Прогулка под луной - Алина Знаменская

— Это удивительная женщина. Несколько лет назад она попала в автокатастрофу, очень пострадала и с тех пор стала ясновидящей.

— Вы возили к ней Игорька? И что она вам сказала?

— В том и дело. Она рассказала дочери такие вещи из ее семейной жизни, которые человек посторонний знать не может. Сказала, что, когда Липочка семь лет назад ходила Игорьком, они очень ссорились с мужем. И это правда! Чуть до развода дело не дошло. Эти ссоры, оказывается, и сказались на здоровье Игорька. Сказала даже, из-за чего ссорились. Мы были потрясены.

Маша взяла со стола косметическое молочко и стала снимать косметику.

— И дорого вам обошлись эти откровения? — вяло съехидничала она.

— В том-то и дело, что она не берет деньгами.

— А чем же?

— Фруктами! — пояснила старушка. — Я же тебе говорю: эта женщина попала в катастрофу, была в состоянии клинической смерти, выжила, но осталась, как она говорит, вся на шарнирах. Ее буквально собрали по кусочкам и свинтили винтиками. Ей, кроме фруктов, есть ничего нельзя.

— Но нам-то чем она поможет?

— Мы покажем ей Алечкину фотографию, а вдруг она что-нибудь подскажет?

Маша не стала возражать. Предложение несколько сумасшедшее, но игнорировать его нельзя. Какой-никакой, а шанс.

К ясновидящей отправились с утра пораньше. Как оказалось, Лидия Андреевна работает себе на крытом рынке — выдает весы.

Никаких атрибутов белой или черной магии. В крохотной комнатке между киосками «Свежая рыба» и «Конфеты» сидела маленькая сухопарая женщина и разговаривала по телефону. Маша поставила сумку с яблоками и грушами на ближайший стул и стала наблюдать. Несмотря на ранний час, Лидия Андреевна выглядела усталой. Она давала по телефону подробные советы относительно лечения травами, то и дело морщилась, как морщатся люди от нестерпимой боли.

Судя по всему, у нее болела голова.

Разговаривала ясновидящая с человеком близко знакомым — после советов, мельком взглянув на вошедших, стала подробно жаловаться на коварство рыночного начальства, надувшего ее с какими-то акциями. Этот факт, по всей вероятности, настолько расстроил ясновидящую, что у нее поднялось давление и она теперь не в форме. Маша с Софьей Наумовной переглянулись и поняли все без слов. Обе приуныли.

В этот момент женщина положила трубку телефона и обратила на вошедших свое усталое лицо. Выражало оно примерно следующее: «Люди! Я несчастный больной человек. Не мучайте меня, пожалуйста…» Вслух же она сказала:

— Девочки, у меня ужасно болят голова. Сегодня я не принимаю.

У Маши противно заныло в животе. Тащилась в такую даль… Софья Наумовна, напротив, отчего-то заметно взбодрилась. Может, оттого, что ее причислили к девочкам.

— А у меня и от давления есть, и сердечные, — засуетилась она, вытаскивая из сумочки таблетки, и принялась пичкать ясновидящую.

Та выпила обе и пригласила жестом сесть. Те повиновались. Лидия Андреевна достала носовой платок и приложила к глазу.

— Глаз болит, собака, — пожаловалась она.

Софья Наумовна сочувственно закудахтала. Маша тоже сокрушенно покачала головой. В кармане ветровки лежала Алькина фотография и жгла ладонь. Найдя в посетителях безропотных слушателей, ясновидящая стала подробно пересказывать историю акций.

В ее речь плавно просочились отборные перлы русского мата, а Софья Наумовна, обычно очень щепетильная в вопросах чистоты языка, рьяно кивала и даже вставляла свое возмущенное:

— Безобразие! Форменное безобразие!

Когда наконец все — от директора рынка до очередного премьер-министра — получили от Лидии Андреевны ярчайшие ярлыки, она умолкла, промокнула последний раз свой больной глаз и повернулась к Маше. Та физически ощутила, как пробуравил ее цепкий взгляд черных зрачков. Маша мгновенно почувствовала странную силу этой маленькой больной женщины, и ей стало неуютно.

— Давай фотографию, — сказала Лидия Андреевна, не отводя от девушки глаз. Маша вынула из кармана липкий от мокрых ладоней снимок и положила перед ясновидящей на стол.

Женщина некоторое время разглядывала снимок, а затем закрыла глаза. Маша испугалась за Софью Наумовну. Выглядела соседка ужасно: у нее на лбу выступили капельки пота, а сама побелела как бумага. Лидия Андреевна молчала. Поставив локти на стол и заключив в ладони голову, она с закрытыми глазами склонилась над фотографией. В натянутой до предела тишине комнаты почти грохотом прозвучали ее слова:

— Она жива.

Маша и Софья Наумовна дружно зашевелились, будто только сейчас получили разрешение дышать.

Софья Наумовна достала валидолину и сунула в рот. Протянула вторую Маше, та безразлично приняла таблетку и положила под язык. Она жива… Слава Богу — жива!

Маша почему-то сразу безоглядно поверила этой женщине и теперь напряженно ждала, что она скажет еще. Кажется, она молчала целую вечность, прежде чем начать отрывисто и сухо произносить слова:

— Она в старом деревянном доме. Дом двухэтажный. Похоже на дачу — кругом деревья. Все очень запущенно. Не то заросший сад, не то лес… Нет, все-таки сад. Лес дальше.

Она сидела, не открывая глаз, слегка раскачиваясь над фотографией. Маша и Софья Наумовна почти перестали дышать. Хотелось задать тысячу вопросов. Где этот дом? Далеко? Может, в другой области? Какого он цвета? Может, на нем есть номер, название улицы. Какая-нибудь яркая примета?

Но Маша не решалась нарушить состояние транса ясновидящей.

— Труба, — вдруг произнесла Лидия Андреевна.

— Что?

— Там есть желтая труба. Очень ясно вижу.

Маша кивнула. Она вдруг поверила, что этой женщине подвластно все. Ее как бы и не было в комнате в эту минуту. За столом сидела лишь маленькая тщедушная оболочка.

И вот она наконец «вернулась», открыла глаза, отодвинула от себя фотографию, глубоко вздохнула и сделала жест рукой, должно быть, означающий: «молчите».

— Ее охраняют двое, — сообщила она и добавила: — По крайней мере сейчас. В доме женщина, а во дворе — мужчина.

— А где это? Хотя бы приблизительно.

— Не думаю, что слишком далеко.

— А по карте? Если я принесу вам карту, вы могли бы?.. — Маша запнулась. Пожалуй, она требует от человека невозможного.

Женщина внимательно смотрела на Машу.

— Ты ей кто?

— Никто.

— Вижу, что по крови не родня. Но кармически вы крепко связаны…

— Что? — Маша вытаращила на женщину глаза. Она чувствовала себя полной дурой. Как быть-то? Примета — дом и труба — это хорошо. Но где его искать? Девушка готова была разреветься.

— Ну как? — вдруг подала голос ясновидящая. — К вечеру машину найдешь?

— Найду, — быстро ответила Маша, шмыгнув носом. — И карту?