Книга рецептов жизни - Мила Че

унылого двора оживляла группа тихих алкоголиков, разместившаяся на полусгнивших лавочках.

– О, Виктория Павловна, здорОво, – уважительно поздоровался один из них, – не подсобишь до пенсии маненько?

– Нет, Петюня, хватит уже.

– Ну смотри, если там чего, шкаф передвинуть али гвоздь забить, ты ж знаешь, я завсегда, – бил он себя в грудь, стараясь четко выговаривать слова.

– Да, знаю, знаю, – досадливо отмахнулась от него Виктория Павловна.

Друзья трудолюбивого алкоголика с любопытством рассматривала Сергея и Полину. Полине стало неуютно, и она подумала, что не хотела бы жить в таком доме.

Квартира, в которой жила Виктория Павловна и умершая хозяйка кулинарной книги, состояла из девяти комнат, на которые полагалось две кухни и два санузла. Виктория Павловна занимала две комнаты из девяти, спасибо Октябрине Федоровне, остальные стояли или закрытые или сдавались внаем малоденежным приезжим.

Не задерживаясь надолго в большом длинном коридоре, освещаемом тусклой пыльной лампочкой без абажура, Виктория Павловна провела Полину и Сергея в комнату, которая принадлежала Октябрине Федоровне.

Комната была большая, больше двадцати метров, с двумя высокими узкими окнами и высоченными, метра под четыре потолками. На всех поверхностях толстым слоем лежала пыль, видно было, что здесь давно никто не живет, а комната используется как кладовая.

– Я только недавно вступила в права наследства, думаю, через неделю-другую разберу весь хлам, старье – выкину, что ценность какую-никакую имеет – к себе в комнату перенесу, приберу тут все и сдавать буду, – как будто оправдываясь, говорила Виктория Павловна.

Сергей с Полиной принялись осматриваться, в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы их натолкнуть на мысль о том, что происходящие в районе, где живет Полина, события, хоть как то связаны с книгой. Сергей принялся просматривать стопки книг сложенные в углу комнату, а Полина начала рассматривать большие тяжелые альбомы со старыми фотографиями, лежавшие на письменном, с двумя тяжелыми тумбами и накрытом желтой бархатной скатертью, столе.

Вот, на обложке одного из них изображена юная девушка в светлом платье, за спиной девушки высился дом. Полина присмотрелась повнимательней и пришла к выводу, что дом за спиной девушки на фотографии – это же тот дом, в котором они сейчас находятся. Только дом на фотографии выглядит новым и двор аккуратно ухоженный. Сделано фото около шестидесяти лет назад. Листая альбом, набитый фотокарточками, Полина видела, как из молодой девушки Октябрина Федоровна превратилась в зрелую женщину, а потом в старушку, всегда в беленьких платочках и в цветастых ситцевых халатах. Полина поняла, почему Виктория Павловна не смогла выкинуть эти альбомы. В них действительно заключена вся жизнь одного человека. И пусть этого человека никто не знал, и никто из ныне живущих, кроме соседки, о нем не помнил, этот человек существовал и он остается до тех пор, пока кто-то смотрит его фотографии. Полина отложила в сторону альбом с калейдоскопом жизни Октябрины Федоровны и взяла другой. Этот альбом выглядел гораздо тоньше и вмещал в себя меньшее количество фотографий. На первой странице, одетые по моде начала двадцатого века, стояли живописной группой люди.

– Это родственники Октябрины. Все что от них осталось – фотокарточки. Каким чудом сохранились непонятно. Из бывших дворян она, – просветила Полину Виктория Павловна.

Полина принялась листать альбом. Неизвестные женщины в длинных платьях, в кокетливых шляпках и без, мужчины в костюмах и с тростью, сидели по двое, по трое или стояли по одному на старых плотных фотокарточках. Внизу карточки фотограф указал год – 1913, 1909. У всех людей на лице одинаковое выражение – строго надменное, по моде того времени. Полина, неспеша, перелистывала страницы альбома и вдруг у нее появилось чувство, что она пропустила нечто очень важное. Чувство щемило внутри и не отпускало. Полина вернулась на пару страниц назад, еще, и вдруг замерла. Вот оно. С фотографии на нее смотрела женщина. Она опиралась на стул. Высокая, густые волосы, шатенка, темные глаза, крупный чувственный рот. За спиной женщины виднелся стол, на котором лежала кулинарная книга, та самая, которая сейчас лежит у Полины на кухне на подоконнике. Фотография была очень четкая, совсем не испорченная временем, ошибиться Полина не могла.

Сергей бросил перекладывать книги в углу и, взглянув на фото, тихонько присвистнул:

– Ничего себе.

– Смотри, – продолжил он, листая альбом дальше и показывая то на одну, то на другую фотографию. – Вот эта же женщина в другой комнате, сидит на стуле и в руках книга. Вот она же на прогулке с книгой в руках. Вот она стоит, а книга лежит сзади на шкафу. Неспроста это.

– Что там? Нашли что-то интересное? – спросила Виктория Павловна, заглядывая в альбом, – а, Мария? Да, красивая женщина. Умерла еще и пятидесяти не исполнилось, сразу после революции, и двух лет не прошло. И умерла неизвестно от чего, нашли ее мертвую уже, будто раз, и уснула, и не проснулась. До самой смерти красавицей осталась, высокая, статная, глаза темно-карие, почти черные, а взгляд какой? Как взглянет, так насквозь просветит.

– Откуда вы знаете? Вы ж еще не родились даже, когда Мария умерла.

– Так Октябрина мне все рассказывала. Она знала и помнила историю своей семьи. Из бывших дворян они, – повторилась Виктория Павловна, – революция 1917 года их разорила. Октябрина через пару лет после революции родилась. А когда ей двенадцать исполнилось, ее родителей вызвали на допрос в милицию и больше их никто не видел. Время сами знаете какое было, – тихо проговорила Виктория Павловна.

– Ну вот, – взбодрившись продолжила она. А Октябрину то приютила к себе какая-то дальняя родственница. Уж как она прознала про Октябрину не знаю, да только взяла она к себе девочку, не побоялась, что та дочь врагов народа, да и вырастила ее здесь же, и комнату ей оставила. Историю их семьи рассказывала Октябрине вместо сказок. А та мне все пересказала. Ну а я, стало быть, вам теперь.

– И кто эта Мария, знаете? – спросил Сергей.

– Это прабабка Октябрины. Темная история с это Марией. Говорят, магией она увлекалась, мистикой всякой, духов вызывала. Никто ее не называл иначе, чем Мария. Не Маша, не Маруся, а исключительно Мария.

Виктория Павловна поджала губы при этих словах.

– А можно мы возьмем этот альбом? – спросила Полина.

– Возьмете? Ну не знаю… Как это возьмете? – растерялась Виктория Павловна.

– А может быть, мы его у вас купим? Вряд ли он кому то пригодится еще. А у меня друг фотографии старые коллекционирует, я ему на подарок куплю. Ну как? – подкупающе улыбнулся Сергей и, для подкрепления эффекта, протянул Виктории Павловне деньги.

Эти деньги и решили дело.

– Ну, раз