Жизнь в «Крематории» и вокруг него - Виктор Троегубов

Партию баса сыграл Сергей "Пушкин" Пушкарев, дебютировавший в "Крематории" на альбоме "Иллюзорный мир". С точки зрения Бродкина, он являлся самым талантливым аранжировщиком в группе. Фортепианное соло Пушкарева в "Гончих псах" оказалось одним из украшений "Комы".

Запись альбома осуществлял звукорежиссер Николай Шестов. Это был крепкий и опытный профессионал, который уже достаточно давно записывал саундтреки к кинофильмам всех мастей. Его "клиентами" были Эдуард Артемьев и акустические составы типа "Деревянного колеса", симфонические оркестры и джазовые диксиленды. В свое время Шестов работал дирижером в оркестре классической музыки, что служило гарантией того, что традиционной рокерской халявы с ненастроенными инструментами и нечетко сыгранными инструментальными партиями на альбоме не будет по определению.

"Кома" писалась на два восьмиканальных магнитофона Tascam в огромном просмотровом зале киностудии, причем звукорежиссерская кабина находилась на втором этаже. Сигнал "Мотор!" Шестов заменял жестами из-за стекла, напоминая в эти мгновения то ли регулировщика на перекрестке, то ли матроса с флажками на мачте. Из-за того, что студийные смены перемежались с паузами, запись растянулась на несколько месяцев и была завершена лишь зимой 88-го года.

Когда сведение было закончено, Шестов с музыкантами сделали несколько версий альбома, одна из которых оказалась перегружена шумами, добытыми в фонотеке киностудии. Так, к примеру, в "Харе Рама" звучали фрагменты оригинальной мантры, в неопубликованных "Собачьем вальсе" и "Мата Хари" блюз - лязг металлических цепей и т.п. Но Григорян, хорошо помня уроки "Винных мемуаров", от этого варианта альбома отказался, оставив лишь сигналы "скорой помощи" в "Реанимационной машине".

Любопытно, что "Кома" записывалась на киностудии имени Горького параллельно с озвучиванием фильма "Маленькая Вера", звукорежиссуру в котором осуществлял все тот же Шестов. В рабочее время он занимался "Маленькой Верой", а по вечерам записывал опусы типа "Безобразной Эльзы".

"Шестов с первых дней нашего сотрудничества искренне гордился тем, что озвучивает просто ломовой фильм, которого в советском кино еще не было, - вспоминает Дима Бродкин. - Там, мол, и трахаются, и матом ругаются, и поют песни из репертуара Любы Успенской. Он прямо искрился и пыжился от гордости, что стоит у истоков нового советского кинематографа".

После записи "Комы" Шестов еще не раз сотрудничал как с "Крематорием" ("Живые и мертвые", "Зомби"), так и с другими рок-группами: от "Тайм-аута" до "Шаха". Шестов был альтруистом и записывал "Крематорий" бесплатно. Ему очень нравилось, как продвигается работа. "В вас есть живая кровь", - говорил он музыкантам.

                                                                Фото: Олег Беликов

"Мы были бесконечно благодарны Шестову, привившему нам азы культуры звука, которой мы совершенно не владели, - вспоминает Григорян. - Мы не знали, как должна звучать бас-гитара, которую втыкали до этого исключительно в усилитель "Родина". До "Комы" у нас на альбомах были только призраки аранжировок, поскольку все сессии представляли собой дикие попойки: "Глотнул - записал - упал. Проснулся - глотнул - записал". А здесь была четкая работа, во время которой мы многому научились".

"Кома" и "Маленькая Вера" увидели свет практически одновременно. На экранах тысяч кинотеатров вовсю демонстрировалось ЭТО, а попавший в официальные хит-парады "Крематорий" стыдливо именовался как группа "Крем". Такие были противоречивые времена. Что же касается "Комы", то альбом занял одно из первых мест во всесоюзном конкурсе магнитоальбомов, проводимом журналом "Аврора", и это выглядело вполне объективно. Обвинения упрямых подпольщиков и старых волосатых фанов в резком опопсении смотрелись в тот момент архаичными и надуманными. Спорить было не о чем: состоявшая из сплошных хитов "Кома" напоминала сборник из серии "The Best" и представляла "Крематорий" как вполне состоявшийся электрический проект. Альбом отличали оригинальный звук, несомненный драйв, "натуралистические" тексты (эдакие "байки из склепа"), тонкий, но не слишком, юмор. Беззлобная социальность "Мусорного ветра" уравновешивалась бытовой сумасшедшинкой "Кондратия", веселая суета "Хит-парада" и "Хабибулина" органично контрастировала с таинственной печалью "Пира белых мумий". Этот круг можно замыкать бесконечно.

В итоге "Крематорию" удалось записать чуть ли не единственный в истории советской рок-музыки 80-х идеальный поп-альбом. Впоследствии эти композиции неоднократно переигрывались, но после "Комы" вы не вспомните ни одного реального хита "Крематория". ("Зомби", "Клубника со льдом" и "Мама, не пей, мама, это яд" - не в счет.) Однако мы должны сказать спасибо не всегда последовательному Григоряну, который, словно невзначай, сам не заметив как, вложил в сорок минут "Комы" всю свою жизнь в музыке - и прошлую, и будущую. Именно из таких эпизодов и состоит история рок-музыки.

НЕВИННЫЕ МЕМУАРЫ (часть II)

Глава I. «ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ»

В один из холодных январских вечеров 1991 года мы с приятелем сидели за бутылочкой коньячка, и разговор наш каким-то образом зашел о группе «Крематорий». Сколько сейчас ни силюсь – не могу вспомнить, почему я вдруг решил тогда позвонить Армену? Ведь мы не общались уже три года. Правда мы пару раз сталкивались в метро, да однажды на пьянке у нашего общего приятеля. Но это все были встречи из разряда: «Привет!» – «Как дела?» – «Пока!». Черт его знает, но я позвонил, и сразу попал на него. Мы поболтали о том о сем и договорились, что он перезвонит мне, и мы соберемся как-нибудь попить пивка…

Через пару недель мы встретились, причем Армен приехал не один, а с нашим общим приятелем Джоном Давыдовым, который, кстати, сыграл роль Платонова в знаменитом клипе «Мусорный ветер». Помните, именно у него в конце клипа вспыхивают руки. Джон был большим специалистом по поводу доставания (напомню: в 91-м году ничего похожего на нынешнее ларьковое изобилие не наблюдалось; у дверей немногих винных магазинов толпились огромные очереди, а вход внутрь контролировался милицией) и употребления всех видов алкогольной продукции. Пива не оказалось даже в магазине пивзавода на улице Льва Толстого, и нам пришлось переориентироваться на портвейн – в огромной очереди своим умением блеснул Джон. В общем, все сложилось как в старые добрые времена…

Не стану утомлять вас описанием всего происходившего, но вскоре вино кончилось, а в результате действия принесенной Джоном «ночной» водки все окончательно размякли и потеплели. Именно в этот момент моя жена и попросила нас с Арменом что-нибудь спеть. Она понаслышке знала, что у нас идеально сочетаются голоса, и ей не терпелось убедиться воочию, точнее, «воушию». (Я уже писал в «Невинных мемуарах», что одним из козырей раннего «Крематория», явно не дотягивающего по инструментальному мастерству, являлось сочетание наших с Арменом голосов. Можно смело утверждать, что именно двухголосие двух лидеров было визитной карточкой «Крематория» на начальном этапе существования группы.) В наших руках появились гитары и …почему-то начали мы с родной нам песни замечательной московской группы «Оловянные солдатики»: