Серые братья - Том Шервуд

– Дюк! – недовольно выкрикнул кто-то. – Что за шутки?

– Вот именно шутки! – отвечал, смеясь, Дюк. – И не просите у меня подсказки! Кому не терпится увидеть обещанное – открывайте дверь! Любую! На выбор!

Но гости не стали разделять его веселья. Наоборот, с испуганным ропотом они принялись растягиваться вдоль стен, уходя с линии предполагаемого выстрела.

– Любую на выбор! Любую на выбор! – заверещал вдруг тоненьким голоском карлик и метнулся к двери.

Он распахнул её – и отчаянно закричал. Все увидели тускло блеснувший в тёмном проёме пушечный ствол. Несколько дам завизжали, вторя отчаянному воплю карлика, а сам карлик, стремительно семеня короткими ножками, понёсся через весь зал – к двери напротив – и тут ухнул выстрел. Перекрывая грохот, взмыл к округлому потолку визг женщин, а карлика сшибло с ног и несколько ярдов он проехал на животе. Тут истошно завизжала карлица и метнулась к другой двери, и за ней поспешили некоторые из гостей, но дверь, распахнувшись, явила обезумевшим людям вторую пушку! Все бросились обратно к стенам, вбок, и только карлица – вдоль залы. Вторая пушка грохнула, вбросив в бальное помещение белый дым и кислый запах артиллерийского пороха. Теперь уже карлица, оборвав крик, покатилась по полу и прикатилась к неподвижно раскинувшемуся партнёру. Из-под их маленьких тел начала растекаться большая кровавая лужа.

– Дюк!! – снова заорал кто-то из гостей, – зло, отчаянно. – Что за шутки? Где наша охрана?!

А Дюк стоял, сложив на груди руки, и рядом стоял полуголый, покрытый шрамами великан, о котором те, кто были в этом заинтересованы, уже весьма многое знали. Двери закрылись. Кто-то из дам начал выть, сползая по стене на пол. И вдруг карлик поднял голову.

– Прощай, дорогая подружка! – пропищал он. – Не ту ведь я дверочку выбрал!

– И ты прощай! – отозвалась томно карлица, неожиданно оживая. – И моя дверочка – дурочка!

Кто-то из гостей начал в истерике хохотать, а карлик и карлица, обняв друг друга, целовались и кричали «прощай!», и вдруг плита, на которой они лежали, стала опускаться, и они уехали на ней вниз. Хохот был подхвачен и усилен, раздались сначала редкие, а потом бешенные аплодисменты.

– Сюрприз – там! – крикнул Дюк, указывая на чёрный проём, и снова поток гостей ринулся вниз.

Но на этот раз не зазвучали снизу ни крики восторга. Там была тишина. Дюк и Бэнсон сошли по ступеням, и навстречу им вылетел возглас:

– Вот она наконец-то! Вот она, коллекция Дюка!

Под бальной залой был широкий, длинный, теряющийся вдали коридор. И здесь горели свечи – но только вдоль одной стены. Вдоль другой, на высоких, в рост человека, железных подставках, белели человеческие черепа. Гости, – и мужчины, и дамы, двинулись, полуиспуганно-полувосторженно охая, туда, куда уходил коридор. Возле Дюка и Бэнсона как-то сама собой образовалась компания из восьми человек. На одном из них был старомодный, засаленный, с квадратными длинными фалдами фрак. «Это – Длинный Сюртук», – понял Бэнсон. Компания медленно пошла вдоль подставок.

– О, этот я знаю, – произнёс кто-то, пытаясь разорвать пошире вырезы для глаз в своей маске. – Он принадлежал одному дураку-доктору в Дании, которому достался в наследство, и у которого дюков агент выкупил его за девять крон.

– Да, – ответили ему, – а Дюка просили продать его уже за пять тысяч. Это череп сармата.

Предметом обсуждения был череп небывалой формы, высоко вытянутый вверх, словно огородный кабачок, по странной прихоти природы выросший белым среди своих зелёных собратьев.

Вспыхнул говорок, напряжённый и торопливый:

– И ты не продал?

– Как видишь.

– А сейчас?

– Это не единственный шедевр. Пожалуйте дальше, джентльмены.

– Нет, а сейчас?

– Что сейчас?

– Не продашь?

– Этот – нет.

– Но за хорошие деньги, Дюк!

– Нет. Не думаю. Вряд ли.

– «Вряд ли» – это не «нет»!

– Не цепляйся к словам.

– Или меняться?

– На твой, что в дубовом ларце, на голову короля…

– Молчи!

– Да перестань. Все знают, что у тебя есть Людовик.

– Молчи!!

– Полно вам, джентльмены. Идёмте-ка дальше.

Процессия медленно двигалась, медленно покачивалось пламя свечей. Коллекционеры оценивали, постанывали, охали, торговались.

– Это же надо! Вторая сотня пошла!

– Это же надо! Смотрите! О, уникум!

– Шлем впаялся в кость? Точно!

– О, челюсть!

– Да, а шлем – с позолотой, и сохранился прекрасно!

– Да, это брильянт. Дюк, отдашь за четыре тысячи?

– Нет.

«А Тайверту всего сотню дал за него».

– Четыре пятьсот!..

– В общем-то, Дюк, неплохо. Почти триста голов, и среди них есть десяток бесценных. Но это ведь только полсюрприза? Не так ли?

– Откуда ты знаешь?

– У тебя – свои агенты, у меня – свои. Не зря ведь ты язык Тайверту вырвал.

– Это не я. Это – его конкуренты. А вторая половина сюрприза – вот здесь.

Компания подошла к пересечению со вторым коридором. Направо виднелся ярко освещённый, с невысоким потолком подвал, где собрались все ушедшие вперёд гости, и где сновали карлик и карлица, с половником и бочонком. (Они громко пищали, что, пока все не выпьют по кубку, путешествие не возобновится.) А налево, в глубокой нише, виднелась дверь, которую Дюк отпер ключом. Коллекционеры вошли.

– А-а!! – закричал, застонал один из них. – Всё-таки правда!

– Да! – подхватил кто-то. – Дюк! Негодяй! Как ты сумел? Ведь правда! Правда!

Все быстро зашагали вперёд.

– Что правда? – поинтересовался вполголоса Бэнсон.

– То, – с невыразимым счастьем в дрогнувшем голосе ответствовал Дюк, – что коллекция горбуна Крэка – моя!

И он, вытянув из-за ворота, показал висящий на цепочке ключ, который Бэнсон принёс ему из простреленного мушкетными пулями экипажа.

– Вот он! О-о!.. – донёсся до них горестный выкрик.

Компания остановилась возле огромного черепа гигантского получеловека-полуобезьяны, с человеческими, вроде бы, глазницами и челюстью, но и с длинными, явно звериными клыками. Размерами череп был втрое больше любого из выставленных на подставках.

– Вот он, главный раритет[16] коллекции Крэка, – пробормотал кто-то. – Да, Дюк. Сделал ты финт. Теперь жизни не хватит, чтобы тебя переплюнуть.

– Ну что вы встали здесь, – деланно равнодушным тоном ответил хозяин имения. – Разве не хотите взглянуть на чёрный?

– Да! Да! Да! Он что, тоже здесь? Я слышал, что Крэк его вроде сменял.

– Как? На что?

– Отдал одному африканскому вождю за дюжину чёрных маленьких девочек.

– Где чёрные девочки – я не знаю, – не сумев-таки скрыть ликования, сказал Дюк. – А чёрный череп, он – вот!

Действительно, на подставке стоял прекрасно сохранившийся, по-видимому, очень древний череп, как будто бы выточенный из куска горного угля.