Девять кругов рая - Ольга Володарская

Весь рабочий день Милана не могла думать ни о чем, кроме Марии. Ее преследования были невыносимыми. Пусть она не маньяк, а всего лишь несчастная, помутившаяся рассудком женщина, но разве Лане от этого легче?

С работы Черемушкина ушла последней. Все ждала, когда Мария покинет свой боевой пост. Ведь должна она когда-нибудь это сделать? Если есть или пить не захочет, так в туалет точно. Значит, рано или поздно Мария отправится домой…

И вот настал момент, когда старуха встала с лавки и удалилась. Куда конкретно она направилась, Лана не увидела, так как полному обзору мешал козырек над крыльцом. Схватив вещи, Черемушкина вылетела из кабинета и понеслась к выходу. Она так торопилась быстрее проскочить, что в проходную влетела, ничего не видя.

– Так вот же она, доченька моя! – услышала Милана. И, подняв глаза, увидела Марию, стоящую возле вертушки. Она разговаривала с охранником: – Я же говорю вам, молодой человек, тут она, Катенька моя. А вы – нет да нет.

Охранник с сочувствием посмотрел на Милану. Марию знали все, и парень понял, что она приняла Черемушкину за свою дочь.

– Пойдем домой, доченька… Я так соскучилась по тебе.

– Может, психушку вызвать? – шепнул охранник Лане на ухо.

Она посмотрела на пожилую женщину, молитвенно сложившую руки на груди, и покачала головой. И отправилась с Марией к ней домой.

Всю дорогу старушка не замолкала. Задавала Лане кучу вопросов и сама же отвечала на них. Перед тем как войти в квартиру, спросила:

– Все-таки выкрасила волосы, да? Помню, как ты все хотела брюнеткой стать, а я тебе не разрешала. Что за краска? Басма, вижу. Я такой же в молодости красилась. И меня все за цыганку принимали. А у тебя свои волосы прекрасные. Не надо было краситься, дочка. Ну да ладно. Басма смывается.

Квартира оказалась не просто большой – огромной. И так грамотно спланированной, что не требовала переноса стен. Как и грандиозного ремонта. На полу отличный паркет. Стены ровные. На потолках лепнина. Вот только грязи очень много, пыли. Сразу ясно, что Мария в квартире не убирается. Да и когда ей, если она целыми днями пропадает в сквере?

Мария провела Лану в кухню, единственное более-менее чистое место в доме. Попыталась накормить оладьями. Но Милана только чаю попила. И сказала, что хочет спать. Мария провела Лану в «ее» комнату, выдала «ее» рубашку, помогла улечься в «ее» постель. И долго сидела рядом, легонько, чтобы не разбудить (Лана притворялась спящей), гладила «дочку» по плечу. Когда Мария ушла к себе, Милана поднялась с кровати, оделась и на цыпочках вышла в прихожую. Через несколько секунд она покинула квартиру, твердо зная, что будет делать дальше.

Когда утром Мария встретила Лану в сквере, она сказала ей: «Мама, ну что ты вечно тут торчишь? Иди домой. Приберись хоть, а то в квартире дышать нечем от пыли. А вечером приходи меня встречать. И не раньше восьми!»

Мария покорно закивала и убежала домой.

Вечером она, естественно, встречала «дочь» у крыльца. И Милана, покинувшая рабочее место самой последней, снова обратилась к ней как к матери. И пошла с ней домой. И попила чаю. И послушала несколько историй из «своего» детства. Позволила себя обнять. Но спать не легла. Сказала:

– Мамочка, у меня появился жених. Мне надо к нему. Но завтра мы снова увидимся!

– Как жених? У тебя же никого не было.

– А вот появился. Мы скоро поженимся, заведем троих детишек и переедем жить к тебе.

– Это замечательно! А когда ты нас познакомишь?

– Скоро, очень скоро.

Если б Мария была в своем уме, Лана, конечно, так просто бы не отделалась. Но у женщины рассудок совсем помутился, и ею было очень легко манипулировать. Лане по крайней мере. Поэтому совсем скоро Мария приватизировала свою квартиру и оформила на имя Миланы дарственную.

Когда об этом узнали коллеги, они перестали с Черемушкиной здороваться. Они осуждали ее, потому что завидовали! Но Лане было плевать. Она старалась не для себя. Ей хотелось учредить фонд помощи сиротам, и денег от продажи хором Марии хватило бы на то, чтобы его организовать. Вот только продать удастся лишь после смерти Марии, но Лана готова была ждать столько, сколько потребуется, хоть десять лет…

Так она думала, когда все формальности были позади. Лане казалось, что она сможет терпеть сумасшедшую женщину рядом с собой. Ведь с ней не надо находиться постоянно. Встретиться утром в сквере (привычка приходить туда ежедневно у Марии осталась), вечером проводить ее до дома. Подумаешь!

Но шли месяцы, и эта обязанность стала тяготить Милану. К тому же Мария становилась все невыносимее. Ее сумасшествие прогрессировало. И теперь отделаться от нее было все труднее. Вечерами Милана с боем пробивалась к двери. Мария загораживала ее собой и кричала: «Не пущу!» Вновь обретя дочь, она так боялась ее потерять, что хотела запереть дома. Лана уже стала подумывать о том, что пора определять Марию в больницу для душевнобольных, как случилось следующее…

Милана с «матерью» только пришли домой, разделись. Мария побежала на кухню греть ужин, а Лана отправилась в ванную помыть руки. Ее радовал тот факт, что старушка в последнее время ведет себя более-менее адекватно – вот уже неделю не устраивает истерик. Она связывала это с тем, что у Марии появилось увлечение телевизором. Раньше она его совсем не смотрела, потому что он был сломан. Но Лана принесла ей старенький «Рубин», надеясь отвлечь Марию и развлечь. И не прогадала. Та начала смотреть сериалы. Да с таким увлечением, что, когда заканчивался один, она переключала канал и смотрела другой, пусть и не зная, о чем он. Милана надеялась на то, что сериалы увлекут ее надолго. Но была в этом не уверена.

Когда Лана вышла из ванной, Мария сидела у телевизора. Очередная мыльная опера кончилась – по экрану бежали титры, и старуха щелкнула пультом, переключив канал. Вот только и тут сериал завершился. Пришло время новостей. Их Мария смотреть не любила. Но телевизор выключать не стала. И тут начался выпуск криминальных новостей. Первый сюжет был об обнаруженных в лесополосе одного из спальных районов останках. Судя по всему, жертву преступления закопали в землю, и труп пролежал так долго, что от него мало что осталось. Только скелет, зубы, волосы, да кое-что из одежды. Из последней сохранился шарф, связанный из ниток под названием «травка» ядовито-розового цвета. Они были синтетические, вот и не сгнили. Останки девушки или женщины (мужчина вряд ли надел бы подобный шарф) показывали несколько секунд, но их хватило, чтобы рассмотреть все детали. Милана, глянув разок, отвернулась. А вот Мария впилась глазами в экран. И зашептала:

– Катенькин шарфик. Она связала его из ниток, которые я ей подарила. Над ней еще подсмеивались из-за него. В таких шарфах никто не ходил. Разве что совсем маленькие детки. Ведь это было не модно. Да и не очень красиво, как я теперь вижу. Но Катенька носила шарф, чтобы порадовать меня…

Картинка сменилась. Теперь в новостях показывали дорожно-транспортное происшествие. Лана подошла к телевизору и выключила его. Мария посмотрела на нее пристально и проговорила задумчиво:

– Но как так может быть? Моя дочка тут, дома. А ее шарфик на той несчастной, которую… – Она замолчала, но ненадолго: – Дала поносить его подруге? Да нет, вряд ли. Никто бы не стал брать его у Катеньки. Раз все смеялись…

Черемушкина видела, как глаза Марии меняют выражение. Были пустые, затуманенные, а тут вдруг взгляд стал осмысленным. И этот осмысленный, острый взгляд она не отрывала от лица Ланы. Черемушкина решила, что мозги Марии встали на место и теперь она такой же здравый человек, как она сама. Но оказалось…

– Ты-ы-ы-ы! – зашипела Мария. – Ты убила мою девочку! Гадина! Мразь!

– Нет, нет, что вы… Я не…

– Убила мою Катеньку, чтобы завладеть нашей квартирой!

Милана сделала еще одну попытку оправдаться, хотя понимала ее бессмысленность, но Мария не дала ей закончить фразу. С пугающим, каким-то адским визгом набросилась на Лану и вцепилась ей в горло.

– Ты лишила жизни мою Катеньку, за это я убью тебя!

Милана была гораздо выше Марии, крепче ее, намного моложе. Но она ничего не могла сделать с одержимой старухой. Та с такой силой сжимала пальцы, что у Ланы быстро закружилась голова от нехватки воздуха. Чтобы хоть как-то себе помочь, Милана подалась назад, подогнула колени и резко опустилась на пол. Надеялась, что хотя бы на миг Мария разожмет пальцы. Но ее хватка была поистине мертвой. Так они и стояли. Лана на коленях, будто прося прощение, Мария возвышаясь над ней…

– Умри! – прорычала она, изо всей силы сдавив шею своей жертвы.

Милана приготовилась к смерти. Но хватка Марии вдруг ослабла. Лана смогла вдохнуть. И когда живительный кислород попал в легкие, туман перед глазами рассеялся. Милана посмотрела на Марию. Ее лицо еще было перекошено от злости. Но глаза снова изменили выражение. Теперь в них плескалось удивление…