Цветок Лилии - Мария Вячеславовна Чепало

упал на пол. Лиля побежала к входной двери, отыскала на тумбочке отцовские ключи трясущимися руками, не обуваясь выбежала из квартиры, и закрыла ее на верхний замок, тот, что не открывается изнутри. Услышав звуки защелки, отец подбежал к двери и со всей силы ударил ее ногой. Лиля отпрыгнула назад, выронив ключи.

— АХ ТЫ СУКА! — вопил отец. — ОТКРОЙ! — его крик сопровождался сильными ударами о дверь. Штукатурка вокруг нее посыпалась. Дрожало все: стены, пол, Лилины руки. — ОТКРЫВАЙ! — не унимался отец.

Лиля выпустила наружу все, что накопилось в ней за вечер. Она села на холодную бетонную лестницу и громко заплакала. Она ничего не чувствовала, только дребезжание пола от ударов отца по железной двери.

В какой-то момент все стихло, были слышны только всхлипы, отражающиеся от голых стен. Пахло бетоном. Во рту скопились соленые слезы и сопли. Волосы липли к лицу. Лиля поняла, что телефон остался лежать в сумке, брошенной на полу в коридоре. Дяде Игорю не позвонить. Помощи ждать неоткуда.

Безвыходность ситуации накрыла с головой. Лиля не чувствовала ни холода, ни твердости лестницы — ничего. Ее все еще трясло. Отец затих, хотя она слышала его топот. Лампочка в подъезде замигала, нагоняя еще больше отчаянья.

Прошло примерно пол часа, Лиля немного успокоилась. Она приложила ухо к двери, но ничего не смогла услышать. Через глазок было видно только то, что в коридоре горит свет. Лиля аккуратно вставила в замочную скважину ключ, и сразу же пожалела об этом. Отец все это время сидел под дверью и ждал, казалось, именно этого момента.

— ОТКРЫВАЙ, ШЛЮХА!

Лиля снова села на лестницу. Отец долбил дверь изнутри.

— Я сейчас пойду ее разбужу, ты этого добиваешься!?

Сначала Лиля не поняла, о чем он, но потом где-то в закоулках памяти отразилось: ей двенадцать, она лежит у себя в комнате, накрывшись одеялом с головой. Дверь была закрыта, но не заперта. Сердце трепыхается словно крылышки бабочки. Лиля изо всех сил зажмурилась, а в руках сжала любимую игрушку. На каждый шорох ее тело отвечало дрожью. Отец что-то кричит, мама плачет, а Лиля не может пошевелиться. Ей кажется, что поверни она голову или почеши руку — отец это услышит.

В комнате царит темнота и страх, по всем углам расставлены пугающие тени, которые смотрят на свою жертву, ждут своего часа. Иногда Лиле казалось, что быть съеденной этими тенями лучше, чем если отец войдет в комнату. Лиля молилась.

— Пожалуйста. Пожалуйста, — безмолвно слетало с ее детских губ.

Она не была верующей, но молилась судьбе или чему-то свыше, чтобы отец не вошел.

— Я сейчас пойду ее разбужу, ты этого добиваешься!? — донеслось из-за двери, и Лиля глубже закуталась под одеяло.

— Не надо, Олег, прошу тебя! — сказала мама приглушенным голосом. Ее слова разобрать было тяжело.

— Поговорим!? О чем ты собралась говорить? О том, как ты трахаешься у меня за спиной!? Об этом ты хочешь поговорить!?

За дверью соседней квартиры послышался шорох. Лиля замерла, закрыв руками лицо. Кто-то шаркал тапочками по полу. Лиля подсмотрела между пальцами и увидела седого мужчину. Он подошел к ней и положил руку на плечо, отчего Лиля вздрогнула.

— Вера? — спросил мужчина, но сразу же понял, что обознался, когда Лиля подняла на него опухшие от слез глаза.

Отец на мгновение затих, но потом продолжил барабанить кулаками с удвоенной силой. Мужчина подошел к двери и долбанул по ней в ответ.

— Угомонись! Я сейчас полицию вызову! — гаркнул он хриплым басом. Олег тут же успокоился. Мужчина подошел к Лиле. — Не хочешь зайти? — он мигнул на свою открытую дверь. Лиля не ответила, снова закрыв руками лицо.

Мужчина недовольно покряхтел, подумал, потом ушел к себе. Из глаз с новой силой хлынули слезы. Лиле хотелось убежать. Выйти на улицу и нестись, сломя голову, пока силы бы не оставили, и она не упала на месте, и не отключилась бы.

На следующее утро Лиля проснулась и увидела маму. Ее халат задрался, оголив внутреннюю часть бедра, на котором было огромное иссиня-черное пятно. Лиля так и застыла на месте, а мама, когда ее заметила, поспешила поправить халат. Под ее глазами были огромные мешки от ночных слез. Последний раз Лиля видела их, когда подтвердилась лейкемия Андрея.

Мама натянула улыбку:

— Доброе утро, завтракать будешь?

Они ели глазунью, макая хлеб в жидкий желток, запивали это сладким черным чаем и молчали. Никто не проронил ни слова о прошедшей ночи. Мама знала, что Лиля все слышала. Она знала так же и то, как дочери было страшно. Но ничего не могла поделать с этим. Весь день отец спал, а когда Лиля вернулась из школы, мама показала ей щеколду на двери.

— Если тебе станет страшно, просто закрой дверь, и все будет в порядке, договорились? — сказала она бодрым голосом, а у самой на глазах навернулись слезы.

Лиля кивнула. Мама поцеловала ее в затылок и ушла на кухню.

На какое-то время Лиля задремала, а когда очнулась, на ней был шерстяной плед, рядом стояла кружка чая, от которого струился горячий пар. Только сейчас она почувствовала, как окоченели ее пальцы рук. Она выпила чай, который оказался ромашковым отваром, и подстелила под себя плед. Сил у нее совершенно не оставалось. Когда она засыпала, изредка открывала глаза и поглядывала на соседнюю дверь, испытывая непередаваемое чувство благодарности.

На утро она проснулась от того, что кто-то вызвал лифт. На улице потихоньку рассветало. Лиля решилась зайти в квартиру. Отец спал. Пахло кислым перегаром. Кухня была минным полем из осколков. Входная дверь изнутри покрылась вмятинами от отцовских кулаков. На часах шесть утра. Лиля умылась, налила побольше воды, позвала Алису в свою комнату и, закрыв на всякий случай щеколду, уснула под ритмичное мурлыканье кошки.

Ничего не снилось. Точнее было бы сказать — полная темнота. Слышно дыхание комнаты. Мелкие пылинки кружатся над потолком.