Соска - Олег Журавлев

Рыжая морда сделалась особенно рыжей.

— Что-то я вас не узнаю, а, товарищ?

— Я вас тоже, сколько стоит стаканчик воды?

— Что-то я вас не узнаю, а, товарищ?

— Я — просто прохожий, случайный путник, изнывающий от жажды… Воды!

Молоток в левом виске ударил так, что Дмитрия Сергеевича толкнуло вправо и начало заваливать.

Рыжий голос теперь стал едва слышим и доносился издалека:

— Просто прохожий… Случайный путник, изнывающий от жажды… Номер?

— 0685. Я сейчас умру от крайней жажды.

— С какой стати вы будете пить, если вы — Путник, ИЗНЫВАЮЩИЙ ОТ ЖАЖДЫ?

— П… по графику.

— Секунду.

Рыжий зыркнул на шею Дмитрия Сергеевича, где не было кулона, зашел за ширму и начал быстро говорить в лампочку торшера.

Когда он появился из-за ширмы, Дмитрий Сергеевич лежал на полу без сознания. Рядом, параллельно Дмитрию Сергеевичу (где-то на 2,8 м), валялась пустая пивная бутылка, рядом с бутылкой — пробка, рядом с пробкой — зуб. Зуб был достаточно свежий.

— До эксперимента осталось три часа ровно, просьба всем начать… — донеслось с улицы.

Дмитрий Сергеевич открыл один глаз, совершенно пьяный и счастливый. Далеко вверх тянулся обладатель рыжей морды, склонившийся над. На мгновение Дмитрию Сергеевичу показалось, что это он смотрит сверху вниз.

— Вы — Цезарь. Вставайте!

Дмитрий Сергеевич открыл второй глаз и спросил:

— Как насыфается этот город?

— Это сложный вопрос. Вставайте же!

— А фсе-таки?

— Зовите его «Ноев ковчег», если вам хочется его как-то называть. В кавычках, разумеется. Вставайте!

— В кавычках, расумеется. Красивое насвание.

— Зря вы так, товарищ. Я имею в виду пиво. Взяли бутылку без спросу, сломали себе зуб, нарушили условия эксперимента. Нехорошо.

— Я снаю. Но это не важно. Крайняя жажда… Я заплачу, потом, сторицей. Я нашел город. Я сейчас немного полежу и сбегаю за копьем, оно где-то недалеко потерялось. Нужно сообщить куда следует…

— Говорите на полтона громче, этого будет достаточно.

— Я снаю. Но это неважно. Крайняя жажда… Я заплачу, потом, сторицей. Я нашел город. Я сейчас немного полежу и сбегаю за копьем, оно где-то недалеко потерялось. Нужно сообщить куда следует…

— Вот так лучше. Итак, ваш зуб?

Не поднимаясь, Дмитрий Сергеевич нащупал на полу зуб и принялся его рассматривать. На зубе оказалось маленькое черное пятнышко. Это начинался кариес.

«Вот носишь и носишь их во рту, а увидеть вот так вот, со всех сторон, можно только сломав… — подумал он. — А почку или, скажем, легкое вообще никогда не увидишь. Ну, разве что…»

В это время в кафе «Водородик» вошел человек в серебристой форме без погон. Рука рыжего (который все-таки, если быть искренним до самого конца, был подкрашенным брюнетом с сединою на висках) метнулась отдать честь, но на полпути почему-то передумала и вместо этого налила в рюмочку чего-то красненького.

— До эксперимента осталось три часа! — с патетикой воскликнул вошедший и опрокинул в себя нечто красненькое. — Где он?

Лежавшего на полу Дмитрия Сергеевича он не заметил.

— А то и меньше, — живо подхватил рыжий брюнет. — Вот, пожалуйста, знакомьтесь, хе… гм… «случайный путник».

Серебристый брезгливо поморщился и перешагнул через лежащего Дмитрия Сергеевича:

— Знаем мы таких… случайных. Гм, здравствуйте, Дмитрий Сергеевич! А я — Игнатьев Вэ Пэ, неизлечимо болен раком, вы меня не узнаете?

— Не совсем… — простонал Дмитрий Сергеевич, с трудом поднимаясь. — Но мне все равно очень и очень приятно с вами познакомиться. Какой красивый костюм! Я, кстати, ничего не понимаю.

— Это естественно. Если бы вы все понимали, вас бы не пригласили участвовать в эксперименте. Вы же дурак. Сема, налей-ка мне еще чего-нибудь красненького…

Рыжий с удовольствием исполнил просьбу. Наполненная до краев маленькая рубиновая рюмочка чем-то походила на брюшко напившегося крови комара.

Серебристый неспешно опрокинул ее в рот и блаженно утер губы обратной стороной ладони.

— Ваш зуб?

— Мой.

— Очень удачно. Пригодится для потомков. Я принес вам кулон. — Он достал из кармана цепочку и кулон, точь-в-точь такой же, какой Дмитрий Сергеевич потерял далеко в пустыне.

Постукав по кулону ногтем, Серебристый хитро подмигнул Дмитрию Сергеевичу:

— Сверхсекретный материал! Выдерживает температуру в тысячи градусов! А уж про давление я и не говорю. Сема, еще одну, будь так добр. Ну что, положим туда зуб, а, Дмитрий Сергеевич?

— Конечно! — просто согласился спрашиваемый.

Рыжий бережно взял резец, открыл крохотную крышечку и вложил его в кулон. Вложив, торжественно повесил Дмитрию Сергеевичу на шею.

— Не жмет?

— Отнюдь. Спасибо вам! Но я все равно ни-чего не понимаю.

В слове «ничего» Дмитрий Сергеевич по-детски сделал паузу после «ни».

— А вы примите это непонимание таким, какое оно есть. Спасибо, Сема, это последняя!

Серебристый опустошил еще одно «комариное брюшко».

— А какое оно есть, это непонимание?

— А вот возьмите да и расскажите нам про город! — изящно сменил тему опустошивший.

— А до чего осталось три часа? — ловко ушел от ответа Дмитрий Сергеевич.

Рыжий и Серебристый переглянулись, как будто вспомнили о чем-то, и синхронно посмотрели на часы.

— Уже меньше!

— Да-а-а, поменьше…

— Но до чего? — не унимался преодолевший пустыню.

— До конца света!

— До кончика света.

— До конца светика.

— Пока еще есть время, расскажите, что вы там такое нашли? Облегчите душу!

Сказав это, Серебристый почему-то отвернулся, а Рыжий, за спиной Дмитрия Сергеевича, беззвучно прыснул в кулак.

— Нет-нет, я расскажу только компетентным людям! — Дмитрий Сергеевич незаметно выпятил левую часть груди.

— Хорошо. Компетентным так компетентным. Тогда говорите вот сюда, в сторону пепельницы.

— А этого будет достаточно?

— (Хором.) ВПОЛНЕ!

— Хорошо… — Дмитрий Сергеевич тщательно прокашлялся. Пепельница сохраняла невозмутимость. — Я обнаружил древний город в песках. Откопал несколько фрагментов. Пара черепов, так, по мелочи. Обломок золотого копья. Нужна экспедиция. Нужны средства. Я сейчас отдохну и напишу подробный рапорт. Это переворот в мировом знании. Новый подход к развитию цивилизаций. Революция!

Дмитрий Сергеевич вопросительно посмотрел на пепельницу. Та безмолвствовала, только вонь от окурков стала сильнее.

Серебристый взял Дмитрия Сергеевича под руку.

— Экспедиция, средства, переворот… звучит заманчиво! А вот насчет отдохнуть — это вы здорово. Это вы прямо пальцем в небо, то есть в точку, насчет отдохнуть. Отдых и…

— До начала эксперимента осталось два часа сорок пять минут. Номеру ноль семьдесят восьмому незамедлительно занять позицию. Повторяю… — Воодушевленный голос с улицы не дал Серебристому договорить.

Тот посмотрел на наручные часы, с трудом задрав рукав своего необыкновенного костюма.

— Отдых и еще раз отдых, Цезарь. Идемте за мной. Полежите часика два с половинкой, поспите, а там видно будет!

Влекомый Серебристым, Дмитрий Сергеевич послушно пересек улицу, затем еще одну, уже не обращая внимания на «странности» города и его новехонький и необжитой вид. Через пять минут они вошли в трехэтажное здание из неокрашенных бетонных плит.

— Это здесь, — сказал через плечо Серебристый, легко взбегая по ступенькам. — Неужели не помните?

Дмитрий Сергеевич грустно покачал головой.

Он плелся по каким-то длинным коридорам с дверьми, смотрел, как играют блестящие складки на комбинезоне его провожатого, и думал.

Ему никак не удавалось вникнуть в суть, отвлекали глупые детали. Например, женщина с батоном. Она явно играла роль… Плевать на женщину, она не суть! А голубь с датчиком? А кончик светика? А «Москвич», названный «Победой»? Не то, все не то, не суть! Самое обидное было то, что суть эту Дмитрий Сергеевич знал, но забыл. Точно знал, что знал и что забыл. А неплохо было бы вспомнить. Тогда все встало бы сразу на свои места: и пустынность города, и таблички на предметах из необыкновенного материала, и разметка в кафе, да и само кафе…

Дмитрий Сергеевич явственно ощутил на дне желудка неприятный осадок, смешанный с усталостью. Осадок, смешанный с усталостью. Смешанный. С…

На дверях, мимо которых они с Серебристым проходили, имелись пояснительные бумажки, пришпиленные кнопками. Некоторые из них не могли не привлечь пыткий ум Дмитрия Сергеевича; «Рыбы морские пресноводные», «Обезьяна в свинце», «Алкоголики. Разные стадии», «Осужденные без нарушений», «Осужденные с нарушениями», «Особый случай»…

В некоторые из дверей Дмитрий Сергеевич робко заглядывал.