Битва под сакурой - Борис Сапожников

— Уважаемый отец, — сказал он, — у нашего клана и вассальных ему достаточно славных воинов, готовых отправиться в Подземный мир и принести голову старшего из демонов. Но ты отправляешь на священную гору Фудзи какое-то отребье, лишённое имени, чести и герба.

— Там, — назидательно изрёк принц Минамото, — где не справится сотня героев, вполне может справиться пара негодяев. Мои люди внимательно следили за всеми шестерыми. Все они участвовали в битве при Сэкигахаре, не на моей стороне. Все они лишены не только чести и имени. Они лишены самой жизни, ибо приговорены мной к смерти. И теперь могут купить свою жизнь ценой головы Горной ведьмы.

— Но ведь честь и верность клану могут вершить настоящие чудеса, — удивился Токугава Хидэтада, — так меня учили мудрецы, которых вы, уважаемый отец, приставили ко мне.

— В словах мудрецов не только мудрость, — пожал плечами Иэясу, — и опыт часто учит совершенно иному, сын мой. К примеру, я давно уже больше верю не в идеалы, а в простое желание человека жить. И жить человеком, а не вечно загоняемым зверем.

— Они неплохо умеют скрываться, — позволил себе улыбнуться третий из его сыновей, — ведь с битвы при Сэкигахаре прошло больше десяти лет.

— Конечно, — кивнул Иэясу, — но за эти десять лет они, верно, почти позабыли вкус человеческой, а не звериной жизни. И тоска по ней очень сильно гложет их сердца. Героев уже не раз и не два отправляли прежние сёгуны, но ни один из верных долгу и чести не вернулся из замка Горной ведьмы. Я подробно изучил всё, что касается былых карательных экспедиций против Горной ведьмы, и решил, что если я отправлю к ней не верных самураев, а отъявленных мерзавцев, то шансов на выполнение поставленной им задачи будет намного больше.

— Но что если и им не удастся покончить с Горной ведьмой? — поинтересовался Хидэтада.

— Тогда я начну думать над новым решением этой проблемы, — пожал плечами его отец. — А жизни шестерых ронинов… Кого они интересуют?

Все шестеро собрались у вишнёвой рощи, что растёт у подножия горы Фудзи. Через неё пролегал самый простой маршрут подъёма к замку Горной ведьмы. Ни один из ронинов не пренебрёг предложением Токугавы Иэясу. Но и входить в рощу они не спешили. Ни один не доверял другим, не хотел поворачиваться спиной к остальным, вполне резонно ожидая удара в спину. Ронины внимательно оглядывали друг друга, стараясь понять, что же из себя представляют его спутники.

Бритоголовый, как монах, здоровяк в поношенном, но весьма качественном кимоно. Он носил длинный меч в ножнах на плече. Невысокий, кажущийся куда моложе своего подлинного возраста, живчик, не носящий никакого оружия на виду. Пожилой воин с суровым лицом и правильной причёской, как будто и не был изгнан из своего клана, и копьём за спиной. Миловидный молодой человек в коротком кимоно, пренебрегший какими-либо штанами, словно демонстрируя всем свои длинные, как у девушки, ноги. Вооружён он был обычной для любого самурая парой мечей. Заросший по самые глаза грязными лохмами неопределённого возраста человек со здоровенным полевым мечом на плече. И странный молодой человек с собранными в длинный хвост волосами, вооружённый только одним мечом. За плечами у него висел длинный, перевязанный крепкой верёвкой чехол, судя по всему, достаточно тяжёлый, потому что молодой человек то и дело поправлял его, однако снимать чехол с плеча он не спешил.

Все шестеро стояли у леса, опоясывающего гору Фудзи, не спеша входить в него. Ни один не собирался подставлять спину остальным, ведь доверия, не смотря на загул в несколько дней в загородном поместье Токугавы, ни у кого из них к другим не было. С другой стороны, все ронины отлично понимали, что в одиночку до замка Горной ведьмы никому не добраться и только вместе они сумеют миновать все препоны, что поставит на их пути хитрая бестия, всех юрэй и ёкай[12], и прочих кошмарных тварей.

Немая сцена длилась добрых десяток минут. Казалось, упади сейчас нечаянный листок, и все шестеро ринутся в атаку друг на друга с мечами наголо. Но кровавой схватки не случилось. Невысокий живчик вдруг громко хлопнул в ладоши, не оставив от напряжённой тишины и памяти, а затем шагнул вперёд, чтобы оказаться в центре внимания остальных пятерых ронинов.

— Мина-сан[13], - сказал он, — довольно нам стоять тут. Нас снабдили недостаточным количеством еды, чтобы мы могли позволить себе торчать в полудне пути от священной горы. Надо всё же отправляться.

— Дорога через лес, — сладко улыбнулся миловидный юноша в коротком кимоно, — а тропа достаточно узка, кому-то придётся идти первым, подставив спину остальным. Прошу меня простить, но я не доверяю всем, чтобы сделать такую глупость.

— Считаешь, что все тут только и ждут, как бы вонзить тебе нож в спину? — совершенно серьёзным тоном спросил у него воин с копьём за спиной.

— Это вполне возможно, — пожал плечами миловидный юноша. — Я ведь не знаю, как зовут вас.

— Я уже представлялся, — заметил суроволицый воин с копьём, — когда пришёл в поместье.

— Я, видимо, был тогда уже слишком пьян, — развёл руками миловидный, — и плохо воспринимал всё происходящее.

— Все мы обычно бывали основательно пьяны, — примиряюще произнёс живчик, — и потому давайте снова представимся друг другу. Моё имя Па-неру. — Он изобразил вежливый поклон, отчего-то в его исполнении кажущийся какой-то шутовской пародией.

— Синкурэа, — поклон пожилого воина был таким церемонным, как будто он стоял перед самим императором или кланялся не пяти ронинам, а самой горе Фудзи, представляясь ей же.

— Цумимото, — красавчик с голыми ногами не удосужился даже поклониться.

— Набисабуро, — уронил своё имя, словно камень, бритоголовый ронин с длинным мечом на плече.

— Я — Кикутиё, — дёрнулся заросший и грязный. Казалось, он хотел поклониться, но не знал, как сделать это правильно, или просто не умел или боялся показаться смешным.

— Ясуока, — представился последний ронин, всё же опустив на землю увесистый чехол, в котором звякнуло что-то металлическое.

— Кикутиё? — шагнул к заросшему ронину с полевым мечом пожилой воин с копьём за плечами. — Знавал я одного Кикутиё, что владел полевым мечом и сражался при Сэкигахаре. Я не слышал о нём ничего с тех пор.

— А разве при Сэкигахаре был только один Кикутиё? — с неожиданной злобой рявкнул на него тот, отходя от Синкурэа и нервно перехватывая длинную рукоять полевого меча поудобней.

— Верно, — кивнул Синкурэа. — При Сэкигахаре было много людей, и полевыми мечами сражались тоже многие.

— Вот именно, — поспешно закивал Кикутиё, отступая ещё на несколько шагов.