Скрывая улики - Дэвид Розенфелт

– Он не сказал, почему выбрал для встречи такое странное место? – спросил я.

– Нет, но уж если Маркус взялся звонить по телефону, можно не сомневаться, что это очень важно.

– Я еду с тобой, – сказал Кевин.

Тяжело вздохнув, я согласился. Мне совсем не улыбалось пребывать один на один с Маркусом, в то время как я мог бы лежать в постели один на один с Лори.

– А ты поедешь с нами? – спросил я ее.

– Нет, он настаивал на том, чтобы я не приезжала. Сказал, что не против, если приедет Кевин, но я точно должна остаться дома.

– Есть на планете хотя бы один человек, который понимает, что все это значит? – спросил я.

– Будем надеяться, что Маркус и есть тот самый человек, – пожал плечами Кевин.

Когда мы прибыли по адресу, указанному Маркусом, Кевин совсем приуныл. Заброшенный склад находился в самом конце Берген-стрит, неподалеку от реки, и имел вполне подходящее название: «Отходы Паттерсона». Открыв дверь, мы потревожили семейство крыс, и парочка грызунов метнулась прямо нам под ноги.

– Ужасное место, – сказал Кевин, и это было еще мягко сказано.

В темноте я увидел, что откуда-то выбивается полоска света, и наугад толкнул еще одну дверь.

В той комнате, куда мы попали, неожиданно оказалось настолько светло, что поневоле пришлось зажмурить глаза. Когда же я открыл их, то тут же пожелал закрыть обратно.

Помимо тряпья, которое было разбросано повсюду, а в углу, кажется, еще и тлело, единственными предметами в комнате были стол и стул. В центре пустой столешницы красовался такой длинный нож, что ему мог бы позавидовать Данди по прозвищу Крокодил. Нож был воткнут прямо в стол, так что рукоять смотрела строго вверх.

Неподалеку от стола стоял Маркус, а другой человек, незнакомый мне, сидел на стуле. Незнакомец лет примерно сорока пяти, невысокий, худощавый, бритоголовый и абсолютно голый.

– Ой, он голый, – сказал Кевин.

– Верно подмечено, – согласился я.

Все это напоминало сцену из пьесы абсурда, и я сумел понять только одно: почему Маркус столь категорически велел Лори не приезжать. Ему не хотелось ее смущать, а может быть, не хотелось смущаться самому при виде того, как Лори созерцает голого мужика. Что же касается самого голого мужика, то он меньше всего выглядел смущенным. На его лице был написан главным образом ужас, ну, и разве что немножко злости.

– Ну, Маркус, ты даешь… Кто этот человек и почему он голый?

– Джимми, – ответил Маркус и ткнул пальцем в угол. – Я сжег его одежду.

Ну, что же, по крайней мере разрешилась загадка тлеющего в углу тряпья.

– А почему мы знакомимся с Джимми в такой странной обстановке? – спросил я.

Маркус решил уклониться от прямого ответа, а вместо этого скомандовал Джимми:

– Расскажи им.

– Да ну вас… – пробормотал Джимми. – Знаете, что произойдет, если я не…

Маркус всего лишь посмотрел на него, а потом перевел взгляд на нож. Джимми в свою очередь посмотрел на Маркуса и тоже перевел взгляд на нож. Мы с Кевином обменялись взглядами и потупили глаза. В жизни мне несколько раз доводилось испытывать чудовищную неловкость, и настоящий момент был, пожалуй, одним из таких случаев.

– Я был в тюрьме, когда убили вашего друга.

Несомненно, Джимми имел в виду Рэнди Клеменса, и я насторожился.

– Я был одним из тех, кто дрался в коридоре, чтобы отвлечь внимание охраны. Но я не убивал его, я даже не знаю, как именно это случилось.

– За что они убили его?

Он позволил себе высокомерную ухмылку в мой адрес.

– А как вы сами думаете? За то, что он свистнул у них цветные карандаши?

Он даже покачал головой, как бы сокрушаясь над моей непроходимой тупостью. Маркус с явным намерением напомнить, кто тут главный, сделал шаг по направлению к столу.

– Чтобы заткнуть ему рот, – немедленно заговорил Джимми. – Он кое-что слышал, и у него не хватило ума помалкивать об этом. Когда он связался с вами, его решили убрать.

– И что же он услышал?

– Я не знаю, – Джимми покачал головой. – Но что-то связанное с теми убийствами.

– Доминик Петроне имеет к этому отношение?

Джимми медлил с ответом, судя по всему, обдумывая свое незавидное положение. Жизнь человека, который донес на Доминика Петроне, не стоит и ломаного гроша. С другой стороны, в настоящий момент он голый и находится в обществе Маркуса и длинного ножа. Куда ни кинь – везде клин. В конце концов, он, вероятно, решил, что сейчас для него опасность номер один Маркус и нож, и снова заговорил.

– Не могу поручиться, но очень похоже. Эту заварушку в тюрьме организовал Томми Лэсситер. Надо думать, он сделал это с подачи Петроне.

– Кто такой Томми Лэсситер?

Джимми дождался, пока я повторю свой вопрос дважды, и опять взглянул на Маркуса.

– Да ну вас… – снова пробормотал он, как бы давая Маркусу понять, насколько глупо беседовать с идиотами, которые не знают подобных вещей.

– Скажи ему, – приказал Маркус.

Джимми вынужден был подчиниться.

– Лэсситер – бандит, он здесь главный. Он совершенно чокнутый, но если он захочет, чтобы ты умер, ты умрешь. Вот так-то.

– Он работает на Петроне? – спросил я.

– И на него тоже. Он работает за деньги. Иногда ему платит Петроне, иногда кто-то еще. А кто платил в этот раз, я точно не знаю… клянусь. Но скорее всего Петроне.

Больше нам ничего не удалось вытянуть из Джимми, и напоследок мы дружно поклялись ему, что сохраним эту историю в тайне. Даже Маркус хрюкнул, что он обещает. Я в свою очередь тоже попросил Джимми держать язык за зубами. Впрочем, если он надумает кому-то рассказать о своих приключениях, это будет равносильно самоубийству.

Я повез Кевина к себе домой, чтобы он мог забрать оставленную во дворе машину. По дороге он спросил:

– Как ты думаешь, что Маркус собирался с ним сделать?

– Ты имеешь в виду, если бы тот отказался говорить?

– Да.

– Я думаю, он все бы сделал правильно. Например, если бы они тысячу раз подряд сыграли в «морской бой», то он всякий раз выходил бы победителем.

Мой ответ Кевину не понравился. Игре в «морской бой» Кевин предпочитал «игру в суд присяжных» и «игру в доказательства», которым его обучили на юридическом факультете. Однако проблема заключалась в том, что Маркус никогда не учился на юридическом факультете и этим играм его никто не обучал.

– Но ведь Маркус… он на нашей стороне? Он хороший человек?

Я пожал плечами.

– Мы не можем сказать, плох человек или хорош, до тех пор, пока присяжные не объявят свой вердикт.

Первым в качестве свидетеля Такер пригласил офицера полиции Гарри Хобарта, который в ночь убийства Линды Падилла первым прибыл на место происшествия. Обычно показания дежурного офицера не считаются серьезным свидетельством, поскольку в его задачу входит главным образом охранять место происшествия и дожидаться прибытия детективов. Однако в данном случае показания Хобарта имели большую ценность, потому что на месте происшествия находился Дэниел.

– Что конкретно делал обвиняемый, когда вы прибыли? – спросил Такер.

– Он лежал на ступеньках, ведущих в павильон. На уровне примерно второй ступеньки сверху.

– Он находился в сознании?

– Да, – сказал Хобарт. – Он говорил со мной.

– Что именно он сказал?

– Что ему позвонил убийца… и велел прийти в парк.

– Он что-нибудь говорил об убийстве, которое произошло?

– Нет. Он сказал, что не знает, что происходит внутри павильона, поскольку на него напали, когда он начал подниматься по ступеням. По его словам, в этот момент он потерял сознание.

Согласно дальнейшим показаниям Хобарта, он вошел в павильон и увидел тело Линды Падилла, после чего немедленно приступил к охране места происшествия. С Дэниелом он говорил очень мало, поскольку этим занялись прибывшие детективы.

Такер предоставил мне очередь задавать вопросы свидетелю. У меня не было особых вопросов, но я хотел, по крайней мере, напомнить присяжным о своем присутствии.

– Офицер Хобарт, по какой причине в ту ночь вы оказались в парке?

– Меня послал диспетчер. Звонили по номеру 911.

– Вам известно, кто звонил?

– Не думаю, чтобы человек, который звонил, назвал свое имя.

– Когда вы прибыли на место происшествия, звонивший находился там?

– Нет, его не было.

– Но вы признаете, что анонимный свидетель, который позвонил в полицию, присутствовал в парке в ту ночь? И видел, что произошло?

Он пожал плечами.

– Мне не известно, видел ли он что-нибудь.

Я кивнул, делая вид, что его ответ меня убедил.

– Все правильно. Возможно, он вообще ничего не видел. Возможно, он позвонил по телефону 911, чтобы доложить о том, что в час ночи в павильоне, находящемся в парке, абсолютно ничего не произошло. А диспетчер, возможно, отправил вас в парк, чтобы подтвердить, что ничего не произошло. Я правильно вас понял?