Скрывая улики - Дэвид Розенфелт

Первым делом предстояло сформировать коллегию присяжных. Я видел своими глазами, как при входе в здание суда многие из потенциальных присяжных побросали плакаты с призывами вынести Дэниелу смертный приговор. Через несколько минут все собрались и расселись по своим местам. Ввели Дэниела, и испытания начались.

Каждый из ста восьми опрошенных кандидатов в присяжные подтвердил, что знаком с делом, которое будет рассматриваться, но только девяносто девять признались, что чувствуют себя готовыми судить беспристрастно. Это была моя задача – с помощью осторожных вопросов выяснить их намерения и оценить жизненный опыт, чтобы выбрать тех, кто сможет сказать правду.

Такер, со своей стороны, преследовал прямо противоположную цель. Поскольку речь шла о смертном приговоре, он хотел быть абсолютно уверен в том, что в числе присяжных не окажется ни одного несогласного с генеральной линией. Должно быть, Такер был склонен рассматривать пожизненное заключение как личный провал, смертельную инъекцию – как весьма скромную победу, а пытки и последующее публичное обезглавливание – как триумф.

Если учесть все эти обстоятельства, то состав присяжных получился не самым плохим. Кевин даже решил, что теперь мы точно победим, и Дэниел вполне разделял его энтузиазм. Несмотря на то, что Дэниел ежедневно просматривал газеты и я регулярно информировал его о наших шансах, похоже, он не отдавал себе отчета в том, что эти шансы очень сомнительные.

В последние дни наша команда работала по четырнадцать часов в сутки, тщательно готовясь к предстоящему суду. Однако вечером, накануне заседания, я, следуя своей давней примете, даже не думал о работе.

Обычно вечер перед решительной схваткой я проводил исключительно в обществе Тары, но к нам присоединилась еще и Лори. Я попросил ее не говорить ни слова о предстоящем суде, и она с радостью согласилась. Необходимо дать себе передышку и внутренне подготовиться к предстоящему испытанию.

Лори приготовила обед, а потом предложила посидеть в гостиной и перекинуться в карты. Думаю, она сделала это специально, чтобы поднять мою самооценку и заставить поверить в успех, ведь сама она была никудышным игроком. Лори признавалась, что когда берет дополнительные карты, то понятия не имеет, нужны они ей или нет, а по-моему, она просто выбирала красивые картинки. Я же, со своей стороны, всегда был выдающимся игроком, помнил каждую карту, которая находилась в игре, и никогда не делал необдуманных ходов.

Мы сыграли пять партий, и Лори выиграла всего лишь четыре раза.

Повысив таким образом свою самооценку, я взял Тару, и мы пошли гулять. Именно во время прогулки я мог себе позволить немного подумать о работе и сконцентрироваться на формулировке собственных доводов. А главное, я должен был настроиться на победу.

В фильме «Голубь», где Кевин Кляйн играет президента, есть одна сцена, которая мне очень нравится. Президент спорит с конгрессом и в самый рискованный и ответственный момент вдруг замечает, что его помощник впал в уныние. Тогда президент делает паузу и призывает помощника почувствовать наслаждение этого мига. Вот чего я должен добиться, чтобы выиграть суд! Надо настроиться на то, что суд – это игра. А выигрывает только тот, кто спокоен, раскован и получает от этой игры удовольствие.

На обратном пути нас обогнал автомобиль. Внезапно я увидел, как из окна машины вылетела бутылка из-под виски и, просвистев буквально в нескольких сантиметрах от Тариной морды, упала на тротуар. Послышался звон стекла.

– Ты проиграешь, ублюдок! – выкрикнул какой-то идиот с пассажирского сидения, и машина с ревом умчалась прочь.

Я наклонился и погладил Тару, стараясь убедиться, что ее не порезало осколками. Кажется, все обошлось, но собака дрожала всем телом. Как, впрочем, и я.

Похоже, не видать мне сегодня удачи.

– Всего лишь несколько недель назад мы все были охвачены ужасом, – именно так Такер начал свою речь, открывая прения в суде. – Мы все жили в предчувствии беды, ведь несколько наших сограждан были жестоко изуродованы и убиты. Мы боялись за наших жен, мы боялись за наших матерей, мы боялись за наших дочерей. Потому что среди нас завелось чудовище, которое устроило охоту на женщин. На ни в чем не повинных женщин, которые могли бы жить долго и счастливо, но в один миг у них отняли право на жизнь.

Такер умел прекрасно играть на струнах человеческой души, особенно если учесть, что уже в течение нескольких месяцев эти люди находились в состоянии транса. Он старался выстроить в умах присяжных такую конструкцию, согласно которой не счесть Дэниела виновным означало подвергнуть опасности своих родных и близких.

– Полиция проделала громадную работу по расследованию этих преступлений. Полицейские опираются не на умозрительные теории и шаткие предположения – им удалось найти и обобщить факты. Вещи, принадлежавшие убитым женщинам, были обнаружены у Дэниела Куммингза, что абсолютно неоспоримо доказывает его виновность. Как гражданин нашего общества я горжусь нашей полицией. По сравнению с тем, что сделали эти люди, моя задача проста. Я всего лишь должен изложить вам факты, чтобы вы могли вынести свое решение.

Обвиняемый не только совершил эти убийства, но еще и позволил себе издеваться над нами, издеваться над полицией. Господин Куммингз делал вид, будто он единственный человек, с которым убийца выходит на связь, единственный человек, которому убийца доверяет рассказывать о своих злодеяниях. Куммингз пытался нас убедить, будто убийца затаился в засаде и делает свои черные дела под покровом ночи.

Дальше этот процесс будет вести судья. Я же считаю своим долгом донести до вашего сознания одну простую мысль. Нам вовсе не обязательно знать мотивы этих преступлений. Мы можем только предполагать, какие причины толкнули Дэниела Куммингза на этот путь, но настоящий ответ по-прежнему будет таиться в темных глубинах его сознания.

Мы не обязаны искать в его действиях мотив, для нас этот мотив уже не важен. Что сделано, то сделано, и ничего невозможно исправить. Боюсь, что это прозвучит несколько жестоко, но задача присяжных вовсе не в том, чтобы сочувствовать, и вовсе не в том, чтобы пытаться понять подсудимого. Этот суд призван избавить общество от опасности. Именно вам как представителям этого общества предстоит принять простое решение и тем самым выполнить свою великую миссию.

Он повернулся и указал рукой в сторону Дэниела.

– Этот суд призван сказать вам, Дэниел Куммингз, что с убийствами отныне покончено. Теперь пришел ваш черед дрожать от страха, ожидая решения своей участи.

Он снова повернулся к присяжным.

– Благодарю за то, что выслушали меня.

Такер показал высший класс – у меня даже дух захватило. Боюсь, мне не под силу тягаться с таким зубром. Все, что я мог сделать в ответ, это донести до присяжных, что мы не собираемся немедленно сдаться и умереть.

Я встал.

– Уважаемые дамы и господа, присяжные заседатели! Это была великолепная речь, не правда ли? Не знаю, как вы, а я просто заслушался и ловил каждое слово, сказанное господином Закри. Разумеется, у меня были на то свои причины, несколько отличные от ваших. Лично я ожидал услышать хотя бы одно слово правды. И до сих пор не теряю надежды на то, что оно когда-нибудь будет сказано.

Господин Закри посчитал нужным умолчать о некоторых обстоятельствах рассматриваемого дела, поэтому я намерен сделать это за него. У меня достаточно времени, чтобы исправить его ошибки. Как и следовало предполагать, он назвал Дэниела Куммингза убийцей. Боюсь, что это его главное заблуждение, но к нему мы вернемся чуть позже.

Господин Закри говорил о неопровержимых уликах, найденных полицией, имея в виду вещи, принадлежавшие жертвам. Из его слов могло сложиться впечатление, будто эти предметы туалета были непосредственно надеты на господина Куммингза. Однако должен подчеркнуть, что они всего лишь были найдены у него дома и в багажнике его автомобиля.

В этот момент я сунул руки в карманы брюк и не обнаружил там бумажника. С растерянным видом я принялся шарить по всем карманам.

– Прошу простить меня, господа… Кажется, я потерял свой бумажник.

Я вернулся к своему столу, быстро просмотрел разложенные на нем папки с документами и даже заглянул в портфель. В замешательстве я взглянул на Кевина, но тот лишь всплеснул руками, всем своим видом показывая, что понятия не имеет, куда мой бумажник мог подеваться.

Потом я прошел к столу, за которым сидели представители стороны обвинения. Быстро осмотревшись, я полез под стул, на котором сидел Такер. Мой бумажник отыскался под ножкой стула. Я вытащил его оттуда и, радостно улыбаясь, показал всем.

– Господин Такер, ну как вам не стыдно?.. Господин судебный пристав, пожалуйста, задержите этого человека!