Дух победителя - Александр Путинцев

тряся мне руку. – Я твоего удара в печень даже не увидел! Так всё чётко и быстро было выполнено! Шаг, поворот, удар… Действительно классика нокаутирующего удара! Настоящий мастер!

Мы пришли в кафе. Заняли в углу свободный столик и сделали заказ. Была физическая усталость, и душу терзала необъяснимая тоска. Ребята понимали моё состояние, поэтому старались вести разговоры на отвлечённые темы.

– А я завтра возвращаюсь в Москву! – с грустью сообщила Ольга, глядя на меня. – Между прочем, я здесь напрасно время не теряла, а собрала важный материал для моей предстоящей курсовой работы. Возможно, в дальнейшем я буду использовать этот материал в своем дипломном проекте.

– Здорово! А я думал, что ты из-за меня приехала в Питер!

Артём посмотрел на меня и многозначительно улыбнулся.

– Конечно из-за тебя! Ты и есть мой проект! – радостно подхватила Ольга. – Мы же с тобой договорились и ударили по рукам. Ты уже первую часть договора выполнил – стал мастером спорта!

– Да ещё не стал! – возразил я. – Ещё должны бумаги подготовить и провести приказом. А это займёт уйму времени.

– Ничего! Главное, ты доказал на деле, выполнил практическую часть, а остальное – не важно! – констатировал Артём.

Принесли заказанные блюда.

– Ребята, я пойду помою руки, – сказала Оля и встала из-за стола.

– Я тоже схожу! – поддержал Артём, и они вместе отправились в туалетную комнату.

Я сидел за столом и ждал их возвращения. У входа в кафе появились молодые парни, они осмотрелись и направились к моему столику. Их было четверо.

– Та-ак, этот столик наш, быстро освободил! – сказал один из них.

– Ребята, да вон рядом полно свободных! Занимайте любой! – добродушно возразил я.

– Ты что, дятел, не понял! Быстро исчез, пока мы добрые! – уже со злостью прорычал другой.

«М-да, – с горечью подумал я, – вечер перестаёт быть томным…».

Вот откуда у меня появилась такая мысль. Ведь так сказал герой из какого-то кинофильма. Вот только не помню, из какого. Да это уже и не важно.

Я понял, что эти парни серьёзно настроены на конфликт. И никакие мои слова уже их не остановят.

Я увидел летящий удар ногой мне в грудь, поэтому, отпрянув туловищем в сторону, поймал эту ногу за ступню. Протянув ее по инерции вперёд, я вывел нападающего из равновесия, а потом резким движением вверх и по дуге в сторону швырнул его под стоящий рядом стол. Второму нападающему я нанёс удар с опережением в солнечное сплетение. Остальные двое отскочили в стороны. Достав из карманов красные корочки, они вытаращили глаза и начали махать передо мной своими фото-рожами. Тут же появился полицейский наряд, и я вынужден был сдаться. Похоже, как я тогда подумал, произошло какое-то недоразумение. Появились Артём и Ольга. Они услышали шум и вбежали в зал, когда уже всё закончилось. Я их успокоил, сказав, что меня с кем-то перепутали. Сейчас поедем в участок, и там разберутся, и всё встанет на свои места. Словом, всё будет хорошо. Потом созвонимся, и я им всё подробно расскажу.

Ребята порывались поехать со мной, но им не разрешили, потому что все события произошли в их отсутствие…

Глава 13. Каток системы

Так как я военнослужащий, меня, оформив протокол, быстро передали представителям военной комендатуры. Да и понятно, ведь именно эта военная организация предназначена для обеспечения правопорядка и воинской дисциплины во всех Вооружённых Силах. Интересно другое, каким образом я нарушил воинскую дисциплину, если на меня напали и спровоцировали на вынужденную защиту. Кому и зачем это было нужно?

Позже я понял, что любая система, чтобы сохраниться, подчиняет себе и ломает всех находящихся в ней людей. В противном и лучшем случае, она их выкидывает на обочину жизни, где они, несмышлёные и непросветленные, попадают в условия самовыживания. Особо упёртых и несогласных, система, буквально, перемалывает, раздавливает или уничтожает физически, пройдя «справедливым» мощным катком по их самолюбию и отличительному мнению, а, значит, поэтому не верному и не правильному.

Меня быстро взяли под особый контроль. Когда я вернулся обратно в училище, провели общее комсомольское собрание совместно с представителями политического отдела, где рассмотрели моё аморальное недостойное поведение, порочащее образ настоящего комсомольца, преданного делу партии и светлым идеалам коммунизма. Меня исключили из комсомола и посчитали, что в будущем я, получив звание морского офицера, могу стать источником опасности для военно-морского флота. Все спортивные заслуги в моём личном деле даже не вспоминались. Знакомый член комитета комсомола по секрету шепнул мне на ухо, что на моё имя пришли серьёзные бумаги из Санкт-Петербурга с подписями важных начальников из штаба Флота и министерства Вооруженных Сил. Будто, я сильно чем-то обидел родственника высокопоставленного чиновника. А вообще-то, как потом сказали компетентные «специалисты», мне здорово повезло, – в этом случае против меня могли возбудить уголовное дело со всеми вытекающими серьёзными проблемами.

Буквально через месяц меня отчислили из училища, и я заменил курсантские золотые погоны на простые погоны матроса Черноморского флота. За мной прислали мичмана из штаба флота, и тот доставил меня катером, как посылку или безмозглую ненужную вещь, на крейсер управления «Жданов».

Кстати, этот крейсер был построен на Ленинградском заводе под номером 419. Крейсер управления «Жданов» получил наименование в честь революционера и видного партийного деятеля Андрея Александровича Жданова. Сначала корабль вошёл в состав Балтийского флота, позже его перевели на Черноморский флот, где он сыграл значительную роль в укреплении мира и порядка на южных рубежах страны. Этот корабль был известен своими походами, отважностью команды и умелым руководством капитана судна. Вот на такой живой легенде и появился я, «разжалованный» в матросы и с волчьей характеристикой, злобно пестреющей двадцатью четырьмя нарушениями воинской дисциплины. Что-что, а творческий потенциал наших чиновников всегда и во все времена оставался и остаётся на высшем уровне!

Я попал в БЧ-5 (боевая часть), в машинную группу (МГ) дивизиона движения (ДД) в качестве машиниста паровой турбины. В моей машинной группе было человек двадцать. Группой командовал старший лейтенант Носов, дивизионом движения – капитан третьего ранга Боголюбов. Замполитом дивизиона движения был капитан-лейтенант Сериков. Я попал в разношёрстную среду – от молодого матроса полугодичной службы до матёрого морского волка в лице командира корабля. А я кто? Матрос без роду-племени. Система просто вышвырнула меня, как неугодного, в открытый жизненный океан со всеми заморочками и неожиданностями. Старший лейтенант Носов, увидев меня, так и сказал:

– А-а, курсантик, попался! Будешь теперь матросом служить три года!

Он произнёс это торжественно и с таким удовольствием, словно судья вынес справедливый приговор злостному