Мир от Гарпа - Джон Ирвинг

Гарп часто встречался с ней по субботам на рынке Нашмаркт. Они вместе делали покупки, иногда заходили перекусить в сербский ресторанчик неподалеку от Штадтпарка. И Шарлотта всегда платила сама за себя. Как-то во время такого завтрака Гарп ей признался, что ему трудно выкраивать деньги, чтобы платить за свидания, ведь от матери приходится скрывать, на что уходят такие суммы. Шарлотта рассердилась: она не любила говорить о делах в нерабочее время. Впрочем, она рассердилась бы сильнее, если бы узнала, что он стал пользоваться услугами более дешевых ее коллег и потому реже видится с ней. Расценки Шестого района были гораздо ниже, так что легче утаить от матери свидания с проститутками.

Шарлотта была весьма невысокого мнения о „девочках“, работавших по более низким расценкам. Как-то она сказала Гарпу, что бросит свою работу при первых же признаках расставания со своим шикарным районом. Она никогда не станет искать клиентов среди непривилегированного класса. По ее словам, она скопила приличный капитал; если что, уедет в Мюнхен, где никто не знает о ее прошлом, и выйдет замуж за молодого врача, который будет заботиться о ней до самой ее смерти. Шарлотте не надо было убеждать Гарпа, что она всегда нравилась мужчинам моложе ее, но самому Гарпу решительно не понравилось, что ее последним выбором будет врач. Возможно, именно это юношеское открытие, что профессия врача так притягательна для женщин, повлекло за собой целую галерею малоприятных последователей Гиппократа, рассеянных по страницам романов Гарпа. Тенденция эта проявилась на более позднем этапе его творчества. Во всяком случае, в „Пансионе Грильпарцер“ врача еще нет. В этой повести и о смерти говорится совсем мало. Правда, закончится она смертями. В самом начале есть только сон о смерти. Зато это был всем снам сон, и он подарил его бабушке — самой старой героине повести, потому что именно ей предстояло умереть первой…

„Мой папа работал инспектором в Австрийском Туристическом бюро. Как-то раз, когда он собирался в очередное турне в качестве тайного агента бюро, мама предложила ему взять с собой нас. И с тех пор мы с мамой и братом стали путешествовать вместе с отцом, выявляя случаи плохого обслуживания, невкусно приготовленной пищи, невытертой пыли и всякие другие недостатки в работе австрийских ресторанов, гостиниц и пансионов. Мы выдумывали всевозможные каверзы, имитируя типичные причуды иностранцев: заказывали обед с некоторыми отклонениями от меню, указывали часы, в которые нам было бы желательно принять ванну, спрашивали аспирин или интересовались, как доехать до зоопарка. Словом, изображали собой воспитанных и вместе с тем беспокойных клиентов. А на обратном пути в машине сообщали папе итоги нашего дотошного расследования.

— Парикмахерская у них по утрам всегда закрыта, — скажет, бывало, мама. — Но они мне дали адреса нескольких ближайших цирюлен. Так что все в порядке, если, конечно, у них дамский парикмахер в проспекте не значится.

— В том-то и дело, что значится, — скажет папа и сделает отметку в огромном блокноте.

Машину всегда вел я. И я же сообщал обо всех грехах, связанных с парковкой.

— Машина стояла в гараже, — докладываю я. — Мы поручили ее швейцару, а когда взяли из гаража, на счетчике оказалось на четырнадцать километров больше.

— Об этом надо сообщить администратору, — и папа опять открывает блокнот.

— Еще у них труба в ванной течет, — добавляю я.

— И дверь уборной заедает, — говорит мой брат Робо.

— У тебя вечно с уборной сложности, — откликается мама.

— Это отель „С“? — спрашиваю я.

— Боюсь, он все еще числится в классе „В“, — отвечает папа.

Какое-то время мы едем молча. Перевод в низшую категорию — самое серьезное наказание, которое мы можем наложить. Но такие решения нельзя принимать, не взвесив все „за“ и „против“.

— Мне кажется, достаточно написать письмо администратору» — предлагает мама. — Не слишком любезное, конечно, но и не очень резкое. Просто изложить факты.

— Да, ты знаешь, он произвел на меня довольно приятное впечатление, — говорит папа. Он никогда не упускал случая побеседовать с администраторами.

— Не забудь упомянуть, что они катались на нашей машине, — говорю я. — Это серьезный проступок.

— И яйца были тухлые, — добавляет Робо. Ему тогда не было еще десяти лет, и его замечания не принимались всерьез.

Мы превратились в более суровых критиков после того, как умер дедушка, оставив нам в наследство бабушку, которая тоже стала участницей наших поездок.

Джоанна, дама томная и капризная, всю жизнь путешествовала классом „А“, папе же по долгу службы приходилось в основном ездить по заведениям „В“ и „С“ — именно такие отели и пансионы больше всего привлекают туристов. Чуть больше нам везло с ресторанами: кто не имеет возможности ночевать в первоклассной гостинице, все-таки не хочет лишать себя удовольствия пообедать в хорошем ресторане.

— Я не потерплю, чтобы на мне испытывали сомнительную еду! — заявила нам Джоанна. — Какое престранное занятие, я вам скажу! Вас, наверное, приводят в восторг эти ваши бесплатные путешествия, но подумайте только, какую страшную цену за это приходится платить: все время тревожиться о том, как и где придется провести ночь! У американцев, может, и вызывает умиление то, что у нас еще есть номера без ванн и туалетов, но мне, старой женщине, совсем не кажется умилительным всякий раз выходить в общий коридор только затем, чтобы умыться и сходить в уборную! И если бы только это! Ведь в два счета можно подцепить какую-нибудь заразу — и не только через пищу. Если постель покажется мне подозрительной, обещаю вам, что и не подумаю ложиться спать! А дети — они ведь еще маленькие и впечатлительные. А знаете какая публика встречается в некоторых заведениях? Как уберечь их от дурного влияния?

Папа с мамой лишь кивали головой, не говоря ни слова.

— Сбавь скорость! — строго скомандовала мне бабушка. — Ты ведь еще совсем ребенок и любишь повоображать. — Я сбавил скорость.

— Вена… — вздохнула бабушка. — В Вене я всегда останавливалась в отеле „Амбассадор“…

— Джоанна, „Амбассадор“ мы проверять не будем, — сказал папа.

— Да уж, куда там… — протянула бабушка. — Я полагаю, у нас по плану не значится ни одной гостиницы класса „А“?

— Вообще-то, у нас по плану класс „В“, — признался папа. — В основном.

— Ты хочешь сказать, на нашем маршруте есть все-таки одно заведение класса „А“? — с надеждой в голосе спросила бабушка.

— Нет, — ответил папа, — будет одно класса „С“.

— Вот здорово! — воскликнул Робо. — В классе „С“ бывают драки!

— Надо полагать, — заметила бабушка.

— Это всего лишь пансион класса „С“. Очень маленький, — подчеркнул папа, как будто размер мог служить каким-либо оправданием.

— И они подали заявку на класс „В“, — уточнила мама.

— Да, но в их адрес есть жалобы, — заметил я.

— Само собой разумеется, — сказала Джоанна.

— На этих, как их, животных, — добавил я. Мама выразительно на меня посмотрела.

— Животные? — забеспокоилась Джоанна.

— Подозрение на животных, — поправила меня мама.

— Ты бы лучше помолчал, — вставил папа.

— Прекрасно! — воскликнула бабушка. — Подозрение на животных! Это значит — повсюду на коврах шерсть?! В каждом углу нагажено?! Да знаете ли вы, что моя астма ни минуты не позволит мне находиться в комнате, где до этого была кошка?

— Жаловались не на кошек, — заметил я. Мама изо всех сил ткнула меня локтем.

— Неужто собаки? — с ужасом спросила бабушка. — Бешеные собаки! Набрасываются на вас и кусают по дороге в уборную!

— Нет, не собаки, — сказал я.

— Медведи! — воскликнул Робо, но мама тут же поправила его:

— С медведями пока еще не все ясно.

— Ну, это чепуха! — сказала Джоанна.

— Конечно, чепуха! — согласился папа. — Как это может в пансионе очутиться медведь?

— В Туристическое бюро пришла жалоба именно на медведя. В бюро, естественно, решили, что медведь кому-то померещился, но потом его якобы снова видели и прислали еще одну жалобу, — пояснил я.

Папа сурово посмотрел на меня в зеркало, но я исходил из того, что, раз уж нам предстоит участвовать в этом расследовании, пусть бабушка будет готова к самому худшему.

— Это, наверное, не настоящий медведь… — в голосе Робо явно слышалось разочарование.

— Человек в медвежьей шкуре! — воскликнула Джоанна. — Какое неслыханное извращение, подумать только! Этакий зверюга, рыскающий повсюду в шкуре медведя! Зачем, спрашивается? Я уверена, это какой-нибудь проходимец, переодетый медведем, вот увидите! Едем туда немедленно. Если уж суждено пожить в классе „С“, надо с этим покончить как можно скорее.