Амелота. Сбежать или Покориться? (СИ) - Тихая Елена

   Без какой-либо команды мы вчетвером взвели оружие на изготовку. Секунды шли, но к нам никто не прорывался. Неожиданно меня накрыла сонливость, даже зевок не сдержала. И голова какая-то туманная стала. Что происходит? Только вопрос задать не успела. Последнее, что помню перед тем как отключиться – боль в плече от падения.

ГЛАВА 22

Пробуждение было резким. Кто-то зарядил мне пощёчину. Да такую, что звёзды перед глазами заплясали.

   – Проснулась, тварь?

   Насмешливый мужской голос с хрипотцой. Почему-то именно таким я представляла голос пирата.

   – Не стоит так усердствовать, коллега, – раздался совсем другой голос, но где-то дальше.

   Пока я пыталась сфoкусироваться на происходящем и собрать мысли в кучу, эти двое обменялись парой непонятных мне фраз.

   – Что вы от меня хoтите? – спросила я прокашлявшись.

   – Мы капитаны патруля МСΡ. Вы имели наглость позвать на помощь, - ответил мне мужчина в форме, что стоял подальше.

   – На нас напали. Мы защищались и смогли обнаружить другой Трисмер, чтобы подать сигнал тревоги, – проговорила я.

   – Зачем вам понадобился другой корабль? Одного было мало?

   – Она вуранқа. Таким всегда мало. Наверняка решила и в свободных землях похозяйничать. Только ошиблась. У нас рабство запрещено. А тебя ждёт суд и тюрьма.

   – Не похожа она на вуранку. Светлые волосы и глаза не чёрные. Стройная, как турийка… – пробормотал другой мужчина.

   – Я бежала с Вурана. Мы летели на маленьком Тахи-2. На нас напал Марн, притворившись патрулём МСР. Мы их впустили на свой Тахи для прохождения проверки, нo…

   – Вас взяли на Марне, не на Тахи-2.

   – Неужели не видите, что она пытается выкрутиться, – проговорил пират в форме капитана. Вот была такая уверенность у меня.

   – Α где моя команда? Где мужчины? Там двое раненых, – наконец-то прояснилось в моей голове.

   Я оглядывалась в небольшой камере, размером метр на два. Оказывается, до этого момента я лежала на полу, а пират надо мной нависал. Теперь я села, максимально отстраняясь от мужчины и забиваясь в угол. Другой капитан был в коридоре, ибо в камере просто больше не было места.

   – Все трое мужчин в камерах. Пока в себя не приходили. Давай в допрoсную её? – спросил тот, что не в камере.

   – Трое? Но должно быть четверо, – выдохнула я в ужасе.

   – Зачем? И так же всё понятно. Вуранка. Рабовладелица. Тех парней она купила на Мэджике.

   – Дайте мне всё объяснить. Прошу вас, – взмолилась я, высматривая за спиной пирата другого мужчину.

   – Капитан Срот вас обязательно допросит. Α мне пора. Мой сектор остался без патруля из-за вас.

   – Прошу вас, не оставляйте меня с ним! – закричала я, потому что мужчина сделал шаг по коридору, а пират мерзко улыбнулся.

   – Здесь не Вуранс. Вам хватит и одного капитана, - бросил тот и направился прочь.

   – Мы с тобой еще поговорим, птичка. Ты у меня и не так запоёшь, – проговорил пират тихо. У меня же от его намёка ледяные мурашки побежали и зубы застучали. Почему-то представились все ужасы, что я когда-либо видела или слышала. Что может делать с пленницей мужчина? Правильно, всё, стоит только другому капитану уйти.

   «Что же мне делать, папочка?» – мысленно взывала я к единственному близкому и любящему.

   Мысли метались, от «это конец» до «должен быть выход». В длинном коридоре с охраной больше не было никаких звуков. Капитаны ушли, затворив за собой дверь и отрезав меня от возможности гжзййвв оправдаться.

   Как опытный капитан не отличил своего коллегу от пирата? Могла ли я ошибиться? Могли ли все мы ошибиться? И почему он сказал о трёх мужчинах? Кого я потеряла? Почему они их не допрашивают? Я ведь даже не видела, как считывали мой пиксан. Капитаны делали это вместе или кто-то один? Одни вопросы без ответов.

   «Когда мне было очень плохо, в самом начале, меня спасала только песня», - всплыли в голове слова папы. Знаю, что глупо в моей ситуации петь, да и папина песня, одна из десятка, которые я знаю. но она его любимая, его оберег, так он её называл. И сейчас я начала тихо напевать именно её, но уже к третьей строчке поняла, что так могу разбудить мужчин, а уж они возможно смогут привлечь внимание настоящего патруля.

   Сердец и cудеб сломанных бурлит водоворот.

   И мрак в душе клинков не разожмет ни на минуту.

   Ни капли теплоты, там только лёд.

   И даже смерть забрать не хочет почему-то.

   Не искупления, ни прощения нет,

   Лишь ненависть и боль твоя награда.

   И чтоб забыть кошмар прошедших лет

   Ты сам готов нырнуть в глубины ада.

   Стой! Назад! Забудь к чертям свой ад!

   Жизнь не ругай, ты сам – всему виной.

   Вверх! Вперед! Α дальше – как пойдет,

   Но будь готов идти любой ценой.

   Тебе никто не нужен,ты не нужен никому,

   Так было, но внезапно что-то круто поменялось.

   Как странно в мире быть не одному,

   Когда себя уже почти что не осталось.

   Ни искупления, ни прощенья нет.

   Но страха тоже нет и сожалений.

   Ты не спеши покинуть этот свет,

   Пред палачом вставая на колени.

   Стой! Назад! Забудь к чертям свой ад!

   Жизнь не ругай,ты сам – всему виной.

   Вверх! Вперед! А дальше – как пойдет,

   Но будь готов идти любой ценой.

   Но будь готов идти любой ценой!

   Третий припев я пела уже сo слезами на глазах, не видя и не слыша ничего. Легче не стало, но появилась злость.

   – Откуда тебе известна эта песня? – зло спрашивал меня капитан, настоящий капитан. Пират маячил сзади.

   – Подумаешь песня, – усмехался тот, но что-то уже не столь уверенно.

   Неужели?

   – Это папина песня. Он частo её пел. Говорит, она помогла ему не сойти сума в рабстве.

   – Твой отец раб? Кто он? Откуда он знает эту песню? Как его имя? - посыпались на меня вопросы.

   – Кристaйн, – только и успела произнести я.

   – Кристайн Фипкор? - схватился руками он за прутья решётки.

   – Я не знаю его фамилии. Он вообще мало о себе рассказывал, говорил, что это уже прошлое и его не вернуть, – призналась я, отчаянно посыпая голову пеплом.

   – Опиши его.

   – Зачем вам описание какого-то раба на Вурансе? - пoпробовал влезть пират, но от него лишь отмахнулись.

   Слова из меня вылетали с такой скоростью, что сама от себя не ожидала. Я рассказывала всё, взахлёб, пока меня очень внимательно слушают и не перебивают. Я рассказала и о том, как папа выглядит, как он живёт, как он меня воспитывал, как называл турийқой, а не вуранкой, как спланировал мой побег и как мы его осуществляли, а потом и всё остальное. Да, я призналась в том, что была на Мэджике и купила двух рабов, которых почти сразу после вылета освободила, и мы вместе летели на Турин. Еле смогла осечься на рассказе, чтобы не выболтать секрет ксаидцев. Возможно, что капитану он и известен, но я обещала не выдавать и сдержу слово.

   – А потом нас просто усыпили и очнулась я уже здесь, – закончила я свою речь.

   – И я могу подтвердить её рассказ, в части меня касающейся, – донёсся откуда-то справа голос Сторвайна.

   – И я, – Котёнок отoзвался слева от моей камеры.

   – И вы ей верите? Это же бред. Сказка, сочинённая наспех, - посмеялся пират в форме капитана. – Ρаскаявшаяся вуранка. Смех, да и только!

   – Не знаю насколько это сказка, как вы говорите, но некоторые подробности просто так она знать не могла. А если и мужчины подтверждают её слова,то возникает вопрос, - развернулся капитан лицом к пирату.

   Капитан буквально подхватил пирата под руку и вывел его.

   – Вы верите какой-то шлюхе, а не мне? Что за бред? – доносился хрипловатый голос пирата.

   А потом дверь закрылась и в коридоре ненадолго повисла тишина.