Последний маршал - Фридрих Незнанский

— Значит, задание, которое я сегодня должен буду выполнить, запланировано Стратегическим управлением?

— Именно.

— Ну тогда мне все ясно. Разрешите идти?

— Иди, Володя, иди, — с явным облегчением произнес Петров.

Итак, все сомнения Аничкина разрешились, и он мог со спокойной душой отправляться на встречу с чеченцем. Как бишь его фамилия? Мажидов?

Однако времени еще оставалось очень много. До гостиницы «Москва» от Лубянки езды — минут пять, так что торопиться было некуда.

А все-таки интересно, откуда чеченцам стало известно о «Самуме»? Неужели действительно кто-то из отдела, все подробно разнюхав, продал им эту сверхсекретную информацию. Хоть убейте, а Володе это казалось очень маловероятным. Ведь только-только были изготовлены опытные образцы. Даже испытания на полигоне еще не закончены. А дудаевцы уже ищут пути его приобретения? В это поверить было трудно.

Кстати, неплохо было бы поподробнее разглядеть этот пресловутый «Самум». Все-таки через каких-нибудь два часа придется обстоятельно рассказывать о нем этому Мажидову.

Аничкин подошел к своему сейфу и набрал сложную и только ему одному известную цифровую комбинацию. Кроме цифрового кода, в замке было маленькое окошко, к которому нужно было приставить большой палец правой руки. Только если это был палец Аничкина или Петрова, сейф открывался. С тех пор как в его кабинете установили этот сейф, Аничкин стал побаиваться за свои пальцы. Кто знает, что может прийти в голову злоумышленникам, которые захотят влезть в него?

Два черных пластмассовых чемоданчика стояли на полке. Это были обычные «дипломаты» фирмы «Самсонайт», которые можно свободно купить, например, в ГУМе. Кстати, говорят, что знаменитый ядерный чемоданчик, с помощью которого Президент может привести в состояние боевой готовности все стратегические ракеты страны, смонтирован именно в таком кейсе.

Володя достал один из них и положил его на свой письменный стол. Надо сказать, чемодан был довольно тяжел — килограммов под тридцать. Тех, кто помнит из курса средней школы, какова критическая масса радиоактивных элементов, приводящая к их распаду, это удивлять не должно.

«Интересно, — подумал Аничкин, — а Мажидов знает, что она составляет двадцать четыре килограмма?»

Щелкнув замочками, Володя открыл чемоданчик. Ничего особенного. Обычная приборная панель, выкрашенная в защитный светло-коричневый цвет. Ряды кнопок, в углу желтая табличка: «Осторожно, радиация». Таймер, клавиши для набора кодов. Несколько лампочек, среди которых выделялась одна — большая и красная, под которой большими буквами было написано: «Распад». Аничкин хмыкнул и подумал:

«Конструкторы, наверное, надеются, что кто-то будет до последнего момента сидеть возле адской машины и следить за показаниями приборов. А как только загорится эта лампочка, сломя голову бросится прочь».

Если бы Аничкин не был уверен, что перед ним всего-навсего имитация «Самума», он ни за что бы не притронулся к нему. Но, с другой стороны, и у дудаевцев может возникнуть подозрение, что им пытаются всучить муляж.

Очевидно, они первым делом измерят уровень радиации чемоданчика. Это, пожалуй, единственный способ доказать подлинность устройства. Не заглядывать же, в самом деле, внутрь! А позаботились ли те, кто изготовлял копию, о том, чтобы от нее исходил бы небольшой радиоактивный фон?

«Нужно где-нибудь достать счетчик Гейгера».

Аничкин знал единственного человека, который мог бы измерить уровень радиации. Это был, конечно, Ахмет Ахметович Абушахмин.

Еле-еле дотащив кейс до лаборатории, Аничкин поставил его на стол перед старым татарином.

— Ага, — обрадовался тот, — ядерный чемоданчик приволок?

У Аничкина сразу же опустились руки. Ну где это видано, чтобы о сверхсекретном проекте знали буквально все. Без исключения.

— Ахмет Ахметович, скажите мне, пожалуйста, только без шуток, откуда вы знаете о «Самуме».

— О каком таком «Самуме»? — хитро спросил Абушахмин.

— Ну… — открыл было рот для объяснений Володя, но тут ему в голову пришла мысль, что он может выдать важную государственную тайну, и рот пришлось закрыть. — А с чего же вы взяли, что это именно ядерный чемоданчик?

— Э-э, — отмахнулся Ахмет Ахметович, — вчера по телевизору передачу смотрел. Представляешь, показывали человека, который сконструировал ядерный чемоданчик для Брежнева. Он потом и фотографии показывал. Очень на твой смахивает.

— Ну, я вижу, от вашего всевидящего ока никуда не скроешься, Ахмет Ахметович. Поэтому к вам и пришел с просьбой — измерить радиоактивный фон этого чемоданчика.

Абушахмин покопался в столе и достал оттуда маленький плоский приборчик с экраном на жидких кристаллах.

— Сейчас поглядим…

Он нажал несколько кнопок и положил прибор на чемоданчик.

Аничкин никогда не видел, чтобы у человека, в полном соответствии с известным идиоматическим выражением, глаза «вылезли на лоб». Однако именно это произошло с Ахметом Ахметовичем, когда его прибор, видимо исчерпав свои возможности, жалобно запищал.

— Однако… — покачал головой Абушахмин, — это, пожалуй, еще почище брежневского чемоданчика.

— А что такое?

Ахмет Ахметович достал из кармана носовой платок и промокнул выступивший на лбу пот:

— От твоего чемодана фон посильнее, чем от стратегической ракеты с ядерными боеголовками. Такое ощущение, что он просто набит плутонием. Ты знаешь, если мы будем долго находиться возле него, можем получить сильную дозу облучения. Такие вещи нужно держать в специальных хранилищах.

— А почему вы думаете, что там именно плутоний?

Абушахмин улыбнулся и указал на прибор:

— Эти японцы, Володя, после Хиросимы просто одержимы изготовлением счетчиков радиации. И постоянно их совершенствуют. А этот даже показывает предполагаемый состав радиоактивного вещества. Видишь, вот тут высвечивается надпись: «Высокообогащенный плутоний». Но уровень… Ты знаешь, у меня такое ощущение, что в твоем чемодане содержится количество плутония, достаточное, чтобы сделать атомную бомбу. А может, там действительно что-то типа этого.

— Ну вот видите, Ахмет Ахметович, раз вы поверили, значит, и другие поверят. На самом деле там нет никакого плутония.

Абушахмин рассмеялся:

— Ты хочешь, чтобы я отказался верить собственным глазам? Такой уровень радиации может исходить только от очень большого количества плутония. Могу измерить другим способом. Чтобы было нагляднее.

Он притащил из соседней комнаты пачку рентгеновских пластинок, вытащил одну и, не вынимая ее из черного пакета, положил на собственную руку, которую в свою очередь приставил к чемодану. Подержав несколько секунд, он удалился в фотолабораторию и через несколько минут предъявил проявленную пластинку Аничкину.

Впечатление действительно было поразительным. Кости ладони Абушахмина были видны гораздо четче, чем на рентгеновском снимке.

— То есть вы хотите сказать…

Ахмет Ахметович согласно кивнул:

— Я не знаю, где ты взял этот чемодан и зачем он тебе нужен. Но я могу поклясться, что в нем столько плутония, что будет достаточно для настоящей атомной бомбы. А может быть, кстати, это она и есть? Слышал я краем уха, что ведутся разработки подобных устройств. Надо сказать, они очень опасны именно тем, что из-за необходимости сделать их компактными пренебрегают элементарными нормами безопасности. В любом случае чем скорее ты унесешь отсюда свой чемодан, тем лучше. Я, знаешь ли, отношусь к своему здоровью бережно. Что и тебе советую.

Все сказанное и показанное Абушахминым произвело очень большое впечатление на Аничкина. Вряд ли Ахмет Ахметович ошибался, и кроме того, изготовить муляж, который излучал бы столько же радиации, сколько настоящий «Самум», было невозможно. А это значило только одно — в руках Аничкина была доподлинная миниатюрная атомная бомба. Даже две. И по чьему-то дьявольскому замыслу их предстояло передать в руки дудаевцев.

Возвратившись в свой кабинет, Аничкин немедленно запер чемоданчик обратно в сейф, сел за стол и глубоко задумался.

Глава 10

НЕПОНЯТНО ЧТО!

Я не стал задерживаться в конторе. В первую очередь мне нужно было переодеться и побриться. Что я и сделал, заехав домой и стойко выдержав напор жены, не слишком, правда, сильный.

— И где же ты пропадал всю ночь? — произнесла она банальнейшую фразу.

По дороге я долго обдумывал различные варианты ответа и в конце концов пришел к выводу, что говорить надо только правду. Так больше шансов, что тебе не поверят и, глядишь, туча развеется.

Я ответил:

— У любовницы.

Она не удивилась:

— И кто она?

— Как — кто? — сурово посмотрел я на нее и зарычал: — Да кто угодно! Хоть Таня Зеркалова!