Пятый кодекс - Андрей Владимирович Мартынов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну ничего. Тормозной шланг вроде целый, и с топливом на этот раз всё в порядке, – иронично болтал Андрей.
Эта фраза была сказана как раз на одном из самых непростых участков дороги, над самым глубоким обрывом. Слева от горного серпантина раскинулся великолепный каньон с рекой, которая текла так далеко внизу, что, казалось, экспедиция смотрит на неё из самолёта. Низ каньона просто утопал в зелени.
– Беру свои слова обратно, насчёт гор, что они везде одинаковы, – сказал Андрей и вдруг остановил машину. – Вы только посмотрите, какая красотища!
– Андрей Петрович, поехали, а то, не дай бог, упадём, – боязливо поёжился Руслан.
Машина стояла так близко к краю обрыва, что Руслан боялся посмотреть в окно.
– Струсил, Михлухо-Маклай? – подковырнула парня Изабелла.
– Я просто боюсь высоты, – абсолютно серьёзно отреагировал Руслан, – как ты, например, мышей.
– А я не боюсь мышей! – язвительно заявила девушка.
– Ну, значит, ты – мужик!
– Сейчас в лоб дам! – надула губы Изабелла.
– Перестаньте! – оборвал перепалку Рогов. – Да посмотрите же на эту красотищу!
Действительно, перед путешественниками предстала великолепная панорама горного ущелья. Громадный каньон, как в старых вестернах, открылся весь и сразу. Где-то глубоко беззвучно бурлила река, побережье густо поросло джунглями, которые стелились по горе и поднимались всё выше и выше, переходя в хвойные деревья. Чудеса мексиканской природы, где рядом уживались растения тропиков и далеко не тропическая хвоя. Чудеса страны, в которой соседствовали цивилизация и совсем дикие, доисторические племена индейцев. Майя не тревожили цивилизацию, цивилизация не тревожила майя.
Очарованный Андрей смотрел на каньон через объектив своего «Никона». Затем замер, глядя куда-то вдаль.
– И явился с небес Кукулькан, и создал этот мир из ничего… Стал первым существом мира и первым мудрецом его, – тихо продекламировал журналист.
– И создал Кукулькан народ майя, и стал управлять им, – романтично добавила Изабелла, словно подчиняясь воле Андрея.
– Извините, – влез Руслан, – а как этот ваш кукурузный бог создал народ? Он что – гермафродит?
– Не умничай! Тебе не идёт! – разозлилась Изабелла сквозь хохот Рогова.
– Русик, готовь камеру. Снимем проезды. До самого Сальто-де-Эйипантла.
– До чего?
– Эх, ребятки! – воодушевлённо воскликнул Рогов, потягиваясь. – Свожу вас к такому водопаду, какого вы ещё не видели!
– Сальто-де-Эйипантла… – задумчиво протянула Изабелла. – По легенде, у него люди встречаются со своей судьбой.
– Угу. Я, например, в прошлый раз встретился с пумой, – сказал Андрей и подошёл к краю обрыва.
Руслан с ребяческий усердием полез за кофром с камерой. Каждый раз напоминание о ней приводило парня в такой восторг, будто ребёнку предложили покататься на ковре-самолёте или надеть сапоги-скороходы. Андрею это нравилось. Так рождаются настоящие профессионалы.
– У этого парня большое будущее, – вполголоса сказал Андрей Изабелле, после чего добавил: – Ну, если не сопьётся, конечно…
– Или если не убьют, – тихо прибавила Изабелла.
Андрей посмотрел на полячку и покачал головой:
– Экстремисты, твою дивизию!
Изабелла не услышала слов Андрея, она, как завороженная, смотрела в синюю даль, где сгущались тучи.
Небо, похожее на океан. Горизонт клубящейся мрачной синевы, будто огромная волна. Пленяющая взоры даль, в которой тонули мысли, чувства и обыденность бытия…
Смиренное безмолвие гор окатилось гулким эхом тысячи голосов.
– Лиха-а-а-а-са! Идёт Лиха-а-а-са!
Несметное количество человеческих фигур, едва прикрытых накидками, несмотря на леденящий ветер, обратило взоры к горе с одноимённым названием Лихаса.
Вот из леса показалась она. В шкуре броненосца с роговыми пластинами, с седыми прядями волос, которые когда-то были чёрными как смоль, торчащими в разные стороны, как у старой ведьмы. Худая, как смерть, благородная, как вечность, непобедимая, как время… Лихаса. Едва передвигаясь, верховная жрица майя, не теряя достоинства, была всё ближе и ближе.
На большом плоском холодном камне на глазах у всего племени стояла обнажённая девушка. Где холод? Он ушёл, как всё, что касалось мирской суеты. Где стыд? Он там же, где и холод… Чёрные как вороново крыло волосы и открытый взгляд больших карих глаз, благородная стать, гордость, но не гордыня, слава, но не тщеславие. В ней было всё. Всё, что было нужно умирающей Лихасе.
– Это она… – проскрипела старуха и, казалось, из последних сил издала клич древнего племени: – У-у-у-у-а-а-а-а! У-у-у-а-а-а! А-а-а-ап!
– У-у-у-у-а-а-а-а! У-у-у-а-а-а! А-а-а-ап! – повторило племя.
– Ты знаешь, кто я? – «Колдунья» подняла свои бесцветные от времени глаза, глянув на молодую красавицу.
– Догадываюсь, – ответила девушка, и это были её первые слова на майянском языке.
– Ты знаешь, кто ты? – спросила старуха.
Обнажённая красавица ответила не сразу, будто собиралась с силами.
– Имя, данное мне при рождении, – Исабель-кетцаль[11].
Старуха, которая теряла силы от каждого сказанного слова, одобрительно покачала головой, потом обернулась к несметному количеству подданных:
– Люди свободного племени! Дети Кетцалькоатля! Я много лет вела вас в страну бога Солнца, защищала от бога Ветра. Мы вместе радовались и горевали, вместе хоронили детей и убивали врагов… Но даже сотня лун когда-то сменяется новой, молодой. Даже горы когда-то старятся и обращаются в пыль… Стало быть, пора и мне. Сегодня пришла та, которая вскоре поведёт вас к новой славе, будет хранить и беречь то, что дорого каждому из нас. Она будет любить вас, как мать, и оберегать, как настоящая воительница, пока не состарятся правнуки ваших правнуков. Приветствуйте мою названую дочь Исабель-кетцаль.
Громкий восторженный возглас «Ю-у-у-у-у-у!» разнёсся над горами Чьяпаса и слился со всё нарастающим ветром. Уже вдали сверкали молнии, предвестники надвигающейся грозы.
– Знамение! – вскрикнула жрица. – Кетцалькоатль радуется вместе с нами!
Возгласы радости тысячи свободных дикарей разносились по всем закоулкам этой части гор.
Девушка стояла молча, ожидая того, что предрекало не одно поколение её соплеменников. Юная красавица становилась сродни божеству.
– Скажи, дочь моя, готова ли ты пройти очищение кровью? – Старуха взяла девушку за руку.
– Готова, – смиренно ответила обнажённая принцесса гор.
В разговор ворвался человек с головой крокодила – так искусно была приторочена шкура к его диадеме на голове.
– О, Великая! Прости за вторжение…
– Говори, Адэхи…
Шаман с хитрыми, как у лиса, глазами вкрадчиво начал свою речь:
– О, Великая! Твоя дочь привела на Юкатан людей. Они охотятся за святыней. Они идут сюда и хотят забрать мир и покой в наших землях, отобрать жизнь у последних сынов и дочерей Пернатого змея.
Глаза Лихасы вспыхнули тусклым огнём. При этом ни один мускул на лице не дёрнулся.
– Никто не смеет прикасаться к святыне! Пока жив народ майя, ни один чужеземец не посмеет нарушить царствования Кетцалькоатля! – воскликнула верховная жрица, ударив посохом.
– У-у-у-у-а-а-а-а! У-у-у-а-а-а! А-а-а-ап! – громко отозвалось племя.
– Иди! Иди и уничтожь того, кто
