Дух победителя - Александр Путинцев

представляла собой стальную пустотелую криволинейную балку. Она могла поворачиваться на 360° в двух подшипниках: верхнем – опорном стакане и нижнем – подпятнике. Сами подшипники располагались в металлическом стакане – стандерсе. Балка для подъема шестивесельного яла рассчитана на рабочую нагрузку 860 кг.

Я отвязал и приподнял чехол, закрывающий шлюпку, и начал рассматривать её внутри. Она была практически новая или в очень хорошем состоянии. По бортам шлюпки лежали по три весла с каждого борта.

Я был так увлечён, что не заметил, как ко мне подошёл дежурный мичман.

– Что здесь ищем, матрос? – спросил он.

– Здравия желаю, товарищ мичман! – бойко поприветствовал я дежурного. – Вот любуюсь шлюпкой, думаю, как бы набрать команду, да приступить к тренировкам по приказу командира корабля.

–А-а, ты бывший курсант, чемпион по гребле, – догадался мичман, – а что тут думать, команда есть, я с ней и ходил, только вот не умеем правильно грести, некому организовать тренировки и поставить технику гребка. Сейчас я приглашу старшего матроса Ивана Довиденко, он у нас сидел на месте правого загребного. Вот с ним и обговори все вопросы. А тренироваться можно хоть завтра. Составим бумагу, укажем поимённый список членов команды, утвердим у командира корабля и тренируйтесь, хоть каждый день.

Я не ожидал, что всё так быстро можно организовать. До соревнований оставалось чуть меньше двух месяцев, поэтому был дорог каждый день. У меня появился интерес, и я вновь закипел бурной энергией.

Да, замполит в военной системе имеет силу, меня никто из моих непосредственных командиров не трогал. Я быстро приспособился: в случае чего говорил, мне нужно идти в каюту для выполнения срочного приказа – готовлю важную лекцию для политучёбы офицерского состава. Вначале морщились, выражая недовольство, но слово «замполит» или сложное слово с «полит» на них действовало безотказно. Это как, если бы я был важный чиновник и приехал с официальным визитом в какой-то город, – и мне сразу же организовывают для беспрепятственного проезда «зелёную» улицу. Замполит был мной доволен. Я быстро раскрывал любую политическую, философскую или историческую тему. Мне на всё хватало пару дней. Корабельная библиотека на удивление имела большое количество разнообразной литературы. Помимо выполнения спецзаданий я с удовольствием перечитывал и художественную литературу известных русских и зарубежных классиков. Библиотека имела полные собрания произведений таких авторов, как В. Шекспир, Д. Лондон, Э. Хемингуэй, и были практически все классики из школьной программы по литературе. На перечисление всех авторов уйдет несколько печатных страниц. Укажу только несколько: Лев Толстой, Достоевский, Чехов, Тургенев, Чернышевский и, конечно, все тома Владимира Ленина. Я практически перелопатил все работы Ленина, когда составлял лекции или писал рефераты по заданию замполита. Каждое слово Ленина, прозвучавшее во время беседы с офицерами, вызывало у них уважение и гордость за дело партии и правительства. Я во всех лекциях, после выкладки той или иной мысли, всегда для подтверждения правильности сказанного приводил цитаты из работ Ленина, и слова Ленина подчёркивал ручкой с красной пастой. Метил жирной прямой линией. Проводил аккуратно, приложив специальную офицерскую линейку. Замполиту нравилось. Он легко читал по тетради, любовался моим подчерком и красивым оформлением. Я выводил буквы то печатным, то письменным шрифтом, чтобы можно было как-то прочитать, потому что, в действительности, я писал, как курица лапой. Но замполит меня хвалил, поэтому я не брал в голову и продолжал в том же духе.

Вскоре командир корабля утвердил список команды гребцов и нам официально разрешили тренироваться. Команду освободили от дежурств на время подготовки к соревнованиям, и мы каждый день после обеда спускали шлюпку на воду.

Ребята подобрались интересные. Все были «годками». В переводе с флотского языка на гражданский означает – это те матросы, которые уже отслужили более двух лет. Такие с нетерпением ждут и больше всех мечтают о ДМБ, скрупулёзно отмечая каждый день кружочком на календаре. А сход с корабля на шлюпку и прогулка на вёслах по Севастопольской бухте для них считалось счастливой возможностью побывать на гражданке. Так они думали, пока не появился я.

Передо мной стояла совершенно другая задача, я должен за два месяца сделать из них настоящих сильных гребцов, чтобы наша команда обязательно заняла, если не первое, то хотя бы призовое место.

Я занял место загребного с правого борта. Иван Довиденко пересел рядом со мной к левому борту, остальные ребята расположились за нами. Знакомый мичман, как старшина шлюпки, управлял рулём.

– Ну что, ребята, – сказал я, когда отошли от корабля и оказались в районе военно-морского госпиталя, – будем отрабатывать технику гребка!

Здесь нужно заметить, что вся команда вместе с мичманом относилась ко мне уважительно и прислушивалась к каждому моему слову. Они старались выполнять каждое движение и повторяли за мной гребок точь-в-точь, как я.

Я подсказывал, если что-то было не так, и они на ходу устраняли замечания, делая всё лучше и правильней. У нас создалась доверительная дружеская атмосфера. Я был прост и открыт в общении, и старался научить их тому, что умел сам. Ребята это сразу почувствовали, и у нас уже в первый день стала получаться слаженная синхронная по бортам гребля. Шлюпка шла ровно, без толчков и колебаний. Вёсла одновременно и параллельно друг другу заносились низко над водой к носу, мгновенно подхватывали воду и мягко накатывали шлюпку. Всем нравилась такая гребля. Ребята улыбались и удивлялись, что можно так ускорять шлюпку, особо не уставая. Я их научил, как правильно дышать во время гребли: когда делать вдох, а когда выдох. Они узнали, какие мышцы и когда должны напрягаться, а какие расслабляться. Ребята быстро и с нескрываемым интересом всё схватывали и старались правильно выполнять, повторяя в точности все мои движения. Всю неделю мы оттачивали технику, доводя её до автоматизма. Мичман был доволен, что у нас так слаженно и красиво стала получаться техника гребка. Осталось ещё для мощности и скорости набраться силы и выносливости.

После ужина я шёл в каюту выполнять «спецзадания». Пользуясь «неприкасаемостью», много читал. Читал всё подряд. Доставляли удовольствия произведения Ильфа и Петрова, Михаила Зощенко, О, Генри, перечитал все пьесы Шекспира, которые были в библиотеке. Даже неожиданно для себя нашёл роман русского философа, журналиста и литературного критика Николая Чернышевского «Что делать?». Он был написан в годы заключения в Петропавловской крепости Санкт-Петербурга в декабре 1862 – апреле 1863 года. Я был в той камере, и меня впечатлила та суровая обстановка.

Как раз эта тема была в университетском задании у замполита, и я с ним поделился своей экскурсионной информацией.

А в ответ он