Повелитель молний - Олаф Бьорн Локнит

– Трепло! Евнух несчастный, вот ты кто! Ремень моченый, кишка болтающаяся!..

– Что ты с ней сделал? – голосом разгневанного папаши вопросил Хисс, поворачиваясь к приятелю. – Или не сделал?

– Н-ничего… – пробормотал Ши. Он испуганно попятился, оступился и, потеряв равновесие, загремел вниз, растянувшись на площадке и свалив вазу с каменными цветами. Разумеется, она просвистела в волоске от головы заморийца, щедро осыпав его черепками. Джай обреченно возвел глаза к небу, точнее, к заменявшему его потолку, украшенному живописной фреской с изображением штормового моря и летящего прямо на скалы корабля. Ши, надо отдать ему должное, умеет находить себе приключения!..

– Она шевелится, – очень спокойно произнес Конан. Ему не понадобилось повышать голос, чтобы быть услышанным.

– Кто? – не понял Джай.

– Пантера, – ответил неожиданно помрачневший Аластор. – Статуя.

– Че-го? – Джай решил, что ослышался или эта парочка выбрала крайне неподходящее время для шуток.

– Она живая! – истошно завопил Хисс и, прыгая через две ступеньки, ринулся вниз. Девица торжествующе заулюлюкала. Ши с трудом поднялся на четвереньки, сел и обхватил голову руками, потеряв всякий интерес к окружающему миру.

Темно-желтая, в разводах зеленоватой патины скульптура, мирно лежавшая на низком гранитном пьедестале, медленно поднялась на ноги, потянулась и зевнула. Она не обросла положенной черной шерстью, оставаясь гладкой бронзовой отливкой, отчего ее клыки и когти выглядели вдвойне опаснее. Всклокоченная девица толкнула пантеру в металлический бок, указывая на грабителей. Зрачки огромной кошки, сделанные из шариков прозрачного янтаря, скосились влево-вправо, замерли на кучке толпящихся внизу людей. Животное рыкнуло – словно неподалеку часто забил медный гонг.

Зверь мотнул коротким хвостом и сделал первый шаг. Мрамор проседал под его тяжестью, покрываясь сетью разбегающихся трещин.

– Бежим, – отчетливо проговорил Аластор, изо всех сил ударяя в бок Джейвара, застывшего на месте с полуоткрытым ртом и выпученными глазами. Проныра очнулся и, нащупывая ступеньки, начал спускаться, не в силах оторвать взгляд от тяжеловесно-грациозного существа. Девица, перегнувшись назад, подтащила к себе громоздкий железный ящик, достала еще одно яблоко и вызывающе помахала им. – Ши, вставай! Вставай, тебе говорят! Надо удирать!

Ноги и глаза Ши упрямо разъезжались в разные стороны, однако с помощью Джая он заковылял по лестнице. Пантера достигла верхней площадки и припала на передние лапы, готовясь к прыжку.

– Малыш, не геройствуй! – отчаянно взвыл Аластор, поняв намерения своего спутника. – Она тебя растопчет и не заметит!

– Подумаешь, кошка-переросток, – пренебрежительно бросил Конан.

«На редкость точное и краткое описание как варварского взгляда на мир, так и собственного характера, – успел подумать Аластор. – Феруза права, впрочем, она всегда права… Мальчик не случайно пришел в город и не случайно наткнулся именно на нее».

Снизу донесся вопль Хисса, сообщавшего, что Проныра и Ши благополучно добрались и умолявшего остальных пошевеливаться. Девушка свесилась через перила и с явным удовольствием созерцала побоище. Аластору смутно показалось, будто он слышит топот многих приближающихся ног. Вопли оскорбленной невинности наконец достигли слуха обитателей таинственного дворца, значит, вот-вот пожалуют охранники. Встречаться с ними совершенно не хотелось. Вдобавок только что раздался звон разбившегося стекла. Похоже, спятившая девица оживила вторую пантеру.

Бронзовый зверь и человек сцепились, покатившись по ступенькам и застряв на нижней площадке головоломным переплетением дергающихся рук, ног и лап. Взломщик удачно проскользнул мимо них, устремляясь через просторный входной зал к распахнутой двери в подземный ход. Позади раздавался звенящий клич животного и срывающиеся вопли Конана, выкрикивавшего что-то на своем жутчайшем наречии. В дверном проеме яростно и неразборчиво голосил Джай, отталкивая Альбриха, вцепившегося в кольцо и пытавшегося закрыть створку.

Аластор добежал до них, зло врезал гному по костяшкам пальцев ребром шкатулки – удивительно, как она не потерялась в суматохе. Альбрих взвыл, отпустил медное кольцо и прижал ладонь ко рту. Коробка полетела к опешившему Джаю, а Аластор помчался обратно, кляня себя всеми последними словами, какие только знал.

Конан умудрился вцепиться пантере в выемку на горле и медленно, страшно медленно отжимал назад лязгающую металлическими клыками голову. Они до ужасающих мелочей походили на набивший оскомину сюжет аллегорических статуй – человек, сражающийся со зверем.

– Ты идиот, – в последний раз напомнил себе взломщик, прикинул расстояние и собственные возможности, оттолкнулся от перил и взвился в воздух. – Времена подобных трюков давно канули в прошлое! Ты сейчас шею себе свернешь, придурок!..

Каблук сапога Аластора с коротким хряском ударил в левый глаз животного, отбросив зверя назад. Ярко-желтый янтарный шарик, вращавшийся в бронзовой глазнице, треснул и рассыпался. Пантера взревела так, что дрогнули стены, и судорожно замолотила передними лапами. Конан увернулся, лихо сиганув через перила. Аластор, неуклюже приземлившийся после на редкость удавшегося прыжка, не сумел повторить его успех. Мелькнувшая рядом гигантская лапа с растопыренными когтями швырнула его через весь лестничный пролет, туда, где начинались темнота и тишина.

…Первое, что увидел взломщик, придя в себя – единственный золотистый зрачок, пристально уставившийся ему в лицо. Над глазом начинался покатый гладкий лоб, под глазом тянулся расширявшийся нос, обрывавшийся в приоткрытую пасть. Из пасти торчали клыки – по два сверху и снизу, еще штук пять между ними, а также шевелился загнутый вверх лепесток языка. Полагающаяся пена с зубов не капала – статуи лишены такого свойства.

– Кис-кис, – выдавил Аластор. Пантера издала звучное шипение, более подходившее змее. Взломщик открыл рот, не зная, что лучше сделать – заорать или выругаться. Он валялся на полу, урчащая зверюга громоздилась над ним, опустив морду к самому его лицу, и жить ему оставалось от силы мгновение.

То самое мгновение, которое порой способно растянуться до бесконечности и в которое полагается вспоминать прожитые годы, совершенные ошибки, неоплаченные долги и невыполненные клятвы.

Чья-то нога пнула животное между глаз, одновременно рванув Аластора за воротник жилета. Мягкая замша угрожающе затрещала, но выдержала. Он успел заметить стремительно пролетающие мимо косые белые и зеленые клетки пола, услышал вой Конана, со всего размаху треснувшегося лбом о низкую притолоку двери, когда они ворвались в спасительный коридор. Конан врезался в кого-то, не устоял на ногах и упал, придавив пытавшегося сесть Аластора.