Покинутая женщина - Дениз Робинс

Но Стивен не пытался остановить ее. Стивен тоже сильно страдал. Он знал еще накануне ее свадьбы, что поступил глупо, поставив карьеру художника на первое место.

Ничто не могло объяснить его непреодолимой страсти к Ивонне и ничто не могло оправдать то, что она не прекратилась, сейчас, когда она принадлежала другому мужчине. Он только знал, что мысль о том, что Форбс Джеффертон владеет ею — это больше, чем он может вынести.

Стивен мечтал найти ее здесь. Но зачем? Ивонна сама поставила непреодолимый барьер между ними.

— Спасибо за то, что пришла, и прости, если я тебя расстроил. Я всегда был эгоистичной свиньей. До свидания, Ивонна, будь счастлива.

Ивонна выдавила из себя слабую улыбку.

— До свидания, Стивен. Поздравляю. И желаю успехов.

Она повернулась и вышла из галереи. У Стивена было кисло во рту.

Подошел Ван Орга.

— Мой мальчик, я только что разговаривал с Винсентом Коллинзом. Думаю, что завтра ты увидишь неплохой обзор в разделе искусства в ежедневной газете. А сейчас пойдем встретимся с моим другом из Дании, он хотел бы заказать тебе портрет дочери, — Ван Орга рассмеялся и похлопал Стивена по плечу. — Скоро ты будешь брать за портрет по сто гиней, а потом, может, и больше. Портрет девушки, что только что была с тобой — вот что надо послать в Академию. Это прекрасная девушка, Стивен. Ты пригласишь ее на обед с нами?

— Она ушла, — коротко ответил Стивен.

— Она не вернется? — спросил Ван Орга.

Стивен невидящим взглядом смотрел на свой портрет Ивонны, перед которым собралась небольшая толпа.

— Нет, она не вернется, — произнес он.

5

В двадцать четвертый день рождения Ивонны Форбс устроил званый обед в Фэйде, в офицерском клубе Вооруженных сил, построенном для офицеров, находящихся в зоне Суэцкого канала. Последние два года Форбс служил в Генеральном штабе Средневосточных пехотных войск. Форбс дождался, когда его служба в Греции подойдет к концу, на неделю слетал в Лондон к Ивонне, а затем отбыл на новую работу в Египет. Почти сразу же он нашел квартиру в Измаиле и послал за Ивонной, чтобы она приехала неофициально, пока они ждут квартиру в Фэйде.

В течение года Ивонна жила в зеленом, переполненном цветами французском городке на берегу Суэцкого канала, и была счастлива. Все было для нее ново и интересно. Затем, шесть месяцев назад, одна из больших комнат в блочном доме, в Фэйде, была отдана майору Джеффертону. В этой комнате жарким июньским вечером Ивонна, сидя перед зеркалом, пыталась что-то сделать со своими волосами. Она готовилась к званому обеду и перебирала в уме все тяготы своей новой жизни. Чрезмерная жара сразу же лишила ее всей энергии и жизнеспособности, и она испытала два легких приступа дизентерии, из-за первого Ивонна провела две недели в больнице. Но на Рождество Форбс взял небольшой отпуск, и они улетели на Кипр, где более мягкий климат и изысканный горный воздух вернули ее к жизни. Ивонна не ожидала, что будет с трудом привыкать к Египту. Вот и в этот вечер она была серьезно омрачена. Вглядываясь в зеркало, юная миссис пыталась добавить еще один штрих к своей новой прическе. Ее каштановые волосы были уложены в большой пучок на затылке. Ивонна считала, что это гораздо лучше, чем густая грива волос вокруг шеи. Все на туалетном столике Ивонны было запылено. Одна-две мухи раздражали ее и напоминали, что она должна попросить мужа починить сетку от мух, которая порвалась на одном окне. Температура вечером была сто градусов по Фаренгейту. Все четыре окна, их было по два на каждой стороне комнаты, были открыты. Это создавало жаркий и неприятный сквозняк, но приносило немного облегчения. В это время суток ветер обычно дул с Великого Горького озера, и он всегда угнетал Ивонну. Она не видела ничего хорошего в тысячах казарм, в кварталах военных квартирок, неровных дорогах и колючей проволоке, армейских грузовиках и бесконечных потоках людей в хаки. Солдаты и их жены, и дети. Армия, служащая за границей. Ивонна знала, что некоторым женщинам здесь нравится. Они наслаждались солнцем, обильной пищей и мыслью, что все это построено для них. Но только бригадные генералы имели дома и собственных суданских слуг, домашнюю жизнь. Младшие же офицеры и другие чины жили в таких комнатах, как Джеффертоны, ели в общих столовых, отдыхали в специальных комнатах отдыха. Их жены не имели никакой работы по дому.

Для Ивонны это было сущей пыткой. Она предпочла бы свою маленькую квартирку в Измаиле, где у нее, в худшем случае, была возможность вести свое небольшое хозяйство. Но долгая дорога в Фэйд каждое утро и возвращение к ночи были неудобны для Форбса. После целого дня упорной работы на жаре, он приезжал в Измаил раздраженный, что огорчало Ивонну. И когда им предложили комнату в лагере, они сразу же взяли ее. Ивонна с большим сожалением попрощалась со своей квартирой в Измаиле и более цивилизованным существованием. Ей пришлось также оставить несколько приятных знакомств с военными и их женами.

Но Форбс предпочел жить в Фэйде. Армия была для него центром всех интересов. Он был солдатом и привык к жизни в лагере и к службе в суровых условиях войны. Комната в блочном доме и, особенно, если там была Ивонна, вполне устраивала его. Форбс часто говорил об этом своей жене.

Ивонна ничего не отвечала, но молча ненавидела весь этот уклад. Она до смерти устала от этих однообразных четырех стен, покрашенных зеленой краской, белых занавесок, двух тяжелых узких кроватей, двух стульев, письменного стола и настенных шкафов. Все сделано как в бараках. Везде люди. Нигде никакого уединения. В ванную нужно идти через коридор, и нет никакой гарантии, что будешь там одна.

Этим вечером Ивонну это раздражало больше, чем обычно. Возможно, потому, что это был день ее рождения, ее тянуло домой. Сражаясь с воспоминаниями о днях рождения в Лондоне, она старалась победить их.

В конце концов, Ивонна была готова. Она стояла в длинном белом платье с плоским корсетом и широкой юбкой, которое Форбс очень любил. К волосам Ивонна приколола цветок. Она выглядела празднично, что соответствовало событию, но была совершенно обессиленной. Маленькие ручейки пота сбегали по ее спине и заставляли ее волосы прилипать ко лбу. Сколько бы Ивонна не вытирала лоб, он все равно был влажный. Ивонна была более худощавой, чем большинство здешних женщин. На ее шее отчетливо проявлялась впадина, а на спине остро выступали лопатки. И все же она страдала от жары не меньше, чем другие, и постоянно вспоминала Измаил, где жизнь была более легкой.

Лагерь стоял на краю Великого Горького озера, которое считалось одним из полезных для здоровья. Здесь было немало возможностей для физического совершенствования: катание верхом, теннис, купание, катание на лодке. Форбс любил плавать на лодке со своим другом, майором Кинтелом. Ивонна тоже любила кататься и всегда ходила с ними на озеро. Это были одни из самых счастливых часов ее жизни.