свежий воздух.

Глотаю его рвано и большими порциями, что даже становится больно в груди.

Ужас! Как здесь можно находиться?

На диване в зале спит Ларисин отец. Лицо заросло щетиной, волосы спутались и слиплись, да и одежда выглядит отвратительно. Засаленная рубашка, выправленная из брюк, сами брюки расстегнуты и чем-то облиты. Я не хочу думать, чем именно, но тошнотворный запах не предполагает других вариантов.