Жемчуг в золоте (СИ) - Ли Кейтилин

— Лори! Ты чего?! — испуганно выдохнула Аяри.

Не ответив, я прислонила браслет к пруту клетки — и чудом не закричала.

Боль ослепила и буквально оттолкнула меня к стене. Дарн это заметил и замешкался, но Айгви безжалостно и жёстко теснила его, и ему пришлось отвечать на атаке, не теряя бдительности. От магии трещал воздух и рябило в глазах.

Да, наша энергия течений — сила высокого порядка, и она сама по себе не влияет на творимое людьми. Но мы — хозяйки течений. Мы просто люди. Мы можем повлиять. Зря я похоронила наши возможности! Отчаяние в критической ситуации — это плохо. Оно заставляет терять рассудок. Накки как-то смогла нас найти и сорвать иллюзию с помощью течений. Чем мы с Аяри хуже?!

— Пытаюсь отвоевать хотя бы магию, — прошипела я.

Мне кажется, или на браслете появилась трещинка?..

Ещё раз!

Снова боль. Я завалилась набок и свернулась клубком, держась за запястье. Аяри, причитая, гладила меня по голове. В мозгу взрывались фейерверки, перед глазами метались сполохи. От боли рука, кажется, отнялась… Но нет. Шевелится.

Не показалось! Трещинка в браслете действительно появилась, и от второго прикосновения она расширилась. Теперь я ещё меньше хочу знать, из чего сделана клетка, раз от её силы трескается такой артефакт.

— О, нет! Хватит!

Дарн…

Я не знала, что он творит. Аяри тоже не знала. Точнее, его действия были понятны — он душил собственную сестру. Принцесса Айгви беспомощно содрогалась и хваталась за воздух возле своей шеи. Сила Дарна подняла её над полом хижины, и её маленькое тело казалось кукольным, безвольным, обмякшим.

Да чтоб нам всем утонуть! Она сражалась за нас против собственного брата, а мы ничем не можем ей помочь!

Дарн швырнул сестру прямо в паутину, которая закрывала вход в хижину. Светящаяся сеть тут же оплела свою жертву. Жива ли принцесса?..

Как же так? Она проиграла… Мы теперь целиком и полностью во власти Дарна.

Разъярённый принц шагнул к клетке и энергично замахал руками. Клетка под его движениями растаяла, как ранее растаяла иллюзия перед появлением принцессы. Не знаю, что за инстинкты мною двигали, но я метнулась от его хвата так быстро, что сама не поняла, как так вышло. Увы, так же быстро пальцы Дарна сцапали меня за волосы и тряхнули с такой силой, будто хотели сорвать скальп.

Я охнула. Вслепую попыталась ухватиться за его запястье. Больно!..

— Отпустите её! — взвизгнула Аяри.

За спиной завозились. Хватка принца разжалась, и меня качнуло.

— Вот дрянь…

Раздался мощный шлепок, и Аяри рухнула без чувств. Оплеуха Дарна вышибла из неё дух.

Проклятые браслеты! Если бы не они… даже с трещиной…

Мы остались с Дарном лицом к лицу. Его взгляд был тёмным, страшным, губы — сжатыми в плотную линию. Принц двинулся на меня, я отшатнулась. Точно так же когда-то на меня наступал Ардвин. Такое сходство… такая же ярость, такое же желание подавить и причинить боль.

И бежать некуда. Меня оплетёт магическая паутина, как и принцессу.

Меня ухватили за руки и поволокли к пузырю. Он слишком близко! Я попыталась пнуть Дарна, но не попала. Принц был слишком силён, но я усложнила ему задачу — я упиралась, оседала на пол, дёргалась, безуспешно старалась укусить, пыталась выдернуть руки из его хватки. Словом, делала всё возможное без надежды на успех, но не сдавалась.

Не говоря ничего, Дарн замер на миг — и рывком вдавил меня в масляную поверхность пузыря.

Я не успела крикнуть, не успела ничего — скользкая густая жидкость залила рот, нос, глаза…

12

…Моя свекровь призналась как-то, что сын её пугает. Дескать, он был таким милым ребёнком — душа не нарадуется, но вдруг что-то пошло не так, и он стал превращаться в чудовище, и сложно теперь сказать, в какой именно момент это произошло. Понизив голос, она сказала, что это родовое проклятие откликнулось, не иначе. Ардвин просто в один прекрасный день перестал различать добро и зло и начал пробовать на зуб запреты, которые внушаются людям с рождения. Порой его… любознательность принимала шокирующие формы. Свекровь даже отказывалась рассказывать о случаях, которые, вне всякого сомнения, были ужасны. Я и не настаивала. Я и так заранее знала, что всё это правда.

Проклятие? Ну, как знать. Думаю, любая мать готова свалить вину на что угодно, если вдруг её чадо получилось «сломанным». На что угодно, кроме себя и чада. Родовое проклятие вполне подходит для этих целей. А впрочем, почему нет? Проклятие вполне могло проснуться в возрасте тринадцати лет, четырнадцати. Мальчики и девочки в это время особенно уязвимы перед злом и разрушениями, а проклятие — это такая вещь, что вряд ли настигнет, если сам не впустишь его в душу и не согласишься, что так тебе и надо. А ещё проклятия очень сильно портят характер, ломая все нравственные преграды. Ардвин под его действием превращался в чудовище, которому плевать на законы людей.

Это не оправдание. Если стал чудовищем, значит, тебя это устраивало. Если поймал проклятие, значит, ты с ним согласился.

Уж я-то знаю, как это работает. Однако чудовищем, в отличие от Ардвина, я так и не стала. И я вовсе не о скользкой гадости, в которую суждено превратиться всем, в ком проклятие проснулось.

Самые страшные чудовища всегда живут в облике человека. И в воле человека сдержать его. Договориться ли, пойти ли на сделку, подавить ли, убить ли — не так важно. Главное, остаться человеком.

…Правду говорят, что женщине на Миддуне проще умертвить мужа, чем развестись с ним. Права на развод у нас как такового нет. Так и живём — кого-то уличают в убийстве мужа, кого-то нет. Мужчине развестись с женой у нас гораздо проще, поэтому очень часто жёны давят на мужей, чтобы те добровольно с ними развелись.

Я завидую хайкари и шидро. Эти свободолюбивые дамы могут легко выпнуть из своей постели и жизни мужчину, не приносящего ничего, кроме разочарований. Хайкари — свободны, а шидро — добытчицы, и они диктуют мужчинам, как себя вести и где их место.

Свекровь и мама мне сочувствовали. И только. Ну, и говорили, что я могу всегда с ними поделиться своей долей несчастий.

Шли бы они со своими плечами, в которые можно поплакать!..

Жаль только, что большего они не могли предложить. По вполне очевидным причинам.

…А проклятие чужого рода я приняла, потому что хотела себя наказать. Это я после уже поняла, когда начала разбираться в себе. Наказать за поспешность и глупость, когда в лучшем порыве на пороге влюблённости согласилась на брак, зная, что это серьёзное дело, из брака не выпутаться, и нельзя даже ради семьи торопиться. Но… но.

Он меня насиловал. Он меня бил. Причём так, что на теле не оставалось следов и увечий, но они оставались глубоко внутри. Ему нравился мой страх и мои слёзы, он словно получал от них силу. Я всерьёз боялась за свою кошку, боялась, что он причинит ей вред, чтобы насладиться моим ужасом. Однако надо отдать должное Ардвину — всё нужное он предпочитал получать напрямую. Думаю, запугивать через кошек ему было просто скучно.

Меня тошнило от одной только мысли, что во мне будет расти его ребёнок. Уверена, я бы убила себя, если бы узнала о беременности, и поэтому, возможно, беременность так и не наступила. Любимая Мать надо мной сжалилась.

Он ещё много чего делал. Предавал зачатки доверия. Не выполнял обещаний. Отворачивался, когда мне было плохо и больно. Постоянно напоминал, кто он и кто я. Но это всё такие мелочи!.. И за мной он наблюдал с любопытством учёного, которому попался на глаза невиданный доселе вид кальмара. Чудовище под маской человека научилось вести себя по людским законам при полном равнодушии к ним — и давало себе волю, оставаясь наедине с тем, кому от него никуда не деться.

Живучая оказалась тварь.

Моё тело сдавливало, будто бы я в толще воды. Но я дышала легко, дышала воздухом. Это было странно, но я была жива.