Колдовство любви - Фейрин Престон

— Я уже говорила тебе, что оказалась совсем не готовой к тому, что стала чувствовать той ночью. Я не предполагала этого. Я не знала, что будут все эти потрясающие чувства и ощущения.

Описание той ночи породило в нем новую волну желания, и он бросил в бой свои последние ресурсы, пытаясь сохранить самообладание.

— Это объяснимо. Ты была девственна, ты просто не испытывала этого раньше.

— Да, не испытывала. Но я убеждена, что если бы сделала это с другим мужчиной, у меня все было бы по-другому. Это из-за тебя, Нов. Это ты заставил меня все это ощущать. А потом стало еще хуже.

Она посмотрела на свои пальцы, которые сжимала с такой силой, что они совсем побелели.

— И, что еще хуже, я не могу переносить эти спады и подъемы настроения: то совсем не хочется жить, то чувствуешь эйфорию.

У него появилась надежда! Она ведь просто описывала любовь.

— Я не привыкла к таким чувствам, и не привыкла, чтобы кто-то имел надо мной такую власть.

Он больше не мог молчать.

— А ты не догадываешься, что имеешь точно такую же власть надо мной?

Она проводила взглядом ворох листьев, который порыв ветра гнал через поляну, затем рассмеялась и, не глядя на Нов, сказала:

— Я догадываюсь, что я, кажется, очень медленно соображаю, раз не смогла себе представить заранее, чем все это обернется.

Он дотронулся пальцами до ее подбородка и слегка потянул ее голову, поворачивая ее к себе.

— Нет. Ты создала себе такую жизнь, в которой была счастлива. Все было хорошо. Ты пряталась в убежище от всего, что могло помешать, а затем в твою жизнь вошло что-то новое — любовь. И твое убежище рухнуло.

Она отпрянула от него.

— Нет, извини, но я тебя не люблю. Она говорила с такой убежденностью, что страх потерять ее пересилил его собственное решение быть терпеливым.

— Ну почему, Раиннон? Потому что ты решила, что тебе будет неудобно или нелегко любить меня? Потому что я угрожаю твоему спокойствию?

Раиннон не смогла выдержать его взгляда. Она отвернулась и стала смотреть на викторианский дом на другой стороне улицы — первый настоящий дом в ее жизни. Это был первый дом, который она смогла изменить и украсить именно так, как ей хотелось. Когда ей не нужно было волноваться насчет дыр в стенах казенного дома, принадлежащего военно-морскому флоту. Когда не нужно было опасаться, что она слишком сильно нарушит внутреннюю планировку в том доме, который купил ее отец. И когда не было необходимости заботиться о том, чтобы не понизить продажную стоимость дома.

Нов был очень близок к истине, но пока она могла говорить и думать только о своих страхах и тревогах. Ее отец ушел в отставку из флота старшим офицером. На протяжении всей своей жизни, даже когда она была совсем маленькая, он учил ее военной дисциплине. Она привыкла не плакать и не жаловаться в трудные минуты своей жизни. И еще — никогда не привязываться ни к кому слишком сильно, потому что довольно скоро один из вас обязательно уезжал и вы навсегда теряли с ним связь.

Сейчас уезжал Нов. Сказав ей, что собирается взять ее с собой, он испугал ее, и только теперь она начала понимать, почему.

Она любила этот город и всех его жителей. Хотя Ноа и стал более снисходительным к эксцентричности Хилари, она не могла поверить, что он полностью примет его дух. Он никогда не смог бы жить в Хилари. А она никогда не смогла бы покинуть Хилари. Этот город дал ей стабильность, признание и любовь, которой она всегда жаждала. И все это не так легко было оставить.

Ноа провел рукой по липу. Ее молчание сводило его с ума.

— Черт побери, Раиннон. Скажи что-нибудь. Ругай меня, околдуй меня, сделай что-нибудь, но только скажи, о чем ты думаешь.

— Думаю о том, что это не поможет. Я думала, что если выскажусь, то станет легче, но я ошиблась.

Она встала так быстро, что он был застигнут врасплох. Он поспешно вскочил и крепко схватил ее за плечи.

— Черт побери. Жаль, что не могу быть для тебя стулом…

— Чем?

— Стулом. Я не могу позволить тебе вот так просто уйти, Раиннон. Может быть, в конечном итоге, я не смогу изменить твоего решения, но, черт возьми, я собираюсь попробовать.

Она хотела освободиться, но он силой притянул ее к себе, не давая ей пошевелиться.

— Нет, Раиннон. Ты никуда не уйдешь от меня. Используй свое колдовство, заставь появиться Джона Миллера, призови шторм или грозу в этот ясный день, но я не оставлю тебя в покое, пока не попробую всеми возможными способами, на какие я способен, заставить тебя понять, что ты любишь меня.

— Ноа…

Гудок машины громко прозвучал над парком. Они оба оглянулись. Джерри Орнетт, мэр города, энергично махал им руками из окна своей машины.

— Пойдем выясним, в чем дело, — сказала Раиннон, и они заспешили к машине.

— Греймокин, — сказал им Джерри. — Он залез на мою крышу и не хочет спускаться вниз.

Раиннон вскрикнула от удивления.

— На вашу крышу? Но у вас же нет деревьев поблизости от дома. Как он туда забрался?

— Залез по лестнице.

— Мои ребята и я с добровольцами из скаутов отрабатывали спасательные операции при пожаре в двухэтажном доме.

Мэр перевел свой взгляд на Ноа и стал объяснять:

— Я еще и начальник нашего добровольного пожарного отряда.

Ноа пробормотал что-то, выражая должную степень своего восхищения:

— Как это замечательно.

Раиннон открыла заднюю дверцу машины и скользнула внутрь. Тогда и Ноа, не говоря больше ни слова, залез в машину и устроился рядом с ней.

Дом мэра оказался большим двухэтажным зданием с крутой крышей. Задрав голову, около дома стояло двенадцать скаутов и семь добровольцев из пожарной охраны. Все не отрываясь смотрели на крышу. По верху крыши ползли два пожарника, а между ними спокойно восседал Греймокин, поворачивая голову и попеременно рассматривая каждого из них. Как только они подползли на расстояние, достаточное для того, чтобы дотянуться до него рукой, он встал и перешел на новое место. Это повторилось несколько раз.

Снизу от стоявших там раздавались крики поддержки и советы. Большинство хохотало.

— Кис-кис, — позвал один из пожарников, стоявших рядом с Ноа.

— Я однажды уже так пробовал, — заметил Ноа. — С ним это не проходит.

На лице у пожарника отразилось удовольствие, когда он увидел, что это был Ноа.

— Привет, Ноа. Я — Бенджамин Джист. Человек-осьминог, помните?

— О, привет. Как поживаете?

— Лучше не бывает, — ответил тот искренне. — Мы здорово проводим время после обеда. Учим детей пожарной тревоге и тому, как надо вылезать из окна второго этажа и спускаться по лестнице.

— Мне всегда казалось, что у мальчишек это в крови, — ответил Ноа с улыбкой.