Вы меня слышите? Встречи с жизнью и смертью фельдшера скорой помощи - Джейк Джонс

— Запутано. Можете записать?

— Это все написано на упаковке.

— Я знаю, но когда болеешь, читать трудно.

Я делаю глубокий вдох.

— Конечно. Сейчас запишу.

Записываю инструкции по дозировке на листочке бумаги, стараюсь сделать почерк более отчетливым, чем печатный шрифт на упаковке. Выдавливаю из блистера две таблетки и протягиваю их пациентке. Она смотрит на них, но не принимает. Они настоящие? В глубине души она все еще думает, что я — коммерческий представитель какой-то фармацевтической компании.

— Вы уверены, что они подействуют?

— Я уверен, что они вам помогут.

— И вы хотите, чтобы я приняла обе?

Бац. Вот оно. Вот он — вопрос.

Я всегда считал себя терпеливым человеком, но в последнее время два повторяющихся эпизода внушают мне сомнения. Во-первых, когда я пытаюсь выгнать детей из дома и отправить их в школу. Во-вторых, когда кто-то произносит слова: «Вы хотите, чтобы я принял обе?»

На этой неделе примерно такие же беседы происходили семь или восемь раз, и пока что мне удавалось сохранять самообладание. Но прямо сейчас мне хочется дать себе самому по морде. Пукнуть, как из пушки. Потрясти пациентку за плечи. Написать заявление об увольнении на стене кетчупом. «Вы хотите, чтобы я приняла обе?» Нет! Мне абсолютно все равно, сколько ты примешь: две, одну или ни одной. Ты вызвала меня, потому что у тебя возник вопрос, срочный вопрос. А я предлагаю решение. Простое решение, которое все время лежало на поверхности. Ты не делаешь мне одолжение. Я не хочу, чтобы ты приняла обе. Можешь делать, что угодно…

Глубокий вдох. Прекрати ныть. Ты на вызове, правда? И вызов простой. Эта женщина просто растеряна. Она просто хочет, чтобы человек, достойный доверия, сказал ей, что все будет хорошо. Разве она виновата в том, что она — третий пациент подряд, который не знает, как справиться с температурой? Пятый на этой неделе, кто умеет набирать номер скорой помощи, но не верит в эффективность таблеток? Но дело в том, что эта профессия считается непредсказуемой. А сейчас угадать, что будет дальше, довольно просто.

Любое занятие отягощается рутиной, говорю я себе. Работник, который каждый день овладевает новым навыком, но ни разу не применяет ни один из них дважды, был бы не слишком эффективен. То есть я просто расстроен из-за банальности моих трудовых будней? Может быть, и так. Но меня так раздражает не сходство этой встречи с таким количеством предыдущих, а ощущение, что я молча и неохотно смирился с ситуацией. Чувство, что нет смысла сердиться на такие вызовы, не требующие экстренного вмешательства, потому что в будущем будут еще сотни таких же пациентов, а гнев лишь усложнит общение с ними, так что зачем тратить силы? Кроме того, в какой-то мере именно благодаря этим злоупотреблениям системой экстренной помощи всех нас держат на работе. Жаловаться на это примерно так же осмысленно, как кричать в колодец.

Я все это знаю. Тем не менее меня странным образом тянет к колодцу: у него прекрасная акустика и утешительное эхо. Идеально для одинокой ночной смены в машине.

Представьте себе увлеченного графического дизайнера, которая только что окончила институт и вышла на работу в ведущем дизайнерском агентстве. Ей протягивают раскраску и пачку фломастеров.

— Что это?

Она растеряна. Но начальник сияет:

— Это раскраска! Постарайтесь все сделать хорошо! Мы на вас рассчитываем!

— Но… Я думала, я буду заниматься… ну… дизайном?

Она пораженно смотрит на канцелярию, которую держит в руках.

— Конечно, будете! Время от времени. Может быть, раз или два в неделю. Но в основном мы ждем от вас раскрашивания картинок. А еще — рисования по точкам. Вы любите паззлы? Отлично!

Босс ободряюще улыбается во весь рот:

— Мы хотим, чтобы вы все делали очень аккуратно. Ни в коем случае не выходите за контуры…

Бесконечный список вызовов по вопросам, не требующим экстренного вмешательства, не только деморализует врачей и немедицинский персонал: это еще и ужасно неэффективно. Из-за него службы скорой помощи испытывают невыносимое давление, потому что работы слишком много для имеющихся ресурсов. Службы не справляются, и самые больные пациенты ждут не из-за участившихся инфарктов или несчастных случаев, а из-за экспоненциального роста количества вызовов по небольшим проблемам, с которыми можно справиться дома. Это несоответствие постепенно обрушивает всю конструкцию изнутри. Работники теряют навыки, необходимые для предполагаемой специальности, и испытывают профессиональное выгорание (даже если им при этом есть о чем поныть в незагруженные часы).

Но самое важное, что из-за этого несоответствия люди в действительно экстренных ситуациях часто получают помощь с задержкой, и от этого страдает их лечение. По сути, люди злоупотребляют системой, созданной ради общего блага.

Людям, которым требуется срочное медицинское вмешательство, необходимо иметь возможность позвать на помощь и быть уверенным, что к ним вовремя приедут специалисты с достаточными навыками лечения, что по пути не кончится дизель, а мигалка и сирена будут работать исправно.

Людям с высокой температурой нужно открыть окно, пить много воды и, если им хочется почувствовать себя лучше, принять две — да, две! — таблетки парацетамола.

* * *

Пациентка с надеждой смотрит на меня, человека в зеленой форме. Мое лицо не выдает ни намека на кровожадные намерения. Я сглатываю, вздыхаю и думаю об аромате свежесваренного кофе. Все когда-нибудь кончается. В машине меня ждут пирожные с ванильным кремом. И чуть теплый чай. Этой женщине нужны всего лишь поддержка и совет.

Я приветливо улыбаюсь.

— Да, я хочу, чтобы вы приняли две таблетки. Давайте попробуем. Сейчас принесу вам воды.

Задыхающаяся женщина делает последний вдох

Город уже две недели плывет от немилосердной жары и духоты. Трава в парках выгорела до стерни; в воздухе пыль, в небе — ни облачка. Каждое окно, которое можно открыть, распахнуто до предела, но нет ни дуновения ветерка, и отовсюду наступает жара: из воздуха, от земли, от зданий, тротуаров, дорог, машин, от холодильников, морозилок, плоских телеэкранов и даже вентиляторов, и от стен. Никому не спится, и все слышат все, что происходит у соседей: перебранки и ор, извинения и примирения, сплетни, обиды, болезненные привязанности, и особенно музыку — их ужасную, ужасную музыку.

Конечно, вызовов много. Не только обычные происшествия, куда душными вечерами вызывают полицию: пьянка в парке, кто-то вспылил, драка, поножовщина, приступ психической болезни. Еще и обострения хронических болезней из-за жары. Астматические приступы — первые за много лет. Снижение сахара у диабетиков. Обезвоживание у пожилых людей. Бессонница у младенцев. Обмороки перед экзаменами у подростков.