Любимая наша - Алекса Адлер

Жины, либо у Чотжара, если он по каким-то причинам присутствует при моём омовении.

А сегодня я своему телу и подавно не доверяю.

Мой светлый сэ-аран молча протягивает ко мне раскрытую ладонь.

− Благодарю, − вкладываю я в неё свою.

Сколько раз мы вот так купались вместе. Иногда вдвоём. Иногда втроём вместе с Са-оиром. Но только в первые дни своей жизни с Повелителями я чувствовала себя настолько неуверенно и неловко.

Как себя вести, что говорить... Как не скатиться в банальную истерику с никому не нужными стенаниями?

Когда А-атон садится на скамейку в воде, я просто замираю рядом, не зная что делать. Обычно кто-то из братьев всегда притягивал меня в свои объятия. Обычно я чувствовала себя желанной и лелеемой… сейчас же мне пусто и тоскливо. А-атон откидывает голову на бортик, закрыв глаза. Словно меня нет.

Это… обидно и горько. Но что ж… если императору не хочется больше ничего чувствовать, кто я такая, чтобы порицать его. Чувства либо есть, либо нет. Насильно их не зажечь. Лучше займусь тем, ради чего он меня сюда затащил.

Сжав губы, хватаю с бортика органическую губку и мыльный порошок. И приступаю к тщательному омовению своего супруга.

− Могу я расплести вашу косу, чтобы промыть волосы? – спрашиваю, полностью сосредоточившись на своей задаче.

И неожиданно чувствую мужскую ладонь на своём животе.

Боясь даже дышать, чтобы не спугнуть столь хрупкий миг, нерешительно поднимаю глаза на А-атона.

− Они так выросли. Я не думал б этом, − произносит он задумчиво. − Учитывал сроки, делая всё возможное, чтобы мы с братом смогли вернуться до их рождения. Но не представлял, как выглядит твой живот именно сейчас. Как могут выглядеть наши сыновья уже сейчас. Мне ни разу не доводилось иметь дело с беременными раньше. Как ты это переносишь? Тебе тяжело их носить?

− Нет. Мой организм постепенно адаптируется ко всем изменениям, подстраиваясь, − произношу тихо, снова опустив руки.

От его прикосновения по всему телу бегут мурашки, и мне так безумно хочется качнуться ближе, уткнуться лбом в мускулистое плечо. Забыться в его руках. Но если он опять никак не отреагирует, боюсь не выдержать и сорваться.

− Подстраиваясь… Да, умение подстраиваться ко всем поворотам судьбы это самая поразительная твоя черта, − кивает Повелитель. Продолжая гладить мой живот. – Твоя кожа по-прежнему нежна, как лепестки матисы. Мне снилось это ощущение на пальцах.

Он поднимает взгляд на моё лицо. И обхватывает свободной рукой за талию. Пальцы теперь скользят ниже, почти касаясь лобка.

− Я вспоминал его так же часто, как ощущение твоей влажной тесной глубины вокруг моей плоти. Скажи, ты вспоминала, как это – ощущать меня в себе?

− Да, − шепчу хрипло, снова сглатывая слёзы. Неужели лёд действительно покрывается трещинами?

И взволнованно хватаю ртом воздух, когда мужские пальцы пробираются дальше, раздвигая нежные лепестки женской плоти, и принимаются гладить уже там. Скользят вокруг клитора, теребят его, продавливают вход, снова скользят, пока моё тело не начинает откликаться, увлажняясь, несмотря ни на что.

Наблюдая за выражением моего лица, А-атон придвигается ближе, тянется ко мне, ведёт носом по щеке, виску.

− Моё тело по-прежнему хочет только тебя, Лина, − произносит тихо на ухо. Почти с упрёком. − Только тебя. Как ты привязала нас к себе настолько сильно?

− Это вы меня привязали, мой Повелитель. Сделали своей сэ-авин, − опустив веки, я уже едва стою, раскачиваясь на волнах просыпающегося возбуждения.

− Да, мы. И у тебя не было выбора, ведь так? А если бы был, Лина? Что бы ты сделала? Где бы ты была сейчас?

− Не знаю, − отвечаю абсолютно честно.

Шумно выдохнув, А-атон внезапно убирает руку. И поднимается со скамейки, откровенно демонстрируя, как сильно его тело меня хочет.

− Идём, − тянет за руку.

Мне только и остаётся, что последовать за ним. Пока мы не оказываемся у противоположного бортика.

Муж заставляет меня стать на широкую ступеньку в воде, разворачивает спиной к себе и нажимает на поясницу.

Неужели… он собирается... сейчас?

− Наклонись, Лина, − прижимается ко мне со спины. – Обопрись руками о бортик.

Возбуждение сплетается во мне с замешательством. Я не уверена, что хочу… но это же мой муж. А-атон. Я люблю его. Мы так долго были в разлуке. Он так отдалился… а я так хочу вернуть его себе. Так хочу снова быть желанной и нужной…

И моё тело послушно принимает нужную позу.

Ухватившись руками за бортик, я прогибаюсь в пояснице. Потираюсь ягодицами об его живот и уже без просьб расставляю ноги пошире, когда А-атон сначала пальцами находит вход в моё тело, а потом вжимается твёрдой головкой члена.

И плавно входит на всю глубину. Оглушая мгновенным ощущением растянутости и наполненности.

Под веками вспыхивают искры.

О небо!

Низко застонав, я до ломоты в костях выгибаюсь в его руках. Ногти скребут по белому композиту. Ноги буквально подгибаются. Но А-атон надёжно перехватывает меня одной ладонью под рёбра, а второй сжимает бедро, фиксируя на месте. И начинает двигаться. Мерно. Мощно. Неумолимо нагнетая чувственное напряжение. Всё ближе и ближе подводя меня к желанной вершине. Пока я сама не принимаюсь со стонами, толкаться ему навстречу, буквально насаживаться, лишь бы получить его больше, прочувствовать глубже.

Купальни наполняются ритмичными звуками двух сталкивающихся тел, моими стонами, вскриками и частым дыханием.

Перед глазами всё буквально плывёт. А сознание сгорает в огне животного наслаждения.

Оргазм настигает меня слишком быстро. Горячей волной омывает дрожащее тело, смывая болезненное напряжение и оставляя меня абсолютно опустошённой. Я чувствую, как с рычанием вбивается в меня финальными толчками А-атон, достигая своего освобождения, и лишь тогда позволяю своему телу обмякнуть, прижимаясь горячим лбом к холодному композиту.

Несколько секунд мы так и стоим. Я, буквально повиснув на бортике. И А-атон, поддерживая меня и поглаживая спину. Как множество раз до разлуки. Вселяя в моё глупое сердце наивную надежду, что всё ещё можно вернуть…

− Скажи, Лина. С ним тебе было так же хорошо, как с нами? – разбивает меня вдребезги неожиданный хриплый вопрос. Пробивая насквозь ровно в тот момент, когда я более всего открыта и беззащитна. Когда мы всё ещё соединены, а тело дрожит отголосками пережитой близости.

И все мои предохранители срывает.

− А разве вы что-то чувствуете по этому поводу? – шиплю с ядовитой горечью. Защищаясь, нападаю. – Разве вы что-то чувствуете ко мне? Какая вам разница, что