Вишенка на торте - Кристофер Дж. Брайс

Это восхитительный мысленный образ.

«А у тебя есть братья и сестры?» Он с любопытством смотрит на меня.

Я качаю головой. «Нет. Единственный ребенок».

«Это круто. Быть единственным ребенком имеет свои плюсы. Не пойми меня

неправильно, я люблю Лили до смерти. Но братья и сестры иногда могут быть настоящей

проблемой. Они вечно лезут в твои вещи, занимают ванную, сдают тебя родителям...»

Он горестно качает головой, и прядь золотистых волос падает ему на глаза. «Наверняка

приятно, когда родители уделяют тебе все свое внимание. Тебе не нужно ни с кем

соревноваться или делить свет».

Я удивленно моргаю от того, что говорит мне Жерард. Я никогда не думал об этом

раньше. Быть единственным ребенком всегда было скорее проклятием, а не

благословением. Конечно, мне никогда не приходилось бороться за последний шарик

мороженого или беспокоиться о том, что надо мной будут смеяться за то, что я ношу

вещи, доставшиеся от родителей. Но мне также не с кем было играть в одинокие летние

дни и не с кем было посочувствовать, когда моя мама была особенно неразумной.

«Я всегда мечтал о брате или сестре. Кого-то, с кем можно было бы поделиться

внутренними шутками или показать мне, как правильно жить. Иногда бывает очень

одиноко быть единственным ребенком».

Жерард сочувственно кивает, его полные губы слегка подрагивают. «Я понимаю это.

Трава всегда зеленее и все такое, верно?»

«Именно так». Я благодарен, что он понимает. «Но, по крайней мере, теперь у меня есть

Джексон, чтобы составить мне компанию. Он стал моим сводным братом с тех пор, как я

сюда приехал».

«Чертовски верно!» Джексон обнимает меня за плечи и притягивает к себе. «Я научил его

всему, что он знает. От того, как набраться наглости, чтобы прогуливать уроки, и

флиртовать с девушками... эээ, думаю, последнее не подействовало, да?»

Я шлепаю его по животу. «Заткнись, Джексон. Ты не такой крутой, как ты думаешь».

Жерард хихикает над нашими выходками. «Вы двое забавные. Я вижу братскую любовь».

Затем он делает нечто, от чего у меня перехватывает дыхание. Он протягивает руку и

ласково взъерошил мои волосы. Каждый мускул в моем теле напрягается, когда его

пальцы перебирают мои короткие пряди и непроизвольно дергают за корни так, что по

позвоночнику пробегают мурашки.

У меня возникает внезапное, дикое желание прильнуть к его ласкам, как изголодавшийся

по прикосновениям котенок. Но я этого не делаю. Потому что это было бы странно и

неуместно.

«Нам, наверное, пора идти, Джексон. Я уверен, что Жерард хочет пойти отпраздновать со

своими товарищами по команде».

Жерард убирает руку. На его лице мелькает что-то, чему я не могу дать названия, прежде

чем он широко улыбнулся. «Отлично».

«Еще раз спасибо, что позволили нам познакомиться с командой», - говорит Джексон, когда Жерард провожая нас из раздевалки. «И за экскурсию. Это было потрясающе».

«Да, спасибо». Я стараюсь говорить с энтузиазмом, но в голове у меня крутится водоворот

противоречивых эмоций.

Джерард прислоняется к дверной раме. «В любое время. Я рад, что вы, ребята пробрались

сюда». Его голубые глаза встречаются с моими. «Эллиот, я надеюсь увидеть тебя в

кампусе».

Мое сердце делает дурацкий кувырок. «Да. Может быть».

С этими словами Джерард отталкивается от дверной коробки и пробирается обратно в

раздевалку.

«Жерард, подожди!» Слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю их

остановить.

Он снова высовывает голову, одна бровь приподнята. «Что случилось?»

Я пожевал нижнюю губу, сомневаясь в себе. Но беспокойство не отпускает меня. «Ты в

порядке? Тот удар о доски выглядел довольно интенсивным».

Глаза Жерарда немного расширяются, прежде чем он выстраивает черты лица в легкую

улыбку. «О, это? Я в порядке. Просто немного ударился головой. Ничего такого, с чем бы

я не справился».

Но я видел, как он перестал дышать на долю секунды после удара, как будто из него

выбили весь воздух. «Ты уверен? Мне показалось что у тебя сотрясение мозга».

Жерард пренебрежительно махнул рукой. «Я в порядке. Я получал удары и похуже чем

этот, и выходил целым и невредимым». Он похлопывает себя по голове. «Построен как

кирпичная стена».

Несмотря на себя, я фыркаю. «Не думаю, что это поговорка».

«А должна быть. Потому что это правда». Он ухмыляется, и мой желудок снова опять это

дурацкое трепыхание.

Не знаю, почему я так беспокоюсь. Мы же с Джерардом не друзья. Мы едва знаем друг

друга. Но в нем есть что-то такое, что заставляет меня хотеть завернуть его в пузырчатую

пленку и держать в безопасности.

Что просто смешно. Он взрослый мужчина. Спортсмен колледжа. Он может о себе

позаботиться.

Но все равно в моей памяти всплывает образ того, как он врезается в доски в моей голове.

Как он рухнул на лед.

Это должно приводить меня в ужас. Но вместо этого по позвоночнику пробегает дрожь.

В хоккее есть что-то такое... первобытное. Грубая физическая сила в нем. Едва

сдерживаемое насилие, кипящее под поверхностью, готовое взорваться в любой момент.

Это пещерные люди. И это не должно заводить меня так сильно, как заводит.

«Ну, я рад, что ты в порядке, несмотря ни на что».

«Спасибо, Эллиот. Я ценю это». Товарищи Джерарда по команде окликают его, и он

оглядывается через плечо. «Спокойной ночи, Эллиот».

«И тебе, Жерард».

Дверь захлопывается за ним, а я остаюсь стоять на том месте, где он стоял, не находя

слов.

Джексон поворачивается ко мне с огромной ухмылкой на лице. «Чувак».

Я моргаю на него, все еще переваривая все, что только что произошло. «Что?»

«Он на тебя запал».

Я насмехаюсь, но это выходит слабее, чем я хотел. «Ты бредишь».

«Я серьезно! Ты видел, как он на тебя смотрел? О, и что как он сказал, что надеется

увидеть тебя в кампусе? Да ладно, Эллиот. Даже ты не можешь быть настолько глупым».

Я провожу рукой по волосам и взъерошиваю их еще хуже, чем это делал Жерард. «Он был

милым. Он, наверное, со всеми такой».

Джексон пожимает плечами. «Может быть. Но у меня хорошее предчувствие».

Хорошее предчувствие. Вот что беспокоит меня больше всего. Потому что, несмотря на

все мои оговорки и знание, что лучше не связываться с качком, какая-то иррациональная

часть меня надеется, что Джексон прав.

И эта надежда опасна.