Почти рукописная жизнь - Евгений Гришковец

Надо сказать, что за те двенадцать лет, что я нахожусь на профессиональной сцене, произошли заметные поведенческие изменения, и они коснулись всех городов без исключения. Зрители стали сильнее опаздывать на спектакли. Сейчас задержка спектакля на пятнадцать минут – дело обычное, а десять лет назад она казалась делом экстраординарным… На юге, конечно, опаздывали и тогда, но теперь на юге опаздывают на большее время.

Люди стали приходить в театр менее нарядными, а то и, очевидно, не делать никакого для себя различия в одежде между повседневной и той, в которой можно пойти вечером на спектакль. Менее дисциплинированно люди относятся к отключению мобильных телефонов. Редко когда спектакли проходят без нескольких звонков. Всё чаще рингтоны у людей – какие-то разухабистые песни. Очень многое перестаёт быть в обществе стыдным. Не стыдно опаздывать и мешать исполнителям и зрителям, не стыдно не переодеться перед спектаклем и прийти в театр в нечистой обуви и несвежей одежде. Не стыдно садануть граммов двести коньячку перед спектаклем, а то и больше чем двести. Не стыдно зайти в зал с пивом.

То, о чём сейчас написал, – этого у меня на спектаклях немного. На мои спектакли идут неслучайные люди. А те случайные, которые ведут себя так, как я описал выше, – немногочисленны. Но и на моих спектаклях их становится всё больше. А летом, когда тепло, те, кто раньше себе чего-то не позволял, вдруг решает позволить. Или те, кто позапрошлым и прошлым летом себе такого не разрешал, вдруг отчего-то взяли и расслабились…

Всё меньше и меньше в нашем обществе того, что называется стыдным. Перестало быть стыдно многое из того, что недавно казалось недопустимым. И этому, конечно же, много объяснений. Зачем стыдиться врать, когда мы ежедневно слышим откровенную демагогию и ложь практически по любому поводу из самых влиятельных и властных ртов (устами их лживые рты я назвать не могу). Не стыдно сквернословить, вести себя грубо, быть неучтивыми, неряшливыми и пренебрежительными, поскольку те люди, которых мы называем публичными, про всякую сдержанность и ответственность забыли так сильно, будто таких понятий-то никогда не было.

Вот вам, кстати, пример разухабистого поведения…

Прибыл недавно первый раз в жизни в Нижневартовск. Город на днях отметил своё сорокалетие. То есть я впервые оказался в городе, который младше меня. Поселили нас в гостинице «Обь», отрекомендовав её как лучшую в городе. Сразу скажу, гостиница нормальная, жить можно: чисто, аккуратно и довольно тихо. Мини-бар в номере меня поразил. Обычно в мини-баре стоят маленькие бутылочки вина, а крепкие напитки – вообще в крошечных флакончиках по 50 граммов. В Нижневартовске же в холодильнике в номере стояли нормальные поллитровые бутылки или даже 0,75, а соки – в литровых упаковках. Действительно! Чё мелочиться-то? Водка, виски, коньяк – всего по большой бутылке. Две бутылки шампанского – то есть полтора литра. Правильно! Где в Нижневартовске ночью всё это искать?! Лучше сразу всего поставить в избытке… Но поразило меня не это.

Я видел все возможные варианты того, как в разных уголках нашей огромной страны люди представляют себе гостиничный комфорт, красоту и роскошь. Но нижневартовская гостиница мне запомнится…

Во всех городах есть либо гостиница, либо ресторан, а то и гостиница и ресторан, руководство которых любит украшать стены фотографиями известных посетителей. Чаще всего это одни и те же люди. Фотографию Александра Маршала или Криса Кельми вы сможете обнаружить чуть ли не в яранге оленеводов. Известные фигуристы или представители «Камеди клаб» тоже добрались до самых отдалённых уголков. Меня обычно в таких местах не узнают. А если я и привлекаю чьё-то внимание, то просто потому, что меня с кем-то путают…

Однако такого собрания фотографий «звёзд», а точнее, такого мощного «иконостаса», как в гостинице «Обь», я не видел нигде.

Нижневартовск и вообще Ханты-Мансийский автономный округ артисты посещают охотно и регулярно. Нефтяное руководство, а также руководители городов стараются радовать своих сотрудников и жителей концертами и выступлениями или просто посещениями известных исполнителей, спортсменов и каких-то таких деятелей, жизнь которых любит освещать телеканал НТВ. (Кстати, на днях слышал такую шутку: «Посмотрел НТВ – переключи за собой». По-моему, смешно!)

Фотографии гостиницы «Обь» отличаются от подобных фотографий в других гостиницах и заведениях всей страны тем, что на них кроме собственно известных персонажей есть некая блондинка. Персонажи разные, а блондинка всё та же. На блондинке всегда роскошные наряды и очень непростые причёски. И самая большая и красивая фотография – это сама блондинка без посторонней помощи.

Я изучил все фотографии. И конечно же, меня интересовали не знакомые лица, а наряды, выражения лица и позы дамы, которая украсила собой большинство представленных фото. Вот она с Шурой, вот она затмила красотой Ларису Долину, вот она с какими-то попами и святостью в глазах, вот она с Серёжей Безруковым, и Серёжа даже без грима, а она в гриме…

Оказалось, что шикарная блондинка – это хозяйка гостиницы «Обь». И мне она не предложила с ней сфотографироваться, хотя дважды прошла мимо довольно близко и даже обдала меня шлейфом мощных духов.

Не скрою, я хотел попросить её сфотографироваться со мной. Не для того, чтобы украсить своей физиономией стену её отеля, а для собственных нужд. Но признаюсь, не решился. Слишком царственна была её осанка, слишком внятно читалась недоступность в каждом её движении.

У Карло Гольдони есть замечательная пьеса «Трактирщица». Жаль, он не побывал в Нижневартовске. Вряд ли его удостоили бы чести иметь возможность сфотографироваться с хозяйкой, но убеждён, он смог бы написать ещё более мощное произведение.

Жителям Нижневартовска я рекомендовал бы под каким-нибудь предлогом заехать в гостиницу «Обь»… Например, в «Оби» можно вкусно поесть. Ресторан очень приличный. Так что у вас есть убедительный повод посетить эту достопримечательность и полюбоваться картинками. Поверьте, ничего подобного вы во всей стране не сыщете. Точнее, подобное есть, но имеет менее выпуклые и внятные формы.

27 мая

В Нижневартовске, помимо описанной мной гостиницы, немало странного. Если ездить по нему ночью, – а Нижневартовск неплохо освещен, – и везти вас будет знающий человек, город покажется вам огромным. Белые девятиэтажки, девятиэтажки… Белые берёзы… А просто вас возили по кругу. И если не читать вывесок, город представится вам бесконечным проспектом в новостройке. Ведь городу всего сорок лет, и отчего-то понятно, что ему отведено прожить максимум столько же.

Странным и непонятным кажется в городском пейзаже Нижневартовска название кафе – «Альфонс Муха». Неожиданно, правда?! Но жители Нижневартовска, видимо, ко всему привыкли и не удивляются диковинному названию. Хотя далеко не многие из них знают имя знаменитого художника Альфонса Марии Мухи, несколько репродукций которого висят на безликих и скучных стенах кафе. И парижский модерн этих картин сильнейшим образом контрастирует с реалиями Нижневартовска.

Мы были в Нижневартовске в понедельник и вторник. Немногочисленные кафе, рестораны и немногие питейные заведения города напрочь пустовали. И только в баре под названием «Бутлегерс» ко мне неожиданно подошёл парень, которому нужно было срочно с кем-нибудь поговорить. Он подсел ко мне, предложил выпить с ним чаю, потому что, как он сказал, ему на сегодня хватит и он может только чай. Он мне и слова не давал вставить, я ему нужен был только в качестве слушателя. Он произвёл впечатление человека, который лет пять не видел людей и лет семь не разговаривал. Он очень быстро и радостно сообщил мне, что последние две недели был в разъездах и побывал аж в Новосибирске, Томске и Омске. От этих городов, особенно от Томска он был в изумлении!

Он сказал, что понял, что надо путешествовать и что мир огромен. Что в Тюмени он иногда бывает, и Тюмень прекрасна, но, оказывается, есть и другие удивительные места. Я думаю, парню лет двадцать восемь – тридцать. Но если бы я видел только его глаза и они были бы не пьяны, я решил бы, что это глаза тринадцати-четырнадцатилетнего человека.

Он с восторгом, который выражал разными интонациями, но с одними и теми же матерными словами, показывал мне на своём телефоне виды Томска: «Вот, гляди, это у них там Дворец юстиции, а это, гляди, у них фонтан, а вот это, гляди, я», – на всех фотографиях, которые он показывал, можно было разглядеть маленькую фигурку, стоящую по стойке «смирно», и он каждый раз радостно указывал, что это он. «А это ихняя набережная. В Тюмени, конечно, набережная лучше, я тебе потом покажу. Но в Томске девчонки красиве е. Они какие-то весёлые, разговаривают. А это у них на набережной Чехов стоит. Какой-то Чехов у них х…й! А вообще город ох… (тут он употребил слово, которое обозначает, что город Томск очень хороший)! Вот тут мы ели. Это Димка, он теперь в Томске живёт. Это он меня позвал. Это ихняя телевышка… В общем, я понял: буду по стране ездить, так много всего интересного в мире!»