Убийца среди нас - Анатолий Силин

Спросил, как отреагировало на эти случаи начальство? По опыту знал, что подобные факты немедленно становятся достоянием общественности. Еще бы, любая газета, а их вон сколько сейчас, с удовольствием все разрисует и обсмакует во всех деталях и подробностях. Сидоров подтвердил: информация прошла почти по всем газетам области, а по радио и телевидению — неоднократно. Губернатор потребовал от Махинова внести ясность, Сушков вызвал "на ковер" Епифанцева и Грузнова. Можно было предположить, какую он им устроил взбучку, как учил уму-разуму. М-да… учить-то всегда легче, чем самому делать.

Обернувшись, Сидоров посмотрел на нас такими глазами, будто что-то еще не досказал.

— Давай уж, выкладывай до кучи, — буркнул Терехов. — Надеюсь, хуже того, что уже услышали, не будет.

— Смелей, Валь, руби до конца, — поддержал и я.

— Да у меня, собственно, ничего особенного, так, два пустяшных фактика, — оживился Сидоров и неожиданно изрек: — Денис, а ведь ты, ей-Богу, в рубашке родился.

— Мне и мама об этом не раз говорила, — ответил я, полагая, что он просто-напросто шутит.

— Мама, конечно, говорила, не сомневаюсь, но факт налицо: около восьми утра в твоем кабинете штукатурка с потолка обвалилась. Потолки-то, сам знаешь, какие у нас говенные, зато слой штукатурки в толщину с силикатный кирпич. Короче, стол и два стула вдребезги. Моли Бога, что не попал под бомбежку, иначе бы черт знает чем все кончилось.

До меня факт обвала потолка в кабинете как-то не сразу дошел, голова была забита идиотской смертью шофера и охранника Рюмина. Да я и не придал этому, в общем-то, никакого значения. Правда, сам раньше слышал, что потолки в здании УВД сделаны сразу же после войны и на ладан дышат. Махинов устраивал "втыки" коменданту и строителям СМУ ОКСа, но ремонт каждый раз откладывался за неимением средств. А ведь кусок штукатурки мог и по голове долбануть, ведь в восемь утра я как штык всегда в кабинете.

— Значит, Денис, тебе суждено долго жить, коли Господь Бог беду отвел, — сказал Терехов и дружески обнял меня.

— Говори свой второй "фактик", — напомнил я Сидорову. — Еще, случаем, ничего нигде не обвалилось?

— Да нет, с этим вроде нормально.

— Не тяни за душу, — поторопил и Терехов. — Ну и встреча, — покачал он головой, — сплошные сюрпризы. Еще один такой сюрприз, и меня инфаркт хватит.

— Потому и говорить не хочу, лучше пусть сам Грузнов. А то получается, что поперед батьки в пекло лезу.

— Да скажешь ты, в конце концов?! — вскричали мы почти разом. — Чего тянешь?

— Успокойтесь, граждане-товарищи, успокойтесь, ничего страшного не услышите. И уж раз требуете, то… В общем, Сушков вызывает вас к себе: Грузнова, Епифанцева, Гребенкина, ну и тебя с Алексеем.

— И во сколько часов состоится аудиенция? — спросил я.

— Приедем — узнаем, вчера не было известно.

В груди неприятно заскребло. Вижу, что точно такое же пакостное настроение и у Терехова.

— Жаль, очень даже жаль, — поморщился Алексей. — Ежели его высочество Сушков до сего времени не соизволил определиться по встрече, да еще вдруг назначит ее, к примеру, на вечер, что вполне вероятно, то вряд ли состоится запланированный сабантуй. Чертовски не вовремя Сушков решил провести с нами беседу.

— Вы уж, ребята, извините, — стал оправдываться Сидоров. — Думаю, что лучше знать сразу… Какая разница…

— Ты-то при чем? — успокоил его Терехов и похлопал по плечу. — Давай лучше покумекаем вот над чем…

Склонившись к нему, Терехов стал что-то нашептывать на ухо. Тот согласно кивал головой. Валентин, подумал я, настоящий друг. Даже постеснялся спросить, чем закончилась поездка в Москву. О том, что по туркменам появилась хоть и небольшая, но ясность — не ведает. Ну, не будем торопить события, скоро узнает в подробностях. А Терехов все перешептывался с Валентином. Меня это нисколько не интересовало. Мне абсолютно нет дела до их секретов. Внутренний голос въедливо вопрошал: почему Сушкову так неймется? Неужели думает, что без его подхлеста мы перестанем работать? Неужели не верит в нас? Но это же абсурд, не надо всех мерить своими мерками. А может, как и каждый ретивый чиновник, он готов ради собственного реноме перед губернатором землю носом рыть? В прошлый раз, помнится, обмолвился, что убийство Рюмина надо выделить особо. Значит, на остальные, пока это не будет раскрыто, можно временно закрыть глаза. Нет уж, господин Сушков, перед законом все равны: и туркмены, и Рюмин, и самый простой человек, не имеющий высоких покровителей. Неужели Сушков другого дня не нашел? Да и наверняка не для того приглашает, чтобы раз-два — и до свидания. Слово доброе мы там в свой адрес вряд ли услышим. А еще и у Сережки день рождения, ждать отца будет…

XVII

Грузнов нас принял без задержки. Нас — это меня, Терехова и Сидорова. Когда вошли в просторный кабинет, он стоял за столом в цивильном сером костюме и говорил с кем-то по телефону. Костюм не новый, но всегда ухоженный: брюки выглажены, белоснежная рубашка, темный галстук с поперечными светло-голубыми полосками. Ботинки у шефа блестят. Но вот лицо… Оно у Грузнова еще больше побледнело, глаза усталые, под ними обозначились припухшие, с нездоровым коричневым оттенком мешки. Нелегка служба начальника областного розыска. Положив трубку и поздоровавшись, сказал, что сейчас подъедут Епифанцев с Гребенкиным. Сидорова тут же отпустил, так как его отчет уже состоялся.

Областная прокуратура от УВД в двухстах метрах. Обычно мы в прокуратуру приходим, а не они к нам. Но, по словам Грузнова, так решил в этот раз Епифанцев, а он его лучший друг, о чем мы наслышаны.

Хорошо, что в вагоне успели перекусить, подумал я, не то сидели бы голодные. У нас в розыске так частенько случается, особенно с обедом. Обо всем приходится помнить, кроме собственного желудка. Потом, ясное дело, начинаются гастриты, колиты, а то и язвы желудка, как, к примеру, у Грузнова, отчего и мешки под глазами. И времени полечиться не выкроишь. Это уж только когда совсем прижмет.

Сидели, разговаривали, прикидывали с Алексеем, как бы пооперативней отчитаться о поездке да побыстрей войти в курс дел. Грузнову сообщили по внутреннему телефону, что пришли Епифанцев с Гребенкиным. Только успел шеф положить трубку, как они вошли в кабинет. Поздоровались. Епифанцев сел рядом со столом Грузнова, а Гребенкин подсел к нам и стал протирать очки. Процедура отчета казенна. Надо не только доложить, что удалось сделать, но и подробно отразить результаты командировки в справке. Первым, как всегда, говорил Терехов, за ним — я. Нас перебивали, выясняя детали и подробности. Но с каждым словом глаза у Грузнова и Епифанцева теплели. А когда доложил, что удалось найти квартиру в Москве, где останавливались туркмены, Грузнов, не выдержав, добродушно прогудел:

— Не спеши, сбавь скорость, давай поподробней.

Пришлось говорить поподробней: сколько туркмены жили в Москве, что покупали в магазинах, куда потом с продавцом машины путь держали. Добрым словом вспомнил об Альфабэте Семеновне. Когда закончил, Епифанцев, потерев руки, возбужденно сказал:

— А все-таки не зря поездку организовали! Хоть и пришлось кое перед кем отбрехиваться, но ради этого стоило. Смотрите какие козыри нам в руки попали! Да с ними просто грешно преступников упустить! Да-да, грешно!

— Поработать есть над чем, — поддержал Грузнов. — Надо же, почти всюду — машины, топор, отпечатки обуви. Одного пока не пойму: или это делалось по неопытности, или — вера в абсолютную безнаказанность? По всей видимости, расчет на всеобщий раздрай и, естественно, нашу неосведомленность. Вряд ли кому, мол, придет в голову соединять все воедино, да при таком географическом разбросе.

— Абсолютно согласен, — сказал Епифанцев. — Преступники наверняка полагали, что следствию будет затруднительно выйти на личности туркмен. И в самом деле, как это сделаешь без документов и фотографий?

Епифанцев спросил у Терехова:

— Скажи, а Гвоздев, или кто там под этой фамилией скрывается, он из нашей области или из Сибирска?

— Трудно сказать, — пожал плечами Алексей. — Но не исключено, что он Каменогорский. Эксперты из Сибирска сообщили, что в паспорте замечена подтирка в фамилии, после чего Гроздев стал Гвоздевым. Розыск Гроздева положительных результатов не дал. Известно, что некто Гроздев пропал с пол-года назад и до сих пор не найден.

— Думается, что надо еще раз, исходя из новых возможностей, определиться по версиям, — подал голос молчавший до того Гребенкин. Он предложил расширить число населенных пунктов, особенно в пригороде Каменогорска, в целях розыска родственников Гроздева-Гвоздева.

Наши шефы согласно кивали головой. Это, пожалуй, главное, с чего следовало начинать. Тем более, что у нас имелся отличный фоторобот. Хотя ясно, что преступник мог и изменить свою внешность: бородой, усами, бакенбардами, возможно, и пластической операцией.