Подмена - Сергей Александрович Ермаков

Слива усмехнулся и ответил:

— Мне тут недавно один чудик рассказал, что я это на самом деле не я, а он. А он это на самом деле я.

— Как это? — не поняла Даша.

— Он сказал, что нас в роддоме подменили, — ответил Слива, — что я сын уборщицы и алкоголика, а не сын из семьи профессоров и дедушки, который в Кремле работал и Брежнев ему руку лично жал.

— А ты что сын профессоров?

— А что, не похоже?

— Слушай, ты конечно не обижайся на меня, но первое тебе больше подходит, — сказала Даша, — дети профессоров пристроены, сидят на теплых местах и не бегают по лесу с обрезами.

Слива не обиделся на то, что сказала Даша, ему было по фиг на то что про него думают. Теперь уже он принадлежал только самому себе и ни перед кем не хотел отчитываться. Похож он на сына уголовника и уборщицы — ну и пусть так и будет! Кому какое дело до его происхождения?

— Ну что, всю водку допили, теперь пора идти спать, — предложила Даша.

— Мало водки, — сказал Слива.

— Хватит, — ответила Даша, — не хрен напиваться, завтра трудный день.

Слива согласился. Не идти же за пузырем за пятнадцать километров по сырой пожухлой траве в темноте. Он встал со стула и не раздеваясь рухнул на диван.

Бандит по кличке Борман сидел вечерком с братками в летнем кафе в одном из проулков центра Москвы. Это кафе было его любимым местом уже лет десять и несмотря на то, что уже осень далеко вступила в свои права и все летние кафе в округе были закрыты, хозяин этого заведения не осмеливался закрываться без особого на то распоряжения Бормана.

Все бандиты были одеты в одинаковые кожаные куртки, которые обтягивали их могучие плечи и едва не трещали по швам. Борман что-то рассказывал, громко матерясь и сплевывая на тротуар, по которому изредка проходили прохожие. Беззащитные перед бандитами прохожие метались, убегая от смачных плевков, что очень забавляло дружбанов Бормана. В кафе, кроме них никого больше не было и никто не жаждал задерживаться рядом с такой опасной компанией.

Вскоре неподалеку от Бормана и его друзей мягко остановилась ярко красная «БМВ» с низкой посадкой, стекло окошка ее опустилось и показалось приятное лицо женщины лет тридцати. Она внимательно разглядывала Бормана и его спутников сквозь стекла темных очков минут пять пока бандиты не заметили это.

— Ну, мля, уставилась коза, — громко сказал Борман, обращаясь как бы братве, но так, чтобы и женщина его слова услышала, — дырку на мне протрет скоро.

Братаны громко рассмеялись и повернулись поглазеть. Женщина услышала подколку пущенную в ее сторону, но никак на нее не среагировала. Тогда Борман тоже слегка повернул голову и, искоса посмотрев на женщину, спросил:

— Чего тебе надо тут, чего ты стоишь, чего ждешь?

— Борман, а ты меня не узнаешь? — в ответ спросила женщина своим глухим низким голосом и сняла с глаз темные очки.

— Я тебя не узнаю, — ответил Борман, даже не взглянув на нее, — и давай вали отсюда, не видишь мы отдыхаем, а ты нам мешаешь.

— Я Даша, — сказала женщина.

— Да мне все равно кто ты, — начал уже сердиться Борман, — я тебе говорю — уезжай, ты мне не даешь отдыхать. А не отдохнувший я сердитый.

— Пять лет назад я на тебя работала, — напомнила Дарья.

— Ну ты, в натуре, видимо русского языка не понимаешь, — покачал головой Борман, — ты знаешь, что таких как ты баб у меня несколько сотен работало пять лет назад и я не обязан был вас всех подстилок помнить. Достаточно и того было, что я с вас деньги собирал. Но теперь у меня другой бизнес и шалавами я больше не занимаюсь. Могу дать бесплатный совет. Проедь на Тверскую, скажи, что от меня, там тебя без испытательного срока «оформят».

Последняя фраза Бормана вызвала дружный гогот толпы братков. Он сам едва улыбнулся кончиками губ, потому что он был крутой и суровый, а оттого улыбаться ему не пристало.

— А ты свой новый бизнес, если не ошибаюсь, на подставах открыл? — спросила Даша. — Заставлял девчонок расплачиваться за вещи, которые они не крали. Яйцо Фаберже помнишь?

Борман наконец развернул к ней свой массивный корпус. По желвакам, заходившим на его скулах, было видно, что он сильно рассердился.

— Чего тебе надо, шалава? — сквозь зубы спросил он. — Ты чего мне тут предъявы кидаешь? Какое яйцо, че ты гонишь?

— Яйцо Фаберже, за которое ты меня оставил и без денег, и без квартиры, даже трусы все отобрал, — пояснила Даша.

— Но «поднялась» же ведь опять, не сдохла же, вон на «БМВ» прикатила. Вы, шалавы себе деньги быстро зарабатываете, так что не скули, езжай отсюда! И кто тебя, такую старую бабу Ягу трахает-то только? Молодых что ли нет?

Братки опять преданно заржали шутке шефа, дружно повернувшись чтобы посмотреть на реакцию женщины. Но она и сама широко улыбнулась, хотя одного зуба у нее с правой стороны не было. Выбили братки Бормана тогда, когда яйцо искали. Вставить пока было негде, да и не на что.

— Точно баба Яга! — сказал кто-то из бандитов, увидев щербатую улыбку Даши.

— А я в лесу и жила в избушке на курьих ножках, козу пасла, — сказала Даша, одевая на глаза очки от солнца, — все ждала своего Кащея Бессмертного, когда он придет за мной.

Братки загоготали впокатуху, крутя у виска пальцами.

— Дождалась Кощея-то? — спросил Борман, зло улыбаясь одной половиной рта.

— Дождалась, — подтвердила Даша.

— Ну, вот теперь проваливай отсюда, двинутая, — с презрением сказал Борман, — ты мне и правда, сильно надоела уже.

— Че ты, Борман, пусть посмешит нас еще, — предложил один из братков, — клевая старушка, двинутая по черепу. Давай, старая, ляпни что-нибудь еще, посмеши!

— Посмешить? — переспросила Даша, мстительно прищурив глаза под очками.

Никто этого не заметил.

— Валяй, — добродушно махнул рукой Борман.

— Что ж, посмейтесь, — спокойно произнесла Даша высунула в открытое окно машины ствол автомата.

Моментально опустилось и второе окно автомобиля, откуда высунул и свой автомат сгоравший от злости и нетерпения Слива. Бандиты слишком поздно поняли свою ошибку — свинцовый град пуль обрушился на них, разрывая кожаные куртки и их собственные тела, круша пластиковые столы, разбивая витрины и кроша стену дома. Даша и Слива стреляли грамотно — по очереди, когда один перезаряжал, второй не давал бандитам опомниться. Выпустили оба по три рожка. Из братков не уцелел никто. Трупы лежали друг на друге, кровь их смешивалась и растекалась на асфальте. Борман лежал на спине, раскинув руки с открытым от удивления ртом из которого текла струйка крови.

— Они все были у меня в квартире тогда, — сказала Даша, — и никто меня не узнал. Потому что мы были для них, как куклы надувные — все на одно лицо.

— Поехали, давай уже, — торопливо сказал Слива.

Но уехать они не успели — узкий проулок перегородил автомобиль ДПС. Милиционеры выскочили из машины, спрятались за капотом и нацелили пистолеты на зеркальное лобовое стекло «БМВ».

— Стоять на месте, не двигаться, иначе откроем огонь на поражение! — закричали они.

Никто не ответил им из машины, но автомобиль из которого положили столько бандитов и не попытался уехать с места преступления. Милиционеры восприняли это как сигнал того, что преступники хотят сдаться, но пока не решаются выйти из машины. Тем временем со всех сторон начало уже подтягиваться подкрепление, закрывая даже малейшие пути к отступлению.

— Выходите по одному с поднятыми руками! — снова громко приказал милиционер.

Но из «БМВ» никто не вышел. И тогда страж закона решил дать предупредительный выстрел по фаре, чтобы показать серьезность своих намерений. И он прицельно выстрелил из своего табельного оружия. Но как так вышло — то ли пуля в бензобак попала, то ли в какую-то еще взрывоопасную деталь, да только автомобиль вдруг как взорвался! Разлетелся на куски! Еле-еле успели милиционеры свои головы попрятать от взрывной волны, как на головы им посыпались стекла из разбившихся окон домов. «БМВ» преступников полыхнуло ярким пламенем и загорелось, как чучело зимы на масленицу.

18

Антон Сергеевич и Арбуз сидели в СИЗО. Не в самой камере под следствием, а в коридоре СИЗО в ожидании когда им приведут на свидание Дизеля. Эта их встреча с подследственным стала возможной только лишь благодаря обширным связям Арбуза и мощной финансовой поддержке Антона. Арбуз читал газету, которую ему всучил накануне Антон Сергеевич и бурно выражал свое в общем-то необоснованное веселье.

— Ну и черта ты из табакерки выпустил! — говорил он. — Ты хоть сам-то понимаешь что натворил, когда помог Сливе бежать?

— Понимаю, — хмуро соглашался Антон, — сам тоже к этому причастен.

— Я твое поручение выполнял, — ответил Арбуз, — инициатива от тебя исходила. И вот что из этого вышло. Этот чертяка Слива известного депутата захватил в заложники, — комментировал статью в газете Арбуз, — взял за него выкуп миллион и смылся так, что его никто не смог выследить. Как он так умудрился развести спецов, ума не приложу? Ты знаешь, я начинаю сомневаться, что он не Сливянский, а Ермишкин. По-моему он все-таки сын профессоров.