Волчья звезда - Евгений Малинин

Ратмир минуты две молча рассматривал остановившегося перед ним юношу, а затем коротко спросил:

— Это ты помогал Извару?

— Волхв сам выбрал меня… — словно бы и невпопад ответил тот и, наконец, подняв голову, посмотрел прямо в темные глаза дважды посвященного. Юноша попробовал придать себе свободный, даже вызывающий вид, но под спокойным, тяжелым взглядом Ратмира снова опустил глаза.

— Как тебя зовут, помощник волхва? — В глазах княжича промелькнула улыбка, и она вдруг ободрила юношу.

— Пата, дважды посвященный Миру… — ответил он.

— Ты поможешь мне, Пата, похоронить Орта?

Услышав эти слова, юноша снова вскинул глаза, в которых плескалось удивление, но в ответном взгляде дважды посвященного не было ни насмешки, ни превосходства.

— Конечно… — прошептал Пата, и его взгляд невольно скользнул к распростертому на земле телу волхва стаи.

— Извар жив, — опередил его вопрос Ратмир, — но разум и сила покинули его тело. Так что тебе придется некоторое время… недели две… самостоятельно выполнять обязанности волхва стаи.

Юноша снова взглянул в лицо княжича, и теперь в его глазах читались явный испуг и растерянность.

— Но… я не готов, дважды посвященный!.. — прошептал он побелевшими губами. — Я слишком мало умею…

— Умение не главное для служения своим сородичам… — едва заметно пожав плечами, ответил волхв. — Главное — желание и… любовь к ним! Я надеюсь, эти качества есть у тебя?!

Несколько секунд длилась пауза, словно юноша прислушивался к себе в поисках ответа на этот вопрос, а затем едва слышно он произнес:

— Я постараюсь…

Два часа спустя в лагерь вернулись волки, сопровождавшие Ратмира, и с ними старший сын вожака. К этому времени лагерь стаи восточных рысей уже жил нормальной жизнью. Готовились похороны павшего в поединке Орта, и вместе с тем рыси собирались сворачивать свою временную стоянку и возвращаться домой — кто вместе с вожаком в столицу, кто по своим деревням. Правда, потихоньку все обсуждали внезапное безумие своего волхва, и многие связывали это безумие с… поединком… с поражением Орта… со странным поведением младшего княжича во время поединка, да и в последние недели жизни! Вот только объяснения всему происшедшему никто не мог найти. Когда же князь напрямую спросил Ратмира, вмешивался ли тот в ход поединка, дважды посвященный волхв долго смотрел в лицо вожака рысей своими темными глазами, а потом произнес странную, не совсем понятную фразу:

— Мне некогда было наблюдать за твоим поединком. У меня в это время был свой поединок!

Больше никто не надоедал Ратмиру с вопросами.

Когда небо над лагерем потемнело и на нем проклюнулись первые звезды, на сборной площади лагеря вспыхнул погребальный костер, и дважды посвященный волхв запел тягучую, заунывную дольну. Ратмир стоял на высоком постаменте, срубленном из двухметрового комля столетней ели, рядом с пылавшим костром, на котором лежало тело погибшего юноши. Слова, вырывавшиеся из его горла, были почти непонятны окружавшим костер рысям, но их звучание, их темный, проникающий в глубинные закоулки душ смысл выстилали лежащему на полыхающих поленьях телу тропу в иную жизнь… иное существование. А вокруг костра, по специальной хорошо утоптанной дорожке, медленно брел помощник волхва и осторожно, легкими прикосновениями голых пальцев поправлял огонь, подкладывал смолистые ветки и возвращал в костер выкатившиеся наружу пылающие угли. Голос волхва постепенно повышался, забираясь, как казалось окружающим, все выше и выше, к самым звездам. И когда стало ясно, что человеческое горло уже неспособно издать еще более высокий звук, пламя костра неожиданно стало зеленовато-синим, и от уже почерневшего тела, испускающего темный дым, отделился светлый, отлично видимый призрак — преображенный Орт! Он медленно, словно бы нехотя, выпрямился над кострищем, его призрачные глаза распахнулись, и в них сверкнули две звезды.

Пробудившийся призрак окинул взором собравшуюся вокруг костра толпу, и каждый из провожавших его вдруг почувствовал, что сын князя прощается именно с ним! Помедлив несколько секунд, призрак взметнул руки вверх… Дольна оборвалась на невыносимо высокой ноте, светлая тень мелькнула на фоне темного, усыпанного звездами неба!.. И словно бы пелена упала с глаз окружавших погребальный костер людей — перед их глазами вдруг предстало прогоревшее до темных углей кострище, обесцвеченное рассветом небо и сгорбившийся, чуть покачивающийся на своем постаменте волхв с закрытыми глазами и осунувшимся, побледневшим до синевы лицом.

Когда Ратмира опустили на землю, казалось, что он пребывает в глубоком обмороке, однако уже через пару часов он вышел из княжеского шатра, и Сытня подвел ему коня. Как Велимир ни уговаривал дважды посвященного отдохнуть хотя бы до вечера, волхв настоял на немедленном отъезде. Вместе с отрядом волков в Лютец отравлялись двое рысей — Власт и Тотес, по требованию Ратмира они везли обезумевшего волхва стаи на суд Совета посвященных, хотя никто в стае восточных рысей не мог понять, как можно судить обезумевшего человека?!

Извара привязали к плетенным из веток носилкам, подвесили их между двумя лошадьми, и сразу после полудня отряд тронулся в путь. Власт двигался первым, за ним следовала пара с носилками, затем Тотес, а замыкали кавалькаду пятеро волков. Ближний дружинник князя Велимира прекрасно знал дорогу, но двигаться быстро, имея на руках недвижимое тело, было сложно — приходилось выбирать достаточно широкие тропы, да и гнать коней было нельзя. Но Ратмир и не требовал особой быстроты, казалось, его вполне устраивает это неспешное, спокойное передвижение. Так что дорога отряду предстояла долгая.

Глава 3

После отъезда Ратмира из Края Скал со своим подопечным снова не смог попасть к князю. Уже через час Всеслав ускакал в недальний северный городок Волоту — там обнаружилось какое-то воровство.

Князь отсутствовал трое суток, и все это время, к удивлению Скала, Вотша помалкивал о своем желании повидать деда. Наконец дружинник не выдержал и вечером третьего дня усмешливо проговорил за ужином:

— Я смотрю, ты совсем освоился в замке… Даже по деду меньше скучаешь!

Мальчонка поднял на Скала свои огромные задумчивые глаза, и вдруг в них закипели слезы.

— Да ты что, малыш?! — воскликнул удивленный и встревоженный дружинник. — Я не хотел тебя обидеть, просто ты за все это время ни разу не вспомнил о деде, вот я и подумал…

Вотша покачал головой и, пересиливая слезы, проговорил:

— Нет, дядя Скал, я деда не забыл… А говорить? Что ж говорить, когда князя в замке нет, без него все равно никто меня к деду-то не отпустит!