Польша или Русь? Литва в составе Российской империи - Дарюс Сталюнас

предложением элиминировать польский язык из государственных школ. По указанию императора в связи с этим был послан запрос генерал-губернатору Северо-Западного края и попечителям учебных округов, которые поддержали это предложение. После чего предложение 9 июля того же года поддержал Западный комитет[436] и 18 июля его утвердил Александр II. Однако часто оппонировавший антипольским мерам министр внутренних дел П. А. Валуев, не участвовавший в заседании 9 июля, постарался убедить А. В. Головнина, что эту меру следует отозвать. Несмотря на то что имперские власти старались избегать пересмотра принятых ими решений, на этот раз А. В. Головнин прислушался к мнению П. А. Валуева, и 1 августа 1863 года решение было изменено: было решено пока не назначать новых учителей польского языка на свободные места, а вопрос об упразднении этих должностей (а вместе с ними и предмета) решать вместе с находившимся в то время в стадии рассмотрения вопросом о новом статусе гимназий[437]. В мае 1864 года Западный комитет принял окончательное решение о полной элиминации польского языка из средних школ. Подтолкнуло Комитет к такому решению письмо М. Н. Муравьева, в котором генерал-губернатор ясно указывал на необходимость упразднить преподавание польского языка в средних школах[438]. Польский язык был изгнан не только из школьной программы – в некоторых гимназиях учащимся было запрещено разговаривать на польском языке и во внеурочное время[439].

В отличие от статуса польского языка в средних школах, где, как мы видели, со стороны властей и после начала восстания сохранялась определенная осторожность, ситуация в начальных школах представлялась имперским чиновникам однозначной – здесь не должен был оставаться польский язык ни в качестве языка преподавания, ни в качестве отдельного предмета. Установки чиновников Северо-Западного края по этому вопросу особенно ужесточились к рубежу 1862–1863 годов. Виленский генерал-губернатор В. И. Назимов 23 декабря 1862 года велел губернаторам закрыть учрежденные без согласия властей школы, в которых преподавался польский язык и Закон Божий[440]. В письме министру народного просвещения, несколько позднее подготовленном тем же В. И. Назимовым, также говорится о твердости позиции генерал-губернатора, согласно которой польский язык должен быть удален из местного народного образования. В первом варианте документа читаем: «Хотя совершенное запрещение обучать польскому языку было бы в некоторых местностях неудобным, но в сем последнем случае обучение это должно идти наравне с языком русским, с тем только различием, что русский язык должен быть обязательным для всех без исключения», при этом в последнем варианте документа тезиса о возможности обучаться польскому языку не осталось[441]. В этом вопросе между Вильной и Санкт-Петербургом было достигнуто соглашение: Временные правила от 23 марта 1863 года, предназначенные для «народных школ» Западного края, предусматривают начальное образование только на русском языке[442].

М. Н. Муравьев в свою очередь 1 января 1864 года еще раз повторил запрет на обучение крестьян польскому языку и распространение среди них польских учебников, а среди православных – католических польских катехизисов, и для нарушителей этого запрета ввел огромные штрафы[443]. Практически сразу стало ясно, что эта система запретов неэффективна – очень быстро начали появляться нелегальные школы, в которых преподавание велось на польском языке. Так, в Свянцянском уезде (Виленская губерния) начальник жандармского управления утверждал, что большинство крестьян тайно обучает детей польскому языку. Часто это обучение даже не скрывалось от местных должностных лиц[444]. Для чиновников не было тайной то, что такое обучение принимало самые разные формы: действовали нелегальные приходские школы при костелах, в которых основное внимание уделялось преподаванию Закона Божьего; нелегальные школы открывали и дворяне, в этих школах детей обучали польскому языку; наконец, шляхта также заботилась о том, чтобы крестьяне учили польский язык[445].

Для того чтобы уменьшить распространение польского языка среди народа, недостаточно было убрать польский язык из программ средних и, особенно, начальных школ. Поскольку польский язык не должен был доходить до крестьян в любой его форме, по мнению чиновников, следовало «обезопасить» крестьян и от книг на польском языке.

Политика в отношении книг на польском языке

Достаточно быстро после издания циркуляра М. Н. Муравьева от 1 января 1864 года, запрещавшего распространение среди крестьян польских учебников, появилось и следующее логичное распоряжение виленского генерал-губернатора: 26 марта 1864 года Виленскому цензурному комитету было приказано не принимать на апробацию и не допускать к печати польские буквари, также было запрещено ввозить на территорию Северо-Западного края книги, предметом которых являлась польская история, исторические карты и детские игры. В июне того же года, получив согласие министра внутренних дел П. А. Валуева, М. Н. Муравьев еще раз повторил запрет, дополнив его указанием проверить все продававшиеся на тот момент издания такого рода. В октябре 1864 года генерал-губернатор запретил издание, ввоз и продажу календарей на польском языке. Эти запреты закрепил и циркуляр нового виленского генерал-губернатора К. П. Кауфмана от 23 июля 1866 года. Кроме того, польские книги, за исключением молитвенников, в Северо-Западном крае было запрещено продавать в небольших книжных магазинах и распространять разносчикам, поскольку власти не могли контролировать такую торговлю[446]. Ставшие ненужными учебным заведениям польские книги уничтожали[447]. Как мы видим, имперские власти решили оставить жителей Виленского учебного округа не только без изданий на польском языке, предназначенных для народа (учебников, календарей и пр.), но и без всех в принципе изданий, которые могли напоминать о существовании независимой Польши. С января 1864 года официальная местная газета «Виленский вестник» начала выходить только на русском языке (сначала газета была двуязычной и часть текста печаталась на польском), периодических изданий на польском языке абсолютно не осталось.

Однако такие меры имели очень ограниченное воздействие, что достаточно быстро поняли и местные власти, поскольку Виленский учебный округ затопила литература из других этнически польских земель. По этим причинам в 1869 году условия польского книгоиздания были смягчены. Типографиям отныне разрешалось иметь латинский шрифт для «печатания польских книг»[448]. Цензорам было дано строгое указание следить за содержанием польских изданий и не пропускать к публикации антиправительственных книг[449].

В 1860-х годах царские власти не только старались оградить народные массы от литературы на польском языке, но и обсуждали вопрос о возможном использовании кириллицы в изданиях на этом языке. В тот же день, когда были введены перечисленные выше ограничения на торговлю книгами на польском языке (23 июля 1866 года), К. П. Кауфман запретил типографиям иметь польский шрифт и указал при необходимости печатать польские цитаты «русскими буквами, как это введено в народных школах Царства Польского ‹…›»[450]. В данном случае употребление кириллицы для передачи текста на польском языке определялось техническими обстоятельствами