Любовь не кончается: Джулитта - Элизабет Чедвик

На одно, всего лишь мимолетное, мгновение пораженный Бенедикт затих, опешил, но тут же догадался, что Джулитта просто поддразнила его. Он потянулся к ней, но она тихо вскрикнула и попыталась увернуться, правда, не слишком уверенно. Ее рука как бы случайно скользнула по его расслабленной плоти, словно по мановению волшебства вернув ее к жизни. Вновь оказавшись в объятиях Бенедикта, Джулитта начала извиваться всем телом, но уже не пыталась бежать.

Минуту назад намеревавшийся, пока никто ничего не заподозрил, вернуть подругу в замок, Бенедикт не сумел устоять перед соблазном. В этот раз они любили друг друга по-другому, смеясь и обмениваясь дразнящими поцелуями и игривыми ласками. Джулитта оказалась способной ученицей: чувствуя, что партнер вот-вот прольется живительной влагой, она замирала неподвижно и лишь спустя некоторое время начинала двигать бедрами. Ритм движения ускорялся с каждой секундой, пока не взорвался ослепительной и горячей вспышкой.

Бросив рассеянный взгляд поверх плеча Бенедикта, Джулитта оцепенела от ужаса: в нескольких шагах от них стояли еще недавно мило беседовавший с Арлетт клюнийский монах и ошеломленный увиденным отец.

Огонь в долю секунды превратился в лед. Испуганно вскрикнув, девушка попыталась оттолкнуть Бенедикта, но он, возмущенно застонав, прижался к ней еще крепче. Дико вскрикнув, она предприняла еще одну отчаянную попытку высвободиться из его объятий.

Бенедикт открыл было рот, собираясь спросить, что произошло, но Рольф, не позволив ему вымолвить ни слова, прорычал:

— Мне следовало бы убить тебя. Вставай.

Юноша устало закрыл глаза, но даже не сделал попытки отодвинуться от дрожащего тела Джулитты. Просто понурил голову и тяжело вздохнул.

— Не могли бы вы отвернуться? — спросил он тихо.

— Зачем? Неужели ради приличия? — с горечью процедил Рольф, однако все-таки выполнил просьбу и увлек за собой монаха.

Бенедикт отпустил Джулитту и, усевшись, начал приводить в порядок одежду. Пока он натягивал на обнаженные бедра штаны, она трясущимися руками пробовала застегнуть платье, но пальцы отказывались повиноваться. Бенедикт, напротив, выглядел спокойным и сдержанным. Наклонившись к Джулитте, он помог ей затянуть шнурок на лифе, поцеловал ее в щеку и лишь после этого поднялся на ноги и подошел к Рольфу и отцу Жерому.

— Она ни в чем не виновата, — заявил он. — Не наказывайте ее.

— Любая женщина в канун мая испытывает похоть, — задумчиво промолвил монах, искоса глянув на костер, вокруг которого с новой силой разгорелось праздничное веселье. — Ты, сын мой, поддавшись соблазну плоти, рисковал душой своей и тем самым совершил большой грех в глазах всевышнего.

Бенедикт стиснул зубы Слова монаха лишь усугубили угрызения совести, бросили щепоть соли на открытую рану. Стоявший неподвижно, как каменное изваяние, Рольф не произнес ни слова. Бенедикт с трудом повернулся к нему.

— Во всем виноват только я. Мы не собирались совершать ничего дурного, все произошло случайно.

Рольф кивнул.

— Случайно? — воскликнул он. — Значит, желание свалилось на тебя неожиданно, как снег на голову, и ты так растерялся, что не смог противостоять ему?

— Я…

— Господи! Бен, ничего не происходит случайно, помимо нашей воли!

В этот момент к ним робко подошла Джулитта и остановилась рядом. С распущенными волосами, в испачканном об траву мятом платье, выглядела она жалко. Ее трясло.

— Я тоже виновата, — подняв глаза на отца, сказала она. — Как уже сказал Бен, у нас и в мыслях не было ничего дурного, но я не сожалею о случившемся и с радостью понесу наказание.

— Боже, неужели у тебя не осталось и капли стыда? Неужели ты не раскаиваешься? — Голос отца Жерома гудел, словно иерихонская труба. — Ты же совершила прелюбодеяние с мужем своей сестры! Непотребная девка!

— Он изначально принадлежал только мне. По крайней мере, я знала об этом с самого детства. — Губы Джулитты изогнулись в кривой усмешке. — Мне безразлично то, что вы со мной сделаете. Я никогда не раскаюсь в содеянном!

— В таком случае, ты еще глупее, чем я думал, — процедил Рольф, мертвой хваткой вцепившийся дочери в руку. — Сейчас ты вернешься со мной в замок. А завтра я решу, как с тобой поступить. Что же касается Бенедикта… — он помолчал. — Немедленно убирайся с глаз моих долой.

— Сэр, она не виновата, — прохрипел юноша. — Прошу, не наказывайте ее.

— Тебе следовало подумать о последствиях, прежде чем снимать штаны, — пренебрежительно обронил Рольф.

Бенедикт не напился на празднике, но сидр все-таки помутил ему рассудок и развязал язык.

— А о чем думали вы, когда сначала овладели матерью Джулитты, а затем разрушили ее жизнь?

С таким же успехом он мог закатить тестю увесистую оплеуху. Пальцы Рольфа еще сильнее сжали запястье Джулитты — вскрикнув от боли, она прикусила нижнюю губу.

— Немедленно убирайся, — прорычал он, — или, клянусь Крестом и Одином, я собственноручно кастрирую тебя.

При упоминании имени языческого бога отец Жером нахмурился, взял Бенедикта за руку и потянул его за собой.

— Пойдем, сын мой, — холодно сказал он. — Ты можешь провести остаток ночи в церкви вместе со мной и на коленях вымолить прощение у Господа. Вымолить его у людей намного труднее.

Юноша попытался вырвать руку и последовать за уходящими Рольфом и Джулиттой, но в цепких пальцах монаха таилась неожиданная сила.

— Глупый юнец, — пробормотал отец Жером, — неужели не понятно, что если ты не успокоишься сейчас, то прольется кровь? Тебе мало грехов на сегодняшнюю ночь?

Бенедикту показалось, что голос святого отца доносится откуда-то издалека Почти не вникнув в суть слов, но уловив в нем тревожные нотки, он смирился и покорно побрел вслед за монахом.

— Она не виновата, — упрямо повторил Бенедикт. — Как мне заставить его понять это?

— Незачем торопиться, сын мой. Пусть страсти улягутся. Завтра тебе представится возможность поговорить с сэром Рольфом. Внемли моему совету: не лезь на рожон и держи язык за зубами. Теперь твою судьбу и судьбу этой девочки будут решать другие-.

Пальцы монаха по-прежнему крепко сжимали локоть Бенедикта, а на лице застыло суровое выражение, но юноше показалось, что в его голосе звучала какая-то слабая симпатия.

— Она не непотребная девка, — буркнул он.

— И тем не менее бездумно отдала тебе свое тело и девственность, — важно возразил отец Жером. — Вашу вину усугубляет и то, что вы совершили прелюбодеяние в канун языческого праздника. Теперь уже не важно, кто именно виноват. В конце концов, Господь все видит и все знает. Ему и судить.