Во имя отца - А. Квиннел

— Это вам понадобится.

Смущенный Гудов подошел к нему, но Замятин не был раздражен этим промахом: гениальные люди всегда витают где-то в облаках, опускаясь на землю, лишь когда их об этом попросят. Замятин даже не посмотрел на удаляющуюся фигуру Гудова, уже обращаясь к одному из оставшихся майоров:

— Товарищ Воронцов, вы подготовите транспорт для Гудова и свяжетесь с ливийской разведкой через нашего резидента в Триполи. Можете пользоваться особыми полномочиями.

— Есть, товарищ полковник, — Воронцов потянулся к одному из телефонов, стоявших у него на столе.

Замятин задумчиво посмотрел на последнего помощника, который ожидал приказаний начальника. Наконец тот сказал:

— Майор Иванов, вы закажете нам всем чай!

Иванов улыбнулся и взялся за телефон. Сделав заказ, он повесил трубку и вслух высказал свои мысли:

— Как же Беконному Священнику удалось внедрить своего человека в этот лагерь?

Замятин в ответ вздохнул.

— Мы, конечно, попытаемся это выяснить, но я боюсь, что у нас ничего не выйдет. Никто никогда не сможет до конца определить возможности этого чертова попа.

Он громко выдохнул воздух, взял в руки свой фломастер и с некоторой гордостью произнес:

— Но мы уже сидим у него на хвосте.

В конце своего отчета Андропову он написал: «У нас появилась реальная возможность установить личность исполнителя покушения, а также получить описание его внешности. Я полагаю, что эти сведения поступят ко мне еще до направления вам очередного отчета».

Архиепископ Версано чувствовал себя не в своей тарелке. Не то чтобы кресло, в котором он сидел, было неудобным, просто он находился в неприятной ситуации.

Папа мягко повторил свой вопрос:

— Что происходит, Марио?

Архиепископ недоумевающе покачал головой:

— Я абсолютно ничего не знаю, Ваше Святейшество. Единственное, что я знаю, это то, что все выглядит достаточно странно.

— Не просто достаточно, а очень странно, — ответил папа.

Он встал, подошел к своему столу и взял в руки лист бумаги. Потом он сказал Версано:

— Вот сообщение от кардинала Глемпа из Варшавы. СБ переворачивает все вверх дном, видимо, по прямому приказу из Москвы. Мы уже заявили протест, но это осталось незамеченным. Подобные же вещи творятся во всех странах соцлагеря. Их, похоже, не волнует мнение мировой общественности обо всем этом. Сотни наших людей были арестованы. Подобных случаев никогда раньше не было.

Он бросил документ и взял другой.

— Шеф нашей службы безопасности докладывает, что за последние два дня было предпринято три попытки подкупа в отношении производящих текущий ремонт в Ватикане рабочих. Им предлагали внедрить подслушивающие устройства. К счастью, эти рабочие оказались добрыми людьми и сразу же пошли к нему. Он сообщил об этом итальянской контрразведке, и те схватили итальянца с криминальным прошлым, который, как подозревают, имел связи с КГБ. Контрразведка, в свою очередь, проинформировала нас о том, что в городе резко повысилась активность КГБ. Так что Цибан очень беспокоится о нашей безопасности. А тебе кто-то угрожает, скорее всего «Красные бригады». Поэтому Цибан хочет отменить наш завтрашний визит в Милан.

— И что же, вы не поедете?

Папа бросил лист на стол, прошел к своему креслу и тяжело опустился в него:

— Мы ничего не будем отменять. Ты думаешь, что за этим стоит Андропов? Ты думаешь, что он попытается убить нас здесь, в Италии, в Ватикане?

— Нет, Ваше Святейшество, я так не думаю.

— Что же тогда все-таки происходит?

Версано скрестил свои длинные ноги. Его мозг лихорадочно работал. Он решал, как и о чем ему говорить. Наконец он, колеблясь, сказал:

— Ваше Святейшество, до меня доходили эти сведения. Я думаю, что тут, конечно, присутствует некоторая доля дезинформации. Я думаю, что это уловки некоторых людей.

— Объясни свою точку зрения.

Версано тряхнул головой и продолжил:

— Да, скорее всего, это именно так. Ваше Святейшество, вы знаете, что итальянские спецслужбы всегда были связаны с некоторыми людьми здесь, в Ватикане. Это стало очевидным после раскрытия ложи «П-2».

Папа вздохнул.

— Да, но мы всегда пытались ограничить подобные тенденции.

— Да, Ваше Святейшество, но все равно, похоже, что эти люди каким-то образом перехватили нашу информацию о вновь готовящемся на вашу жизнь покушении со стороны КГБ. А у некоторых из них длинные языки. Может быть, они слишком много говорили.

Папа оставался в полном недоумении.

— И что же из этого?

Версано ухватился за свою линию и прочно держался ее. Он продолжил:

— Так вот, может быть, они говорили и о возмездии.

Он переждал наступившую тишину, а затем сказал:

— Они об этом только говорили, вы же понимаете. Они очень вас уважают и были ошеломлены данными о возможной угрозе вашей жизни. Ведь это угроза не только для вас, но и для церкви. Каюсь, Ваше Святейшество, и моей первой реакцией на эту информацию был гнев. Конечно же, в подобных ситуациях мы должны сдерживаться, но это удается далеко не всем.

Папа уже начал улавливать суть рассуждений Версано.

— Ты знаешь об этом еще что-нибудь, Марио? Кто мог быть в это замешан? Судя по донесениям из Польши, можно предположить, что в этом может участвовать отец ван Бурх. Цибан сказал, что в «Руссико» тоже пытались вмонтировать подслушивающие устройства. Мы пробовали найти отца ван Бурха, но нам сказали, что он на Востоке, выполняет миссию доброй воли.

Версано пожал плечами:

— Вполне может быть, Ваше Святейшество, вполне может быть. Ведь такие поездки его обязанность.

Папа кивнул и сказал:

— Да, спаси его Господь. Но мы также помним, что этот священник всегда шел своим путем. Когда мы были архиепископом Кракова, ван Бурх иногда затевал такие вещи, о которых мы узнавали намного позже.

Версано успокаивающе произнес:

— Я буду внимательно следить за ситуацией, Ваше Святейшество, и сразу же докладывать вам, если обнаружу что-либо существенное. Я также попытаюсь выяснить, чем сейчас занимается отец ван Бурх и когда он вернется с Востока. Я думаю, будет лучше, если вы доверите это дело лично мне. Ведь Ваше Святейшество занято решением стольких других вопросов.

Иоанн Павел согласно кивнул, потер подбородок и скулы и грустно произнес:

— Для нас смерть кардинала Менини была тяжелым ударом. Мы молимся за его душу каждый день. Ведь он только-только начал проводить в жизнь важные начинания в своем ордене. Это для нас огромная потеря. А теперь нам сообщают, что вероятный кандидат на его место — кардинал Басконе.

Он поднял обе руки в отчаянии.

— Он опять радикализует этот орден. Мы, конечно, могли бы помешать этому, но мы не склонны поступать подобным образом. Могут возникнуть большие раздоры в самом ордене да и в церкви в целом.

И опять Версано стал утешать папу. Он был рад сменить тему разговора.

— Ваше Святейшество, я не думаю, что вам следует беспокоиться по этому поводу. У меня есть сведения о том, что у Басконе нет почти никаких шансов.

— Мы надеемся, что ты прав.

Наконец лицо папы снова преобразилось, и он, улыбаясь, сказал:

— Марио, как бы нам хотелось, чтобы ты поехал вместе с нами в Милан. Нам так не хватает тебя во время подобных поездок.

Версано улыбнулся в ответ.

— Мне тоже, Ваше Святейшество. Я думаю, что ситуация разрешится. Я твердо намерен сопровождать вас в вашей поездке на Дальний Восток.

Папа встал.

— Ничто не доставило бы нам большего удовольствия, Марио. Я прошу тебя сразу же дать нам знать, как только ты получишь какие-либо сведения по обсуждавшемуся делу. Оно нас очень беспокоит.

Он еще раз тяжело вздохнул.

— А ты знаешь, что в день смерти кардинал Менини был одет во власяницу? Его епитимья, видимо, обострила предсмертную агонию.

Версано покачал головой:

— Я ничуть этому не удивлен, Ваше Святейшество. Он был человеком с удивительно чистой душой. Я тоже молюсь за него.

С высоты своего роста Версано посмотрел на папу и успокаивающе улыбнулся:

— Во всем остальном можете всецело на меня положиться.

Папа улыбнулся и протянул Версано свою руку, а тот преклонил перед ним колено и поцеловал руку первосвященника.

Фрэнк выложил на стол фотографии паспортного размера. Одни были отчетливыми, другие — не очень. Все они были сняты скрытой камерой. На майоре была голубая рубашка с короткими рукавами и плохо сшитые джинсы. Он открыл свою папку и склонился над фотографиями. Сзади стоял резидент КГБ в Триполи, одетый в сафари и беспокойно озирающийся по сторонам. Рядом с ним находился и Хасан в бурнусе. Он был заместителем начальника ливийских спецслужб. Выглядел он очень раздраженным. Гудов был тут в роли большого брата, и, конечно, следовало выказывать ему почтение, но ливийцу не нравилась гудовская манера держаться.