Продолжение следует - Павел Комарницкий

И Юстиниан засмеялся в ответ.

— … Нет, какой дурак всё-таки, а ещё император!

Ангел, говоривший с Юстинианом Первым, повелителем Византии, сидит на полу, покрытом пушистым ковром, расстроенно болтает ложкой в стакане с молоком (ангелы вообще любят коровье молоко, я заметил).

— Я предупреждал тебя, это не тот человек. Он весь в прошлом.

— Может, я зря применил этот небольшой гипноз?

Сидящий напротив собеседник — здешний координатор, понимаю я — вздыхает.

— Не вини себя, Резвящийся. Если бы ты оставил его полностью в ясном уме и твёрдой памяти, он тут же рехнулся бы. Это тебе не Спартак и даже не Александр Македонский.

— Теперь он наломает дров. Может, всё-таки надо было его… А?

— Нет. Если нет добра, приходится выбирать наименьшее из зол. Юстиниан — зло наименьшее из возможных. Без него Восточную империю ждёт та же участь, что и Западную. А если учесть ещё и распространяющуюся сейчас чуму… Нет, Резвящийся, оставь эту тему.

Экран стягивается в точку, гаснет.

«Ты всё понял?»

Я киваю головой.

«Есть вопросы? Опять нет?»

Нет. Ну нету у меня вопросов! Всё ясно.

«Ну тогда расскажи, что именно тебе ясно»

«Этот Юстиниан — мужик крепкий, но не орёл. И вообще, для того, чтобы привить ему правильный образ мыслей, надо бы его определить в каменоломни, годика на два. Он бы понял»

Ирочка делает большие глаза. Переходит на звук.

— Нет, ты серьёзно? Он и так родом из крестьянской семьи, пусть и зажиточной. А из рабов, Рома, выходят самые злобные и жестокие тираны, стоит им только добраться до трона. Люди, прошедшие через ад, обычно разносят его повсюду. И не только люди, кстати.

— А если совсем серьёзно, то после Спартака и Иисуса ни одной выдающейся личности нужного масштаба вам на глаза не попадалось. Наверное, это и вправду случается редко. Или вы плохо искали.

— Искали как могли, но на вашей дикой планете и сейчас зачастую самые талантливые люди в загоне, а уж тогда… Ну вот как бы я могла узнать, что ты есть моя судьба? — она прижимается ко мне — Службы соединённых судеб у вас нет, диаграммы нет… Если бы не тот несчастный случай…

— Ладно, погоди… Мне тут в голову пришла одна мысль. А что, если бы вместо этого Юстиниана использовать биоробота? Он бы издал нужные указы…

— Не поняла…

— Ну сделать копию с дистанционным управлением…

Ирочка валится от хохота на пол. В моей голове возникает мыслеобраз — император в парче, механически двигаясь, идёт по огромному залу, все ему кланяются. А на втором плане толстый кот в каске лихо орудует рычагами — управляет владыкой, как подъёмным краном…

— Ой, не могу… Нет, ты просто фонтан гениальных идей. Завтра обязательно поделись с коллегами, они здорово повеселятся… Хотя не надо, не рассказывай, иначе прибавки к зарплате тебе долго не дождаться. Если вообще не покажут, откуда удобнее взлетать. Император с дистанционным управлением… — она снова хохочет, и я смеюсь.

— Нет, Рома, — она вытирает слезу. — Я чувствую, тебе ещё дозревать и дозревать. Я с тебя не слезу. Папа прав — хватит придуриваться. Что там у тебя ещё?

Экран снова вспыхивает.

Небо над головой переливалось мириадами крохотных огоньков. Вершина горы уже остывала, и камень, на котором он сидел, стал прохладным, приятным на ощупь.

Мухаммед повернул голову. С вершины Хиры город был как на ладони — тёмная масса глинобитных домишек, кое-где перечёркнутая разлапистыми силуэтами пальм, и над всем этим возвышается тяжёлый куб — древний храм Кааба, святыня всех святынь. Во дворе этого храма стоят триста идолов, триста изображений богов разных племён, населяющих эти места. Мухаммед усмехнулся. Триста богов толпятся вокруг храма, как толпа нищих, жаждущих подаяния… Разве это боги?

Раздался шум, как будто захлопала крыльями огромная птица. В лицо Мухаммеду пахнуло ветром, в глаз попала песчинка, и он несколько секунд ничего не видел, выковыривая её пальцем. А когда открыл глаза, он уже стоял перед ним. Ангел…

Мухаммед почему-то даже не очень удивился. У него было предчувствие, что ли, что примерно так всё и будет. Нет, не зря он ночь за ночью проводил на этой горе…

— Привет тебе, Мухаммед, — голос ангела был глубокий, густой, не вяжущийся с его внешней хрупкостью.

Мухаммед пал на колени.

— Я знал, я знал, ты придёшь! Как прикажешь называть тебя, небесный посланник?

— В переводе на ваш язык меня зовут Летящий через горы. Но ты можешь звать меня просто Гаурил.

— Прикажи… Джабраил, — Мухаммед с запинкой выговорил нездешнее имя. — Что должен я сделать?

Глаза ангела чуть светились в темноте. Сияющая, затягивающая бездна…

— Я не буду тебе приказывать. Не раб бессловесный нужен мне для великого дела, а сподвижник. Ты согласен?

— Да… — от волнения язык во рту пересох. — Да, я согласен.

— … Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы обсудить весьма сложную и нестандартную ситуацию, созданную эксцентричными действиями координатора Гаурила, работающего сейчас на планете Земля. Напомню, координатор Гаурил без ведома Верховного Совета провёл операцию, ближайшим итогом которой стало появление нового пророка, некоего Мухаммеда. Не торопитесь! Я не всё сказал. Да, пророки на этой планете растут, как орехи, гроздьями. Но тут случай особый. Прогноз, полученный нами на самых мощных прогностических машинах, не даёт однозначных выводов, но то, что последствия будут глобальны, не вызывает сомнения. Ты хочешь сказать, Скользящий над волнами?

— Да, прошу слова — названный встаёт — Не вкралась ли в расчёты ошибка? Какие глобальные последствия может иметь появление очередного пророка, пусть даже очень талантливого проповедника, на краю захолустного пустынного полуострова? Рядом находятся могучие государства, имеющие уже вполне устоявшиеся религиозные идеологии. Вероятно, на полуострове возникнет новый культ, возможно даже, он приобретёт немало сторонников — что с того? Где тут глобальные последствия?

— И тем не менее я повторюсь — именно глобальные последствия. Этот самый новый культ вскоре имеет шансы распространиться по всему Средиземноморью. И не только.

Шум в зале.

— Неужели это учение сможет конкурировать даже с христианством? Прости, председатель, это невозможно.

— Оно не будет конкурировать с христианством, оно его вытеснит. Силой оружия, разумеется.

Шум в зале, реплики.

— Извини меня, но я сомневаюсь. Это явная ошибка в расчётах. Христианство господствует уже по всей Византийской империи, а Византия господствует над всем Средиземноморьем. Разве под силу диким разрозненным племенам сокрушить её силой оружия? У них нет на это ни оружия, ни силы.