Закон и беспорядок. Легендарный профайлер ФБР об изнанке своей профессии - Джон Дуглас

Они собирались продолжать дружить, поступить в Аннаполис, а впоследствии поселиться рядом и сообща воспитывать детей. Парень Сюзанны Грег поддерживал это стремление, поскольку тоже собирался в Калифорнию. Он уже решил жениться на Сюзанне, хотя Сьюзан говорила, что ее подруга еще не нагулялась для брачной жизни и пока не думала остепениться.

Мать Сьюзан и четырехлетняя сестра приехали из Иллинойса к ней на выпускной. Одиннадцатого июля 1985 года, в ночь перед церемонией, миссис Хэнд пригласила Сюзанну поужинать вместе с ними в доме их друга в пригороде Мемфиса. Незадолго до их отъезда на этот ужин старший сержант казармы назначил Сюзанну дежурным сержантом. Эта задача, по сути, заключалась в том, чтобы сидеть за столом возле здания казармы, проверять заходящих и выходящих людей, а затем раз в час обходить здание и вести в журнале записи о замеченном. Сюзанна велела друзьям идти без нее, сказав, что они встретятся в парке на базе следующим утром перед выпускным. Однако Сьюзан была возмущена таким поворотом, она чувствовала, что старший сержант завидовал Сюзанне и таким образом мстил ей. У него оставался последний шанс наказать ее за все достоинства, и он собирался им воспользоваться. Сьюзан была уверена, что того, кто заканчивает учебу на следующий день, не должны назначать на дежурство, особенно если это не было запланировано заранее.

Часы дежурства прошли без происшествий. К тому времени, когда Сюзанна выполнила свое служебное задание, она почувствовала, что засиделась на месте, и захотела немного размяться. Она пошла в свою комнату и сменила форму на красную футболку морской пехоты, шорты, белые носки и кроссовки Nike. Обернула белый платок вокруг лба и синий спортивный пояс вокруг талии. Выходя, она сказала своей подруге Джанет Купер, дежурившей у казармы, что идет на пробежку и скорее всего вернется через полчаса или около того. Пока девушки разговаривали, Сюзанна потягивалась, и Джанет сказала, что, похоже, она в хорошем и счастливом настроении.

Оно и понятно. Ей 19 лет, она красива и находится в лучшем физическом состоянии в своей жизни. Сожаления о старших классах школы остались далеко позади. У нее есть парень, лучшая подруга, брат и двое родителей, все восхищаются ею. Она движется к достижению всех своих высоких целей. Завтра она окончит школу авионики и отправится в следующее приключение, она к нему готова и очень хочет поскорее начать.

Для младшего капрала Сюзанны Мари Коллинз это счастливое завтра так и не наступит.

Глава 7. Тело в парке

Сьюзан Хэнд узнала ужасную новость рано утром в пятницу, 12 июля, после того как Сюзанна не пришла в парк, как они договорились накануне вечером. Ее вызвали в кабинет капитана Новага, и капитан сказал, что ей лучше сесть. Он подошел и положил руку ей на плечо. Затем придвинул к ней стул, сел и приобнял ее рукой.

Стив Коллинз узнал об этом дома в Спрингфилде, где восстанавливался после травмы ноги. Он увидел, как подъехала военная машина, и решил, что его сестра-хитрюга, должно быть, выбила себе официальную поездку домой. Вместо сестры на пороге появились морской офицер и военный священник.

Труди, мать Сюзанны, была на обеде для пожилых людей со своими родителями. Когда они вернулись домой, Стив перехватил ее и помог самостоятельно выйти из машины.

Джек, отец Сюзанны, находился в Нью-Йорке и помогал своему зятю с заявкой на патент, когда секретарь вызвала его с деловой встречи на срочный телефонный звонок. Будучи набожным католиком, страстно верившим в силу молитвы, он попросил смешанную группу христиан и евреев, с кем он был, помолиться за его дочь.

В этот момент Сюзанна Мари Коллинз – хорошая подруга, сестра и дочь, младший капрал морской пехоты США – лежала на столе для вскрытия в офисе медицинского эксперта округа Шелби, штат Теннесси. Доктор Джеймс Спенсер Белл только что закончил свое обследование и составил отчет. Позже он сказал, что такого страшного случая он не видел никогда.

В начале 2006 года, примерно в то время, когда проводилась проверка ДНК Роджера Коулмана, меня попросили выступить в Университете Вандербильта в городе Нэшвилл, штат Теннесси, с серией лекций о смертной казни. Я беспокоился, вдруг результаты той проверки окажутся отрицательными и выйдет так, что в штате Вирджиния казнили невиновного человека. Поэтому я тщательно спланировал свое выступление перед слушателями. Сказал, что хочу поговорить об отдельных случаях – в частности, об одном – и продемонстрировать настоящие фотографии с места преступления как часть моей презентации в PowerPoint.

Организаторы возражали против этого последнего условия. Когда я настоял на нем, мне заявили, что это рискует стать эксплуатацией жертвы и повторной виктимизацией ее семьи.

«Вам не кажется, что я чутко отношусь к этому, после всех тех случаев, когда я справился со своей задачей?» – возразил я. Да, когда долгое время видишь много крови, становишься менее чувствительным, и сам фактор отвращения в итоге исчезает. Однако эмоции по отношению к жертвам и их семьям никогда не притупляются. Наоборот, они становятся сильнее.

«Семья жертвы хочет, чтобы эта информация стала известна, – объяснил я. – Родные хотят, чтобы люди знали о страданиях их ребенка и понимали, что такое убийство на самом деле».

Меня часто спрашивают, не нанесло ли мне эмоциональный урон «погружение в голову» убийц и жестоких маньяков. Мой ответ неизменен: «Нет». Именно в этом заключается моя работа, и благодаря сочетанию природного таланта, исчерпывающих исследований и просто упорного труда я в ней преуспеваю. Любой следователь, который не может справиться с психическим грузом этой работы, просто занимается не своим делом. И все романы о серийных убийцах, где говорится об обратном – у него был очень редкий дар… или же это было проклятием? – просто художественный вымысел.

Настоящий эмоциональный вред возникает, когда я представляю себе сознание жертвы, которую жестоко насилуют или избивают, или когда ее жизнь подходит к концу без надежды на поддержку, помощь, любовь и заботу. Когда я представляю себе несчастных людей, смотрящих прямо в лицо абсолютному злу. А еще когда смотрю в лица оставшихся в живых – их родственников, друзей и коллег – и