Пожар страсти - Белва Плейн

– Прошу тебя, – взмолилась Гиацинта. – Я сказала «на время», Францина. Я не могу сказать ничего больше… И делать тоже ничего сейчас не могу.

– Ты потеряла голову. Что именно ты не можешь мне сказать?

– Ничего… Ничего… Я говорю тебе все, что могу. Прошу тебя, позволь мне побыть одной. Это необходимо…

– Чем он так околдовал тебя? Да ведь это шантаж! Неужто я, твоя мать, не имею права знать? Почему ты не желаешь сказать мне? Да я твой самый верный друг, а ты мне не доверяешь! – Францина приподняла подбородок Гиацинты. – Посмотри на меня. Ты можешь сказать мне все, абсолютно все. У тебя была любовная связь? Больше я ничего не могу предположить. Ну да, у тебя был другой мужчина, и Джеральд мстит тебе.

Гиацинта поднялась.

– Ты мучаешь меня! – простонала она. – Нет, у меня не было никакой любовной связи. Нет, нет и нет! Прошу тебя, поезжай домой и оставь меня. Я больше не выдержу…

– Тебе нужно обратиться к психиатру, Гиацинта. Мы должны докопаться до сути.

– Я не собираюсь ни к кому обращаться. Оставь меня в покое!

– Если ты не пойдешь к психиатру, я приведу его сюда.

– Если ты приведешь его сюда, Францина, я убегу из дома. Я хочу, чтобы ты уехала и оставила меня в покое! Уезжай домой! Уезжай!

Когда Францина ушла, Гиа подошла к окну и увидела, как мать села в машину, но затем вылезла из нее, снова направилась к двери и позвонила.

Гиа стояла, прислонившись лбом к стене. «Я больше не вынесу, – подумала она. – Но я должна жить. У меня есть дети, и я обязана жить. О, оставьте меня все – и ты, и все остальные! Я больше не вынесу!»

Колокольчики продолжали звонить, звук разносился по всему дому. Затем все смолкло…

«Такова уж привычка», – подумала она, садясь утром за стол с Джеральдом. Теперь, следуя привычке, Гиацинта взялась за домашнюю работу, потом привела детей из школы и начала готовить ужин.

С ужином было уже покончено, когда пришел Джеральд. Он поел в городе. Спросив о матери и узнав, что Францина уехала домой, Джеральд выразил надежду, что сейчас она чувствует себя лучше.

– Это был ужасный год для нее. Она не заслужила того, чтобы на нее обрушилось так много бед.

Гиацинте было невыносимо тяжело слышать из уст Джеральда эти учтивые слова сочувствия. Вспомнив, как машина Францины отъезжала от дома, Гиацинта ощутила острую жалость.

Она подошла к телефону, который звонил уже долгое время. Вдруг что-нибудь случилось с Франциной по пути домой? Ведь она была так расстроена и взволнована. Услышав в трубке голос матери, Гиа сказала:

– Я очень раскаиваюсь по поводу того, что произошло утром. С тобой все в порядке?

– А с тобой?

– Ну, этот день я пережила.

– Это сегодня. А что будет завтра и во все последующие дни? Надеюсь, ты одумаешься и изменишь мнение.

– Францина, я не могу его изменить.

– Признаться, я очень обижена. И конечно, сердита, что ты не пожелала поговорить со мной. Что бы ты ни сделала, твоя личная жизнь не мое дело. Но Джеральд не должен так поступать с тобой.

«Если бы это была всего лишь любовная связь, как предполагает мать, – подумала Гиацинта. – Мое имя звучит в новостях, дети опозорены, хотя благожелательно настроенные люди будут говорить, что дети здесь ни при чем».

– Что он делает с Джерри и Эммой? Он или зверь, или ничего не соображает! Когда Джеральд привезет их назад? И как ты объяснишь причину развода детям?

– Пожалуйста, Францина, не усложняй ситуацию!

– Оставив тебя этим утром, я отправилась за советом. Так вот послушай меня. Если ты все-таки намерена действовать, тебе следует очень осторожно поговорить с детьми. Иначе у них появятся ужасные мысли. Они испугаются, что кто-то из вас скоро умрет или что они в чем-то виноваты. Их будут преследовать кошмары, поведение станет неадекватным. Подумай, что им сказать. Это насилие над их психикой! Ты сделаешь это?

«Вдова в убогом черном платье. Поджог – уголовное преступление. Тюремный приговор».

– Сделаю. Да, сделаю.

– И не подчиняйся ему, Гиацинта. Прояви характер.

– Я сделаю все, что от меня зависит.

– Доктор сказал, что если ты отказываешься поведать мне, что случилось, я должна прекратить расспросы. Поэтому я больше не задаю вопросов. Помни только, что я рядом с тобой. Я рассержена и обижена, но я с тобой.

Положив трубку, Гиацинта подошла к задней двери и выглянула во двор, где Джеральд играл с детьми. Джерри и отец боксировали, демонстрируя удары и захваты, а Эмма, сидя на качелях, зачарованно наблюдала за ними.

«Не подчиняйся», – сказала Францина. Но осуществить это довольно трудно. Они пока не употребляли слово «развод». Это будет всего лишь поездкой на каникулы во Флориду. Дети останутся там на некоторое время и пойдут в новую школу, а мама побудет здесь, поскольку должна помочь ослабевшей бабушке.

И сколько продлится это «некоторое время»? Ах, не стоит думать об этом, по крайней мере сейчас!

Дети не видели, что мать стоит в дверях, нежно и печально глядя на них. Джерри весело и энергично размахивал кулачками. Загар его начал сходить. Эмма вчера сказала ей, что у миссис Дарти, прошлогодней преподавательницы подготовительного класса, собирающейся уйти на пенсию в шестьдесят пять лет, есть маленький ребенок.

– Да, да, есть! Она говорила мне! – Когда Эмма кивала, косички у нее подпрыгивали.

Гиа стояла в дверях, и странные мысли проносились у нее в голове. Это были даже не мысли, а вопросы без ответов. Любил бы Джеральд Джерри так же, если бы мальчик был таким же полным, как сынишка у Мойры? Не только ли красота внушала ему любовь к нему? Поглядывал бы Джеральд на других женщин, если бы…

Об этом тоже лучше не думать.

После обеда пришел Арни. В зале повсюду стояли коробки с одеждой и книгами – вещи Джеральда дожидались отправки во Флориду.

– Вот и финал, – сказала Гиацинта, видя, что Арни озирается по сторонам. – Скоро дом будет выглядеть заброшенным.

– Заброшенным? Как это может быть? – И, увидев выражение ее лица, добавил: – Мой приход напугал вас. Наверное, мне лучше было бы держаться в стороне.

Арни был в сапогах и брюках для верховой езды, в теплой рубашке с открытым воротом и в широкополой шляпе, которую называл «полуковбойкой». Гиацинта уже не в первый раз подумала, что он выглядит лет на двадцать моложе своего возраста.

– Входите, – сказала она.

– Мне не следует заходить в гостиную. От меня пахнет лошадью.

– Входите, – повторила Гиацинта. – Я сейчас в запарке. Собираю вещи Джерри и Эммы. Это не такая легкая работа.

– И печальная. Я себя ужасно чувствую из-за этого, Гиа. Я знаю, что не должен вмешиваться, но мне позволила ваша мама, поэтому я здесь. Она очень беспокоится за вас. Спрашивает, не мог бы я чем-нибудь вам помочь. Францина не понимает, как не понимаю и я, почему дети уезжают, а вы остаетесь. Это какая-то бессмыслица.