Меч ангелов (ЛП) - Яцек Пекара

жатвы много, а делателей мало.

– И что, занялся кто-нибудь вашим трупоедом? - спросил я Ахима, который опустошил уже следующую кружку.

Он посмотрел на меня невидящим взглядом, и вино полилось ему на бороду.

– Ч-ч-чего? – Икнул он.

– Трупоед. Кто им занялся? – повторил я терпеливо.

– З-знаю! – ответил он радостно. – Настоятель написал к-кому-то. Едут. – Он важно покачал пальцем. – Едут к нам… едут к нам... – Он выразительно задумался. – Хтой-то едет, – удовлетворённо закончил он и снова потянулся за кувшином.

Очевидно, в дальнейших расспросах не было никакого смысла, и я немного отсел, потому что у Ахима слишком сильно раскачивалась в руке кружка с вином, и я не хотел, чтобы он облил мой плащ.

–Слыхал? – заговорил Курнос. - Кто-то должен приехать в эту дыру.

– Едут, едут… - невнятно заверил нас Ахим.

– Куда написал настоятель? В ближайшее отделение Инквизиториума? И интересно, что? Так пойдём, расспросим его...

– Прощай, Хез, - произнес Курнос, и я удивлённо посмотрел на него, ибо он редко выказывал чувство юмора.

Священник, как всякий настоятель в маленьком городке, был сильно упитанным мужчиной средних лет. Открытое пухловатое лицо окаймляли солидные бакенбарды, а огромное брюшко тряслось за широким украшенным поясом. Двери в приход открыла грудастая девка с весьма смело вырезанным декольте и длинными светлыми косами. И в этом не было ничего удивительного, ибо всякий богобоязненный человек должен как-то скрашивать себе долгие вечера.

– Здравствуйте, - сказал я. – Меня зовут Мордимер Маддердин, я лицензированный инквизитор Его Преосвященства епископа Хез-Хезрона.

Курнос вдруг решил, что настало самое время показать своё прекрасное личико, и сбросил капюшон. Девка громко пискнула, потом покраснела и убежала в дом. У священника на минуту язык прилип к нёбу, и я не знал, была эта внезапная немота вызвана объявлением моей профессии, или же тем, что настоятель получил возможность подробно рассмотреть моего товарища.

– Добро пожаловать, мастер. - Вымолвил он наконец, и я заметил, что его нижняя губа нервно подрагивает. - Что вас привело в тихий Столпен?

Следовательно, городишко назвался Столпен. Ну и ладно. А поскольку настоятель так спешил уверить меня, что он тихий, становилось ясно, что дело требовало проверки.

–Всего лишь остановка в пути, - объяснил я и многозначительно посмотрел внутрь дома.

– О, прошу, прошу, сердечно прошу. - Он махнул рукой. - Что же я, Бог мне свидетель, за хозяин! Проходите, господа, чем Бог послал. Может быть, отужинаете? Или наливочки? У нас здесь прекрасные наливки, из сливы, чёрной смородины, бузины... Да и винца найдём, какого положено... Я не представился, что у меня с головой, Бог мне свидетель. Альберт Ламбах, к вашим услугам, мастер, я имею подлинную честь исполнять здесь, во славу Божию, обязанности настоятеля.

Что-то слишком много, на мой вкус, трещал этот священник, а опыт научил меня, что быстрый поток речи имеет порою целью утопить правду. Однако я знал, что быстро выясню, в чём здесь дело.

– Я не побрезгую приглашением, которое идёт от чистого сердца, - ответил я с улыбкой.

Курносу я велел отправляться на кухню, поскольку знал, что его вонь будет тяжело терпеть в небольшом помещении, и не хотел портить себе аппетит. То, что попик смешно морщил нос и старался тайком отворачивать голову, меня весьма забавляло, но я признал, что ради минуты легкомысленного развлечения глупо поступать себе во вред.

Мы сели в большой, старательно побеленной комнате. На стене висел огромный образ Христа, с Креста Сходящего, но, видимо, работу выполнял какой-то местный талант, потому что ноги Господа нашего были настолько кривыми, словно он всю жизнь провёл в седле, и меч он держал в левой руке. Между тем, ни в каких источниках не говорилось, что Иисус был левшой. Я заметил также, что один из римских легионеров держал арбалет, что было уже настоящей нелепицей.

– Прекрасная картина, - сказал я.

– Правда? – Обрадовался Ламбах. - В церкви Вы ещё не то увидите... У нас есть необычайное полотно, которое изображает прибытие святого Павла в Столпен...

Я осмеливался полагать, что во времена святого Павла на месте Столпена ещё росла не выкорчеванная пуща, но не намеревался спорить с Ламбахом, ибо почти каждый городок создавал собственные легенды, в которых Апостолы и святые занимали почётное место. Трудно, однако, было отделаться от мысли, что они должны были бы летать на пегасах, чтобы появиться везде, где их якобы видели. Тем временем служанка настоятеля внесла мясо, ломти свежего хлеба и кувшин пива. Настоятель разлил пиво по пузатым глиняным кружкам.

– С дороги горло промочить, а потом перейдём к наливочке, если пожелаете, мастер. Принеси той, бузинной, - приказал он девушке. - А в местном реликварии у нас есть даже палец святого Амброзия, – похвастался он. – А также перо из крыла архангела Гавриила, которое он уронил, принеся Весть Марии.

Я не стал комментировать эти откровения, не желая оскорбить местечковый патриотизм пастора, который, видимо, искренне гордился накопленной коллекцией реликвий. Меня интересовал лишь вопрос, сколько они стоили местным прихожанам. Девка развернулась на месте, колыхая тяжёлым задом.

– Приятное зрелище, - буркнул я.

– Ох, мастер, кто при моём сане обращает внимание на такие вещи? – Настоятель сделал мученическую мину и сложил ладони на груди. - Готовить умеет, чистая, убирает охотно и не крадёт. - Высчитывая преимущества служанки, он загибал по очереди пальцы правой руки, и я заметил на них два дорогих перстня, один с рубином, а другой с сапфиром. Неплохо должен он стричь свою паству, подумал я, чтобы хватило денег на такие игрушки.

– Значит, вы говорите, мастер, что перерыв в путешествии привёл вас в Столпен? – Проговорил он с полным ртом мяса. - Долго у нас пробудете?

– Пусть только кони отдохнут, - ответил я. - А завтра уже отправимся.

Он приложился к кружке, похоже, для того, чтобы скрыть от меня чувство облегчения, которое отразилось на его лице, и которое он неумело пытался спрятать.

– Разве что… - вымолвил я.

– Разве что? – забормотал с прижатой к губам кружкой настоятель и пытливо уставился на меня.

– Разве что задержат меня здесь дела профессиональной природы, – ответил я с улыбкой.

– Профессиональной?! - почти крикнул он. - Бог мне свидетель: вы шутите, мастер! Какие же дела профессиональной природы у вас могут быть в Столпене?

– А это уже вы мне объясните, - сказал я сердечным тоном.

Он сразу поник. Поставил свою кружку и, облокотившись на стол, подпёр голову кулаками.