Вулканы, любовь и прочие бедствия - Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир

так. Полуостров Рейкьянес стал выжженным пепелищем, горы торчат, как гнилые зубы; кажется, единственные растения, выдержавшие пеплопад, — отдельные люпины, тянущие свои фиолетовые стрелки к небу. А оно на картах в прогнозе погоды безоблачное, на самом же деле солнца не видать, юго-западный ветер взвихряет мелкие частицы пепла и заволакивает землю серой вуалью; этот пепел везде: в волосах, в глазах и ноздрях, он просачивается сквозь желобки на ветровых стеклах, сквозь молнии на наших мембранных комбинезонах, мне под бюстгальтер — и кожа краснеет и опухает, словно от шершавых поцелуев.

Джип пробирается по черной колее, и вот мы подъезжаем к времянке, которую Геологический институт возвел, чтобы укрыть свое оборудование, — к маленькому оранжевому, нелепо веселому домику, который возвышается на холме и смотрит на озеро и гору Трёдладингья на севере и отрог Свейплюхаульс на юго-востоке. Группа людей в желтых жилетах столпилась на равнине к северу от холма, их белые каски сияют в черноте, как лампочки. Я припарковываю джип у домика, и мы выходим, закрываем лицо респираторами, надеваем желтые жилеты и обязательные по закону каски.

Когда мы приближаемся, техники не поднимают глаз, а сосредоточенно смотрят в ущелье, где Йоуханнес прилаживает в трещине отрезок трубы. Увидев нас, он усмехается:

— Ух ты, гости дорогие припожаловали! Делегация от самого Научного совета! Вы вовремя успели к столу: мы как раз последний коктейль смешиваем!

Он достает из сумки, стоящей поблизости, красный цилиндр и роняет его в трубу, поднимается от трещины и, вскарабкавшись на край, стряхивает с рук пепел и закуривает сигарету.

— Сейчас начнется… — порыкивает он сквозь бороду.

Домик битком набит компьютерами и измерительными приборами, мы занимаем место у монитора и ждем, пока Йоуханнес предупредит дежурных в Метеоцентре, а один из техников принимается отсоединять пробки.

— Ну, сейчас она у нас запоет, — говорит Йоуханнес, открывая программу, отмечает точки на компьютерной карте и нажимает Enter. Мы прислушиваемся, издалека доносится приглушенный гром, похожий на урчание в животе из соседней комнаты.

Милан с удивлением смотрит на нас.

— И все?

— Да, — отвечаю я. — Это не как в кино. Большого ящика, на котором надо нажимать рычаг, здесь нет, и взрыва в виде гриба тоже.

Он улыбается:

— Не забывайте, я из Сараева. Я привык, что бабахает немножко сильнее.

— А нам и этого пуканья хватит, мы же никого не хотим покалечить, — говорит Йоуханнес и открывает на мониторе таблицы и изображения. Он почесывает бороду, и лицо у него встревоженное. — Или как?.. Анна, я ни хрена не вижу!

— Да и я пока тоже, — замечаю я, пробегая глазами по открывшемуся мне изображению: типичная лава и туфовые образования, насколько хватает глаз, уходящие в коренную породу.

— Вот зараза! — Йоуханнес не в силах скрыть разочарование.

— Успокойся, ты же сам знал, что действуешь наугад. И хотя мы не видим никаких признаков подъема магмы, также ничто не указывает и на изменения геотермальной зоны. Пока что мы исключили Трёдладингью и можем сосредоточиться на других территориях.

— Магма здесь, — бурчит Йоуханнес. — Я уверен. Я это чую. Мы просто не там ищем или не спустились на нужную глубину. Она могла быть и гораздо глубже.

— Или где-нибудь в другом месте, или на сто лет вперед в будущем, — замечаю я. — У нас нет никаких других сведений, кроме тех, что здесь все в полнейшем порядке. Наша оценка должна основываться…

— …на фактах и научных выводах, да-да. Господи, вот заладила — прямо как будто у тебя пластинку заело! — бурчит Йоуханнес. — Я просто знаю. Но ведь она может там быть, даже если мы ее не найдем. Эти толчки неестественны, тут каждый день открываются новые трещины, а целые озера исчезли.

— А в каком другом месте может быть магма? — спрашивает Милан.

Я пожимаю плечами:

— Да где угодно! На полуострове Рейкьянес пять вулканических систем, не считая других — в океане. На самом краю полуострова — Рейкьянес, затем Эльдвёрп и Свартсенги, где расположена Голубая лагуна, потом идет Фаградальсфьядль. Мы сейчас в Крисувикской зоне, которая делится на три роя трещин: к северу — Трёдладингья, Свейплюхаульс и собственно Крисувикское скопление трещин у озера Клейварватн. Пятая зона — это горы Бреннистейнсфьёдль. Туда также часто относят гору Хейнгидль, хотя она в строгом смысле находится не на Рейкьянесе. Вообще, весь полуостров — одна сплошная череда сейсмоактивных точек, которые могут активироваться абсолютно в любой момент.

— Вы ищете какую-то… полость с магмой?

— Магматическую камеру? Нет, под вулканическими системами полуострова магматических камер нет. Для этого нужны хорошо развитые главные кратеры, как, например, Гекла, или Катла, или Эрайвайёкюдль. А здесь всего лишь незамысловатый рой трещин, земная кора тоньше, чем во многих других местах, всего пять — десять километров толщиной, так что, когда кора трескается, магма легко устремляется вверх. Но на поверхность она вытекает редко, в основном ее подъемы находятся под землей.

Йоуханнес усмехается:

— Это можно назвать адским ремонтом трещин. Дьявол пускает в ход свой шпаклевочный пистолет.

Милан смотрит на монитор, на изображение, которое показали нам отраженные волны взрыва.

— Это очень интересно, — он морщит лоб, — но едва ли даст нам повод менять режим готовности.

Я пожимаю плечами:

— Вполне. Это ничего и не меняет, но зато и не подкрепляет теорию Центра энергетики, что виной всему геотермальность. У нас нет никакого основания думать, будто мы имеем дело с чем-нибудь иным, а не с подъемом магмы и движением земной коры. Я думаю, для вящей безопасности нам следовало бы ввести режим ЧС.

— И сколько может продлиться такой режим?

— Нельзя сказать. Недели или годы; может, десятилетия.

Милан мотает головой:

— Тогда не будем ничего менять. Если ввести чрезвычайное положение на слишком долгий срок, люди перестанут с ним считаться. Подождем, пока что-нибудь не изменится.

— Чушь, — возражает Йоуханнес. — Полуостров уже тронулся. Я это прямо нутром чую.

— Посмотрим, — отвечаю я, поднимаюсь и отряхиваю пыль со штанин. — Чтобы образумить Научный совет, нам надо отыскать эту магму.

Негрони

Оливин — это минерал, магнезиально-железистый силикат с формулой (Mg2+, Fe2+)2SiO4. Составляет основную часть земной мантии и является самым распространенным минералом Земли по объему. На поверхности земли разрушается и исчезает.

Кристьяун Саймундссон, Эйнар Гуннлаугссон. Исландские минералы. 1999

— Добро пожаловать! Проходите, раздевайтесь.

— Рада вас видеть!

— Спасибо за приглашение. Дом просто шикарный!

— Расположен отлично!

— Привет дружище! Что, старик, постригся?

— Ишь, какой ты стал!

— Платье потрясающее, где ты его купила?

Гости начинают собираться часам к семи: не слишком рано и не слишком поздно; гостиную заполняет гул голосов.