Авалон-2314 - Евгений Гаркушев

– А мне, наверное, о детях думать еще рано, – неизвестно зачем признался Хонгр и разозлился на себя – вышло глупо и неуместно, беспомощно и слабо.

– Ответственный взгляд на жизнь мудрого человека.

– Ты действительно так думаешь?

– Какие у меня причины врать?

В самом деле, какие? Вряд ли Александру известно, чем занимается Хонгр. Или он все-таки пытается завербовать его, направить энергию революционера в нужное русло?

– Люди будущего коварны, – улыбнулся Хонгр, – особенно такие старики, как ты.

– Старикам свойственно выживать из ума, – весело заявил Александр. – Надеюсь, я не кажусь таким странным, как двухсотлетние. Они, скажу тебе, еще те фрукты. Ну а ты, хоть и молодой, не отлынивай от работы.

– Ладно, – Хонгр кивнул и принялся нанизывать мясо на шампуры. Из дома вышел еще один парень, азиатской внешности, и начал ворошить палкой жар в мангале.

– Хао Дордж, – представил его Александр. – Начальник службы безопасности моей компании.

– Вести бизнес сейчас небезопасно? – спросил Хонгр.

– Лучше, чем прежде, но подводные камни имеются. Всегда лучше нанять надежного юриста и надежного программиста, или не оберешься проблем.

* * *

Позавтракав в кафе на первом этаже башни, где располагалась моя новая квартира, я отправился в восстановительный центр. На этот раз такси брать не стал. Через имплантаты запросил у диспетчера движения маршруты пассажирских мобилей и пять минут спустя уже ехал в желтой кабинке вместе с двумя сосредоточенными парнями. Они, похоже, использовали время в пути для того, чтобы побродить в вирте, – по сторонам не глазели, да и лица у них были полностью отсутствующими.

В центре города пришлось сделать пересадку, диспетчер предложил выйти и сменить мобиль. Ожидая на Большой Садовой – ее все еще можно было узнать, многие старые дома не снесли, – я предался легкой ностальгии. Когда-то на месте огромной башни – средоточия офисов и увеселительных заведений – располагалась обойная фабрика. На проходной работал магазин, и мы с мамой покупали тут дефицитные обои, когда я учился в университете. А в магазинчике напротив я купил свой первый и последний в жизни кошелек. Поносив его пару дней, понял, как это неудобно, и после этого всю жизнь продолжал держать деньги просто в карманах, как привык еще в школе.

В мобиле, который, по уверению диспетчера, следовал прямо к восстановительному центру, сидела потрясающе красивая девушка. Модельная фигура в лучшем смысле этого слова, огромные глаза и пышные белокурые волосы. Люди не бывают такими прекрасными! И уж, во всяком случае, такие девушки не ездят в аналогах автобусов. Хотя ведь сейчас внешность меняется по желанию. Несколько операций, и ты не низкорослый кривоногий брюнет, а высокий голубоглазый блондин. Или с цветом глаз и волос придется помучиться? Да нет, что там… Даже в мое время купить контактные линзы и краску для волос не являлось проблемой.

Девушка не была погружена в вирт. На меня она взглянула внимательно, оценивающе, но с оттенком равнодушия. Интересно, чем она занимается? Выращивает планктон в Северном Ледовитом океане? Чинит роботов-уборщиков? Программирует виртуальные миры? Не определишь. Или основные дивиденды она получает все-таки благодаря своей внешности, придерживаясь старого принципа «пусть работают мужчины»? Пожалуй, я скатываюсь в привычные двадцать первому веку стереотипы. Работа сейчас необременительна, так стоит ли угождать мужчинам или использовать мужчин? Хотя и прежде в этом не было жизненной необходимости…

Любопытно, сколько ей лет? Двадцать? Пятьдесят? Сто? Она воскрешенная, или умирать ей не доводилось?

Заговорить с девушкой я не решился. Не приставали же мы с разговорами к каждому случайному соседу в городском автобусе? А если и приставали, что о нас думали? Вряд ли что-то хорошее.

Любопытно, в современном обществе есть какие-то законы о сексуальных домогательствах? Если судить по тенденциям моего родного века, сейчас и глянуть в сторону девушки с интересом нельзя. Во всяком случае, в реальном мире, а не в вирте. Но ни Кирилл, ни Никита меня об этом не предупреждали. Не сочли нужным, или перегибы сексуальной революции остались в прошлом?

Мобиль спрыгнул со струны, потрясающая блондинка направилась к многоэтажному зданию с вывеской «Машиностроительный завод». Я проводил ее взглядом. Эх, зря не познакомился!

К восстановительному центру я подъехал за пятнадцать минут до назначенного срока, найдя крутящуюся дверь с номером 35, вошел внутрь. Длинный пустынный коридор вел далеко в недра здания.

– Следуйте в лабораторию, Даниил, – предложил приятный женский голос из динамика под потолком. – Вас ожидают.

– Спасибо, – кивнул я и еще раз сверился с часами имплантатов: десять пятьдесят три. Через семь минут мой мозг начнут сканировать. Интересно, каково это?

* * *

Мобиль остановился у небольшого, этажей в десять, здания, зажатого между нескольких стеклянных небоскребов. Город здесь разительно отличался от того, где располагался отель, и Соловей глазел по сторонам. Теперь можно было поверить, что он в будущем, – вокруг было необычно и чудно.

– Транспортный центр, – объяснила Оля. – Отсюда мы отправимся на Марс.

Отсюда так отсюда. Дима не видел припаркованных на лужайке у входа ракет, на крыше их тоже вроде бы не было, но Оле виднее.

Выйдя из такси, они зашагали по асфальтовой дорожке. Асфальт был странного белесого цвета, словно покрашенный. Оля стучала по нему каблучками так задорно, что Дима даже пожалел, что собрался на Марс. И что он там не видел? Съездили бы лучше куда-нибудь на взморье… Юрмала рядом, пляжи, дискотеки.

Стеклянные двери открылись сами собой, что Соловья совсем не удивило, – могли бы за несколько веков придумать и что-нибудь новое. Правда, что, Дима и сам не знал.

В коридоре под потолком висело множество указателей, примерно таких же, как раньше в метро, только гораздо более ярких. Стрелочки, указывающие в разные стороны, были снабжены сопроводительными надписями: «Австралия», «Южная Америка», «Китай», «Бразилия»… Они свернули в темный коридор с вывеской «Солнечная система». Здесь коридор продолжал разветвляться. Теперь надписи гласили: «Луна», «Венера», «Марс», «Юпитер», «Астероиды», «Кометы».

Соловей заскучал. Подруга и правда привела его в музей. А что интересного в музее? Пожалуй, ничего. Хорошо, что уйти отсюда можно в любой момент. Попутной ракеты ждать не придется.

– Билеты у нас есть? – поинтересовался Дима.

– Да, я заказала заранее.

Соловей уже ничему не удивлялся. Заранее так заранее. Войдя в коридор, куда указывала стрелочка под надписью «Марс», они вновь увидели несколько дверей. Оля задумалась о чем-то, потом выбрала дверь с надписью «Олимп-подножие», толкнула ее и подмигнула Диме.

– Что? – не понял тот.

– Обними меня, – предложила Оля.

– Зачем? – спросил певец.

– Так надо.

– Ну, если надо…

Они обнялись и шагнули в небольшую арку, и Дима едва удержался на ногах. Если бы не Оля, свалился бы. Голова кружилась, в теле появилась странная легкость, но не приятная, а пугающая.

– Что со мной? – пролепетал Соловей.

– Не бойся. Сейчас привыкнешь.

– К чему? Что произошло?

– Мы на Марсе, – объяснила Ольга. – Телепортировались. Сейчас увидишь.

Несколько шагов, и они оказались в галерее с прозрачным сводом, сквозь который было видно красное небо. Еще несколько шагов, и прозрачными стали стены. Вокруг расстилалась пустыня. Вблизи красный грунт был испещрен следами гусениц, поодаль от галереи лежали крупные камни и бурая щебенка.

– Смотровая площадка, – объяснила Оля. – Оглянись.

Соловей последовал совету девушки и увидел огромную гору, закрывающую едва ли не половину неба. Они вышли из этой горы в галерею, из которой открывался вид на кусочек марсианской пустыни.

– Олимп, – пояснила девушка.

– В честь этой горы проводятся олимпийские игры? – спросил Дима.

– Почти, – усмехнулась Оля. – Огромная, правда?

– Да. Только зачем все это построили? Тут живут люди?

– Внутри, под горой, большая исследовательская база и бункер. А здесь место для туристов, которые хотят воочию взглянуть на Марс.

– И что, выходить нельзя? – поинтересовался Дима, поскольку прыгающих по камням туристов не заметил.

– Нет.

– Почему? Ученые запрещают? Сами гусеницами всю Землю изгадили.

Оля удивленно воззрилась на Соловья, видимо, пытаясь сообразить, каких гусениц он имеет в виду.