Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие - Джон Террейн

Джеллико вместе со всем своим флотом теперь находился между немецкой эскадрой и ее береговыми базами и собирался сохранять это положение в течение всего следующего дня, чтобы вынудить немцев к бою. Немцы же были настроены на то, чтобы использовать темноту для отхода. Если что и могло помешать им в этом намерении, так это точная информация об их позициях или ночных передвижениях. Первого Джеллико не имел, обычные неполадки с сигналами в королевском флоте теперь оказались решающими и оставляли Джеллико в неведении о передвижениях врага. Что касается ночного боя, то он противоречил всем военно-морским канонам, принятым в королевском флоте. В отличие от немцев англичане не имели ни соответствующего освещения, ни осветительных снарядов, ни эффективных систем управления действиями прожекторов (это положение не изменилось и спустя десятилетие после войны). Эти факторы были решающими; несмотря на ряд непродолжительных и ожесточенных схваток, в результате которых потери несли обе стороны, немцы сумели под покровом ночи провести весь свой флот сквозь тылы британского флота без помех со стороны Джеллико, который даже не понял, что происходит. После четырех часов утра 1 июня истинную позицию флота открытого моря обрисовало сообщение из адмиралтейства, которое подтвердило жестокую реальность: сражение закончилось, и враг ушел.

Разочарование в этом результате было немалым, оно определило тон британского официального сообщения, которое почти сумело создать впечатление, что англичане одержали победу. Но это было не так: они не сделали все, что могли, для уничтожения врага. Были большие потери, среди них особенно чувствительная – потеря трех линейных крейсеров. Немецкие потери полностью стали известны позже. Итоги были таковы:

Но существеннее этих чисел тот факт, что в 9 часов 45 минут пополудни 2 июня адмирал Джеллико мог сообщить адмиралтейству о том, что его флот готов выйти в море спустя четыре часа после получения уведомления. Шеер не мог сообщить это до середины августа. Превосходная конструкция германских судов спасла их от гибели, но не могла спасти от повреждений, которые сделали их непригодными для боев в течение длительного времени.

19 августа Шеер предпринял еще одну попытку нанести ущерб королевскому флоту, поскольку не сумел добиться этого в Ютландском сражении. Снова он отвел значительную роль субмаринам, и снова его планы были расстроены британскими спецслужбами. И на этот раз воздушная разведка ввела его в заблуждение: цеппелин сообщил, что обнаружил присутствие Гранд-Флита, хотя на самом деле это были идущие на сближение с ним легкие силы из Гарвича. Шеер вновь повернул назад, а вмешательство Джеллико опять удержало англичан от погони за ним. Но это была последняя вылазка флота открытого моря до его прихода в Скапа-Флоу для сдачи 21 ноября 1918 года. Раньше всех и правильнее всех оценку Ютландскому бою дала одна из нью-йоркских газет: «Немецкий флот напал на своего тюремщика, но сам по-прежнему остался в тюрьме».

«Тюремщика» эта ситуация устраивала. Тревожные недостатки, которые продемонстрировал королевский(Затонул после боя от тяжелых повреждений)флот, были так обобщены в комментарии к сражению, составленному Битти: «Есть что-то неправильное в нашей системе». На самом деле неправильным было практически все: конструкция кораблей, вооружение, качество тяжелых снарядов, передача сигналов, тактика; все имело недостатки. Даже такой рвущийся в бой командир, как Битти, который принял командование Гранд-Флитом от Джеллико в ноябре 1916 года, пришел к выводу, что искать боя с немцами больше не стоит. К счастью, этот взгляд разделяли и сами немцы. В январе 1918 года Битти сообщил военно-морскому собранию, что германская эскадра линейных крейсеров теперь должна рассматриваться как превосходящая их, а новые бронебойные снаряды, заказанные после Ютландского боя, не будут готовы до лета 1918 года. Из этого следовал печальный вывод: чтобы защитить торговлю, правильной стратегией Гранд-Флита должно быть не нанесение врагу ущерба любой ценой, а удержание его на базах до тех пор, пока общая обстановка не станет более благоприятной. Эти слова были сказаны спустя месяц после того, как Битти получил подкрепление из шести самых мощных американских супердредноутов.

Эта точка зрения означала: для немцев очевидной победой было получить выгоду от повреждения главного оружия британцев, пожертвовав своим второстепенным. Для британцев разгром второстепенного германского оружия не давал никакого преимущества. А разрушить главное оружие Германии – ее армию – могла только армия, и дорогой ценой.

Глава 11

Убийственный год: гамбит союзников

Так много было воюющих сторон, так мощно они были вооружены с ростом военной индустрии, что безвыходное положение продолжалось, а потери и ужасы войны неуклонно увеличивались. Бесспорно, это был убийственный год.

Жестокая борьба, разгоревшаяся в середине боев за Верден, составляла лишь часть картины одержимого мира. Эти разрушительные артиллерийские налеты, ужасные потери составляли лишь одну ноту в крещендо 1916 года, которое готовилось теперь. Следующими «музыкантами», вступившими в игру, были австрийцы, чей начальник штаба генерал Конрад фон Хетцендорф никогда не склонялся полностью к стратегическим рассуждениям Фалькенгейна, а цеплялся за собственную идею разгрома Италии. Его попытка потерпела неудачу, но нанесла итальянцам некоторый ущерб.

Наступление Конрада началось на фронте Трентино 15 мая. За пять дней он продвинулся на 5 миль. К 10 июня, когда наступление должно было остановиться, наибольшее продвижение составило всего 12 миль; были взяты 45 тысяч пленных и 300 орудий. Итальянцы потеряли около 150 тысяч человек, австрийцы – около 80 тысяч. Но итальянцы использовали на подковообразном фронте преимущество своих коммуникаций, как центральные державы имели то же преимущество на фронте более крупного масштаба. Для них была неожиданной только мощь австрийского наступления; но их резервы были под рукой; использованные с должным умением, они остановили армию Конрада в предгорьях. Несмотря на победу, австрийцы не сумели распечатать альпийский барьер, «стратегическая ситуация серьезно не изменилась». Действительно, когда генерал Карло Кадорна 16 июня перешел в контрнаступление, австрийцы вынуждены были отдать многое из того, что успели захватить, при этом понесли большие потери. Но в тот момент Кадорна не покончил с ними.

Однако в это время основные интересы сместились в сторону востока. Южной группой армий[15] на Карпатском направлении в это время командовал генерал Брусилов, наиболее энергичный из русских генералов и одна из величайших военных фигур. Не удовлетворенный ролью, которая отводилась ему в предполагаемом русском наступлении (по договору в Шантильи), полагая, что можно выгодно использовать сложный рельеф местности, Брусилов получил разрешение начать крупномасштабное наступление. Он готовился к нему методично и умело; тактическая внезапность была достигнута заблаговременным сосредоточением ударных сил более чем в двадцати точках. Его стратегия была подобна простукиванию стены, чтобы найти места, где она сложена из твердого камня, а где – из фанеры и штукатурки.

Русское наступление началось 4 июня. Последующие дни показали, что значительная часть австрийского фронта – не более чем «фанера и штукатурка». Наступление русских на обоих флангах достигло немедленного и значительного успеха. Австрийские соединения, сталкиваясь с ними, таяли, осталось только несколько изолированных, не разрушенных островков германских укреплений. Должно быть, Конрад горько сожалел о шести хороших дивизиях, которые отослал в Италию. Через три дня только 8-я русская армия взяла в плен 44 тысячи человек. За три недели общее число их возросло до 200 тысяч, к концу кампании в сентябре в плену у русских было 450 тысяч человек. Эти потери, наряду с другими несчастьями, сделали неизбежным крах Австрийской империи. Но и самой России эти четыре месяца стоили миллиона потерь, что сильно деморализовало ее армию. К концу года из воинских частей дезертировало около миллиона человек, большинство из сбежавших спокойно вернулись в свои дома. Что еще усиливало значение этих потерь, так это бесплодность победы. Никто в ставке русских и не мечтал о таком успехе. Он даже вызвал некоторое замешательство. Успехи Брусилова не были использованы на других фронтах; из-за жесткой обороны растущего числа германских подкреплений темп его продвижения неизменно снижался. В этот момент Румыния, долго не решавшаяся выступить на стороне союзников, приняла это решение, но слишком поздно: вместо поддержки крупного успеха в июне она выступила в августе, став объектом мщения для немцев.

Но в оркестре еще не хватало одного инструмента. Русские, французы, итальянцы, немцы и австрийцы – все вступили в сражение, но оставалась Великобритания с ее армией, разросшейся до 58 дивизий во Франции; это было 1,5 миллиона человек. Какую партию будет играть она?