Женская гордость - Рид Мишель

— Ну так позволишь мне сопроводить тебя на вечеринку? — В вопросе Макса слышалось и легкое поддразнивание, и настойчивость.

— Нет! — отказалась Клея, быстро выйдя из-за стола. Она чувствовала, что больше не управляет ситуацией. Тело ее говорило одно, но разум подсказывал совсем другое. Макс что-то задумал, непонятно что, и все время насмешничает, чтобы усыпить ее бдительность. Она выпила слишком много вина, да и компания у него сегодня замечательная. Но хорошенького понемножку, нужно заканчивать все это, иначе она наделает глупостей и совершенно опозорится! — На этой неделе я поговорю с ними. Но мне кажется, если ты свалишься на них без предупреждения…

— Но ведь существуют телефоны, — сказал он наполовину устало, наполовину насмешливо — очень уж нелепая у нее была отговорка. Затем он тоже поднялся со стула: — Сегодня ведь только среда…

При этих словах Клея отвернулась. На некоторое время между ними воцарилось молчание. Наконец Макс подошел к ней и со вздохом встал рядом.

— Ну, хватит дуться. Я отвезу тебя домой. У тебя вид усталый.

Клея пошла за Максом в полном ощущении, что она сегодня его чем-то сильно разочаровала. Насколько проще для нее было бы позвонить Эми и предупредить ее, что вместе с ней приедет Макс. Насколько проще было бы уступить хотя бы одной этой его просьбе и прекратить всю эту изнурительную борьбу.

Что со мной? — устало подумала она. Почему она никак не может хоть немного шагнуть ему навстречу? Он делает все, чтобы доказать ей, что она ему небезразлична, что она никогда не была ему безразлична! И разве она сама этого не признала, разве не корила себя за то, что наговорила ему столько несправедливых и обидных слов?

— Извини меня, — еле слышно произнесла она.

— За что? — холодно осведомился он, открывая перед ней дверь из столовой.

Она неопределенно повела плечами, не зная, как ей высказать ему все то, о чем она сейчас подумала. Да, собственно, она и не особенно стремилась к этому. Макс показался ей вдруг огромным и царственным. Его смуглое замкнутое лицо излучало тепло, будившее в ней тайные воспоминания. Да, это был мужчина, которого она любила. Разве можно его винить в том, что он не разделяет ее чувств? Она понуро прошла мимо него, затем остановилась и обернулась, легко дотронувшись до его локтя. Глаза у нее были такие несчастные, что Макс вдруг ощутил к ней острую жалость.

— Извини меня, — начала снова Клея, хотя волнение мешало ей говорить.

На этот раз она решила признать, что ведет себя по отношению к нему несправедливо и грубо, и, чтобы как-то загладить свою вину, все-таки пригласить его на эту вечеринку к родителям.

— Извини, я не хотела…

Макс чертыхнулся и крепко схватил ее за плечи, не дав договорить.

— Клея, ради бога, только не начинай унижаться передо мной! — Макс почти кричал. — Я не хочу, чтобы между нами встало еще и это, у нас и так с тобой неприятностей предостаточно! — Он смотрел на нее сверху вниз, в глазах его горел какой-то странный огонь. Затем он глубоко вздохнул и сказал, совершенно теряя терпение: — Тебе не в чем каяться! Я не хочу входить в твою жизнь на таких условиях! Мне нужно от тебя совсем другое — и гораздо большее!

— Я не понимаю… — Клея дрожала в его объятиях, напуганная его неожиданным выпадом.

Но их неустойчивое настроение вдруг опять стало подниматься, у обоих немного закружились головы.

Незаметно для себя Клея пробралась рукой под его шелковый рукав и дальше, к груди, где начинался расстегнутый ворот. Пальцы ее невольно поглаживали мелкие темные завитки волос.

Но тут вдруг Клея замерла в ужасе от собственной смелости. Она чувствовала, как под ее ладонью колотится его сердце, сначала неровно, потом с бешеной быстротой. Их охватила истома — тяжелая чувственная истома, которая как бы зарядила электричеством тишину вокруг них. Макс глубоко вздохнул, так что грудь его высоко вздыбилась под ее рукой — Клея заробела, начала отступать. Макс остановил ее, накрыв ее руку своей, и еще крепче прижал к себе.

— Ты не должна была этого делать, Клея, — произнес он хрипло. — Ты не должна была так до меня дотрагиваться.

Ему не нужно было объяснять ей почему. Все и так было ясно. Она прикоснулась к нему невольно, подталкиваемая никогда не затухающей тоской по его телу. Она просто приоткрыла двери, которые были закрыты вот уже долгие месяцы, и освободила все те желания, которые оба они так старательно в себе подавляли.

Кончиком языка Клея нервно облизнула свои полураскрытые губы. Взгляд ее, казалось, замер на их сомкнутых руках, всем телом она ощутила его близость, от которой у нее немели руки и ноги.

— Я… — Клея попыталась что-то сказать, чтобы хоть немного смягчить напряжение, но слова застряли у нее в горле.

Макс зашептал что-то, притянул ее к себе, сжал в своих объятиях.

— Посмотри на меня! — резко приказал он.

Она взглянула ему в его голубые глаза и увидела в них такой пламень, что вся содрогнулась.

— Макс… — еле выдохнула она. — Ты хочешь…

— Да, я хочу, — отрывисто прервал он ее, угадав, что она имела в виду. — Я никогда и не переставал хотеть этого! Неужели ты действительно думаешь, что, если ты беременна, если внутри тебя наш ребенок, я не испытываю к тебе желания? — Он засмеялся — резко, с издевкой по отношению к самому себе. — О, я хочу, я очень многого хочу…

Неожиданно он наклонился и поцеловал ее в губы. Клея не успела пошевельнуться — только что он быстро и горячо говорил, а сейчас изголодавшимися губами раздвигает ей губы.

Клея покачивалась в руках Макса, охваченная внезапной страстью, которая передалась от него к ней. Поцелуй их продолжался целую вечность, и Клея слабела от желания, горячившего кровь.

Такое же желание — это она знала наверняка — жгло и его.

Макс шептал что-то невнятное ей в ухо. Руки его сжимали ее все крепче.

— Как я ждал этого! — простонал он. — Как ждал…

Он наклонился, придерживая рукой откинутую голову Клеи. Оба они не ощущали ничего, кроме накатившего на них неодолимого желания. Позабыв обо всем, Клея бесстыдно прижималась к нему, погрузив пальцы в его шелковистые волосы и чуть-чуть царапая его. В ответ он только стонал от наслаждения. Их губы, руки, тела, ощущения слились воедино под действием неподвластной им силы. Слишком долго они не позволяли себе такой встречи. Так и простояли они несколько минут на пороге столовой.

— Не здесь, — задыхаясь, прошептал Макс, кладя руку на ее полную округлую грудь и крепко прижимаясь бедрами к ее большому животу. У Клеи уже не оставалось никаких сомнений — Макс был возбужден до предела. — Клея, останься со мной сегодня, — просил он сбивающимся от страсти голосом. — Будь моей сегодня.

— Да, хорошо, — прошептала Клея, ласково ободряя его.

Он немного пришел в себя и окинул ее пылающее лицо горячим взглядом дымчато-голубых глаз.

— Но ты не будешь меня потом ненавидеть? — спросил он неуверенным и хрипловатым голосом. — Это будет ужасно — если ты возненавидишь меня еще больше, чем сейчас.

Клея посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц. Ей пришлось напрячь всю свою волю, чтобы выплыть из омута чувственности и стать на твердую почву, но она так и не поняла его.

— Как я могу ненавидеть тебя, Макс? — спросила она с мягким недоумением. — Я никогда не смогла бы тебя ненавидеть.

Некоторое время он испытующе смотрел на ее нежное, чуть обиженное лицо, затем громко вздохнул, схватил ее на руки и понес, плотно прильнувшую к нему, в затемненную спальню.

Клея видела перед собой только Макса — он положил ее на середину огромной постели, сам рухнул рядом с ней. Он ничего не говорил и только смотрел на нее ласкающим взором. Волосы ее в беспорядке разметались по подушкам. Макс мягко поглаживал ее нежное голое плечо.

— Я вот уже несколько месяцев мечтал о том, чтобы увидеть тебя здесь, Клея, в моей постели, у себя дома, совсем рядом. — Голос его был похож на шуршание шелка, он возвращал Клее уверенность и спокойствие. — Я часами не могу заснуть — все лежу и представляю, какая ты сейчас — с твоим прекрасным огромным животом, в котором спит наш ребенок… Ты даже не представляешь, сколько эротики в таких мечтах, — говорил он вполголоса. — Как ты могла подумать, что я отвернусь от тебя? Ты такая красивая, удивительно красивая… — Он снова поймал губами ее рот.