Говорим правильно по смыслу или по форме? - Игорь Милославский

Глава 2

От действительности к обозначающим ее словам (говорение, письмо)

В главе II я предлагаю встать на позиции говорящего/пишущего. Поучиться выбирать именно те слова, которые наиболее точно и кратко выражают прежде всего его замысел относительно сути самих называемых феноменов. Относительно того, нравятся ли они автору или не нравятся. А также с учетом характера отношений с собеседником.

Лишь в ограниченном количестве случаев задача говорящего/пишущего сводится к элементарному преобразованию задачи, стоявшей перед читающим/слушающим: лодырь, лентяй – «человек, не любящий, не желающий трудиться». А «человек, не любящий, не желающий трудиться» – лодырь, лентяй. Очень часто это совсем не так: Дождь идет значит «существует, имеет место» дождь, а «существует, имеет место» по отношению к солнцу – светит, дому – стоит, траве – растет, а к событиям – происходит. С другой стороны, идет в предложениях Человек идет и Шляпа к ней идет обозначает совсем разные вещи: «перемещается» и «делает ее (более) привлекательной». В свою очередь оба последних значения имеют свои наборы близких по значению слов: бежать, плестись, вышагивать, семенить, тащиться и т. п., украшать, подходить, соответствовать.

Самое главное это то, что у говорящего/пишущего есть свобода выбора. Он может отыскать то самое слово, которое наиболее точно выражает его замысел. А осуществляя челночную операцию и становясь в положение «читателя собственного текста», автор может затем и отказаться от первоначального выбора, заменив (особенно при письме) первое выбранное слово – другим. При этом «свободный» автор может просто перебирать близкие по общему смыслу слова, чтобы остановиться на наиболее подходящем, с его точки зрения. А может и вести целенаправленный поиск, стремясь, например, добавить собственную оценку, положительную или отрицательную, уменьшить степень признака (толстый – толстоватый), охарактеризовать действие как имеющее производителя (вылечили, а не выздоровел).

Однако в процессе такого целенаправленного поиска говорящий (чаще пишущий) может столкнуться с трудными случаями. В частности, с такими, когда наиболее точно обозначает ситуацию такое слово, которое имеет ограничительные пометы относительно возможных сфер употребления. И тогда перед адресантом возникает вопрос, чем именно ему легче поступиться, точностью обозначения или соблюдением языковых норм. Более того. Оказывается, что для ряда ситуаций (комбинаций различных признаков, сущностных и субъективных) вообще не находится слов или даже кратких словосочетаний. Необходимы долгие разъяснения того, что в других случаях удается выразить одним словом.

Подобные трудности, как правило, с большими или меньшими усилиями и потерями преодолеваемые обычным говорящим/пишущим, ставят серьезные вопросы перед теми, кто глубоко и профессионально занимается русским языком. От вполне конкретного «как привести систему ограничительных словарных помет в соответствие с реальными потребностями говорящих по-русски людей?» до глубокого философского: «Какие представления о мире трудно точно и кратко выразить средствами русского языка и какой взгляд на окружающий мир эти трудности отражают?» В иной формулировке – это вопрос о русской ментальности и о том, как она отражается в русском языке. Отвечая на эти и подобные вопросы, всегда следует помнить о том, что русский язык живет и развивается. И задача как соответствующих профессионалов, так и образованной части русского общества в том, чтобы русский язык не просто развивался, но совершенствовался, становясь все более богатым, тонким и глубоким в отражении окружающей его действительности.

1. Точно ли выражает выбранное слово нашу мысль и чувство?

Самодуры вместо самоедов

Владимир Маяковский мечтал о том времени, когда лишь из Леты можно будет выловить «остатки слов таких, как проституция, туберкулез, блокада». К сожалению, слова эти до сих пор не канули в Лету. Зато Даниил Гранин обратил наше внимание на то, что за годы советской власти мы почти перестали употреблять слова милосердие, сострадание, снисхождение. Особенно много «ненужных» слов оказалось среди тех, которые начинаются с благо- (благодетель, благонравие, благорасположение). Посмотрим, какие слова, начинающиеся на само-, оказались невостребованными в наши дни.

Первая часть само- в составе сложных слов может иметь несколько значений. Однако мы сосредоточимся лишь на тех словах, в которых само- обозначает направленность действия, названного во второй части, на самого себя. Иными словами, нас будет интересовать, какие же именно действия, направляемые на себя, любимого, оказываются неактуальными в наше время.

Наименее употребительны те слова, вторые части которых требуют от «себя» таких действий, которые называются усовершенствованием, воспитанием и образованием. Другими словами, можно предполагать, что наши современники либо вполне удовлетворены своими знаниями, поведением и качествами, либо полагают, что не они сами, а кто-то другой должен их учить, воспитывать и вообще «улучшать».

Другая группа интересующих нас невостребованных слов с само- обозначает готовность пренебречь собственными эгоистическими интересами ради целей общих, благородных и возвышенных. Речь идет о словах самоограничение, самоотвержение, самопожертвование. Согласитесь, слово самоотверженный (человек, труд, поступок) мы обычно употребляем либо по отношению к участникам Великой Отечественной войны, либо по отношению к делам семейным. И никогда – по отношению к ныне действующим политикам, государственным деятелям, руководителям правоохранительных органов, известным журналистам. Неужели почти к каждому из них применимо «своего не упустит"? Каким же моральным авторитетом они тогда могут быть?

Обратимся к забытому теперь слову самокритика. Еще в середине прошлого века оно было у всех на слуху. И наряду с критикой объявлялось в официальной пропаганде важнейшей движущей силой общества. Теперь не то. Не слышно и не видно этого слова. А признание собственных ошибок можно встретить только в выступлениях и мемуарах людей, утративших властные позиции. А люди при власти ни за что не соглашаются признать свои абсолютно очевидные ошибки. Причем даже самые мелкие. Видимо, очень наивно полагая, что есть такие представители рода человеческого, которые никогда и нигде никаких ошибок не совершают.

Приведу пример, имеющий прямое отношение к русскому языку. Уже много лет одна уважаемая радиостанция анонсирует свою обычно очень интересную передачу заставкой: «Дамы приятные во всех отношениях перемалывают кости отечественного телевидения». По-русски не говорят перемалывать кости – если речь, конечно, не идет о получении костной муки, чем едва ли могут заниматься очаровательные дамы даже ради отечественного телевидения. А вот кости и косточки по-русски перемывают, что значит «обсуждают кого-то, сплетничают о ком-то». И это абсолютно точно обозначает содержание беседы двух милых женщин. Но когда я попытался указать на это, то ответ в эфире заставил меня вспомнить свою послевоенную мужскую школу. Примерно так же там реагировали не самые лучшие учительницы на попытку заядлого двоечника или отпетого хулигана открыть рот.

Так что общие наблюдения и конкретные факты сошлись. Наш современник, как показывает язык, очень доволен собой и, вообще, в отношении самого себя абсолютно самоуспокоен. И готов эту свою высокую самооценку и способы самообогащения всячески оберегать. Не знаю, подтвердят ли это чисто лингвистическое заключение социологи. Ведь оно – сигнал того, что не все благополучно в обществе. А что касается русского языка, то с ним, по крайней мере в части слов на само-, все в порядке. Все нужные слова в словарях есть. А если некоторые из них оказываются малоупотребительными, то русский язык за это отвечает лишь в слабой степени. Не в большей, чем за милосердие или туберкулез.

Хамство

Словообразовательное гнездо с корнем хам– имеет почти все возможные производные слова: хамка – для лица женского пола, хамьё – для обозначения собирательности, прилагательные хамский, т. е. «присущий», и хамоватый, т. е. «склонный», бесприставочные глаголы хамить, т. е. «производить соответствующие действия», и хаметь, «начинать проявлять себя соответствующим образом», а также глаголы приставочные нахамить, схамить, обхамить, охаметь. Такая разветвленность одно из убедительных проявлений востребованности соответствующих понятий и слов, а следовательно, укорененности таких явлений в нашей современной жизни. Впрочем, слишком большой удельный вес хамства в ней очевиден и без лингвистических аргументов.